Страница 83 из 85
Та улыбается, но ни теплоты, ни радости в этой улыбке я не вижу. Впечатление такое, что она собралась скушать Джоша на завтрак, предварительно нарезав его на кусочки. Но он, похоже, этого не замечает. Или ему все равно. Он зажимает сигару зубами, одной рукой обхватывает за талию меня, другой — свою шлюху с застывшим могильным выражением на лице.
— Как можно узнать, что твоя жена умерла, Элфи?
— Понятия не имею.
— В сексе ничего не меняется, а вот гора грязной посуды растет. Кстати, как поживает мисс Половая Тряпка?
— Знаешь что? Ты действительно забавный парень.
— Неужели она до сих пор… ну, как бы лучше выразиться… делает все своими руками и продолжает пачкать их? И ходить по таким местам, куда не заглянет ни одна порядочная женщина?
— Интересно, за что ты ее так ненавидишь?
— Дело тут не в ненависти, старина. Я ведь эту женщину совсем не знаю. — Он делает глубокую затяжку. — Честно говоря, мне и не хочется ее узнавать. Надеюсь, ты не притащишь ее с собой на мою свадьбу?
— Но она совсем такая же, как и ты, Джош.
— Не думаю.
— Ей только хочется изменить свою жизнь. Ей хочется закончить свою карьеру совсем не так, как она начиналась. — Я поднимаю бокал с пивом, словно собираясь произнести тост. — То же самое, чего хочется и тебе, старина.
Даже в тусклом свете викторианского зала его лицо мрачнеет.
— Что ты хочешь этим сказать, чтоб тебя?..
— Ты ведь сумел изменить свою жизнь. Ты сам прошел свою школу и научился очаровывать всех вокруг. Ты можешь создать о себе такое впечатление, что остается только завидовать. Ты ведешь себя так, как будто ты и есть принц Чарльз. А не просто обыкновенный парнишка из пригорода, у которого нет отца.
Джош смотрит на меня, словно готов ударить по лицу или горько расплакаться. А может быть, и то и другое.
— Почему ты никак не можешь убраться из моей жизни, Элфи? Я сам себе удивляюсь: зачем я вообще пригласил тебя? Одному господу богу известно! Я ведь хорошо знал, что за тебя придется платить.
— А тебе нечего стесняться, Джош. Нет ничего плохого в том, что тебе пришлось пережить и как ты вынужден был действовать. — Я говорю все это совершенно искренне. Больше всего в нем я ценю как раз то, что сам он в себе презирает. — Ты хотел стать лучше, чем был. Ты хотел целиком изменить свою жизнь. И Джеки тоже мечтает об этом.
— Ты ведь знаешь, что я трахал ее.
Я не могу сдержаться и громко хохочу:
— Не думаю, Джош. Когда же ты успел? Когда я на твоей вечеринке уходил в туалет? Я понимаю, что у тебя все получается очень быстро, но это же просто смешно.
Но он лишь нетерпеливо мотает головой. Наши крутые и видавшие виды проститутки удивленно переглядываются. Похоже, они начинают волноваться, как бы чего не произошло.
— Да я не о Джеки, — поясняет Джош. — Я говорю о Роуз.
На секунду я лишаюсь возможности что-либо соображать. И эта секунда затягивается. Я никак не могу сосредоточиться. Что он хочет сказать?
— Ты говоришь о моей Роуз?
— О твоей Роуз. — Джош презрительно фыркает. — Она не всегда была «твоей Роуз», как ты этого не поймешь, простофиля, чтоб тебя…
— Не смей шутить о ней таким образом. Я серьезно говорю, Джош.
— А я и не шучу, старина. Я говорю тебе, что трахал ее. И довольно часто. Не могу сказать, что она была слишком уж хороша в постели. Все время о чем-то мечтала: луна, вздохи и все такое прочее. Вот тебе и наша Роуз. Кстати, все это было как раз перед тем, как на горизонте появился ты со своими романтическими закидонами, цветами и поездками на пароме «Звезда».
— Ты лжешь.
— Да чего там! Мы с ней трахались даже в день вашего знакомства. На моей квартире. Примерно в шесть вечера. Потом взяли такси и рванули в отель «Мандарин», чтобы пропустить по паре рюмочек. Ты ведь не знал ничего об этом? Она и не собиралась тебе ничего рассказывать. — Он затягивается сигарой, и ее кончик зловеще пламенеет в сумерках большого зала публичного дома. — Да, у нас был, так сказать, маленький служебный романчик, пока не прибыл ты. Хотя недолго. С месяц примерно. Между прочим, ты мне сделал большое одолжение, когда позволил спихнуть ее тебе.
Я вскакиваю со своего высокого табурета и вцепляюсь ему в горло. Джош даже не успевает вынуть сигару изо рта.
Я ору на него и обвиняю в чудовищной лжи, хотя понимаю, что это не так. Его лицо краснеет, а глаза загораются, подобно кончику дорогущей сигары.
В следующую секунду чернокожий великан-бармен хватает меня сзади и волочит прочь. Привычным движением он отрывает меня от пола, проносит мимо остолбеневших друзей Джоша, девушек с каменными лицами и бизнесменов, беседующих с апатичными красотками.
Мои ноги касаются земли только в тот момент, когда громила бросает меня на мощенную камнем улицу, находящуюся за пределами красивого особняка.
Я самостоятельно добираюсь до гостиницы, ловлю такси до пустынного аэропорта, где ожидаю первый рейс домой. Я понимаю, что больше никогда не увижу Джоша и у него обо мне навсегда останется неправильное впечатление.
Меня вывело из себя даже не то, что он спал с Роуз.
А то, что при этом он ее не любил.
Джеки выглядит как-то по-другому.
Она изменилась даже больше, чем Цзэн или Йуми. Это связано с тем, что она наконец стала другим человеком, о чем всегда мечтала.
Джеки больше не пользуется косметикой. Это что-то новенькое. У нее отросли волосы, и она стягивает их в конский хвост. Крашеные «перышки» тоже постепенно сливаются с основным цветом. Она одета в джинсы и коротенькую футболку. Джеки выглядит моложе, беззаботнее и уже не старается произвести впечатление на весь окружающий мир. И все же она остается прежней. Я сразу узнаю ее.
Я сижу на деревянной скамеечке возле колледжа. Она идет в толпе студентов, которые только что вышли из здания и спускаются по каменной лестнице, смеясь, беседуя друг с другом, размахивая библиотечными учебниками. Затем Джеки и еще какой-то худой длинноволосый парень отделяются от всех остальных и отходят в сторонку.
Мое сердце уходит в пятки. Он нежно обнимает ее за плечи, причем делает это так уверенно, как будто привык к подобным жестам. В этот момент Джеки замечает меня.
Она подходит ко мне, а парень продолжает обнимать ее за плечи, но теперь он как-то неуверенно посматривает то на нее, то на меня. Может быть, ему тоже становится немного не по себе.
— Как дела? — интересуюсь я.
— Все хорошо, — сообщает Джеки. Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, не зная, что говорить дальше. Затем она поворачивается к парню и обращается к нему на французском: — J’arriverai plus tard[4].
— D’accord, j’y serai[5],— отвечает он, хотя уходить ему явно не хочется.
Джеки улыбается, и парень отступает. Он уверен, что, какими бы ни были мои отношения с Джеки, у него с ней ничего не изменится.
— Новый бойфренд? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал не слишком напряженно.
— Просто приятель.
— Француз?
— От тебя ничего не скроешь. Мы вместе учимся. Разве я не говорила, что сменила курс лекций?
— Нет, ты мне ничего не сообщала.
— А ведь я собиралась тебе позвонить. Прости, Элфи. В последнее время я так занята!
— Понимаю.
— Я больше не занимаюсь английским языком и литературой. Я переключилась на культуру европейских стран. Мне так больше нравится. Надеюсь, ты меня понимаешь? Другие страны, почти другой век…
— Как поживает Изюмка?
— Хорошо. И в школу ходит теперь с большим удовольствием.
— Все так же помешана на Скале?
— Мне кажется, она из всего этого понемногу вырастает. В ее возрасте перемены происходят очень быстро. Наверное, скоро Скала исчезнет из ее жизни так же, как в свое время испарились Кен и Барби. Ну а у тебя что новенького?
— Все отлично, просто отлично. В школе Черчилля все по-прежнему. У меня новые ученики. Очень милые. И кстати, я пока не переспал ни с одной из учениц.
4
Я приду позже (фр.).
5
Хорошо, я там буду (фр.).