Бухта Бо [СИ]

— Да, сэр, — Папаша Бо многозначительно поднял брови, — Джонатан Рассел, что называется, умел держать удар. Настоящий английский характер! Насвистывая мотивчик, прошёлся по этой чёртовой обезьяньей поляне, потрогал постамент и резюмировал, мол, это он самый Храм и есть. И сказал так легко, будто не он приплыл его искать в такую чёртову даль, а потом, каждый день рисковал жизнью в джунглях.

— И что же теперь? — поинтересовался я.

— Вернусь домой и буду готовиться к новой экспедиции. По крайней мере, теперь у меня есть точка отсчёта и твёрдая уверенность, что Золотая Обезьяна действительно существует.

— Наверное, не стоило им говорить о нашей находке, — Генри с Бо сидели на песке, и наблюдали, как команда эсквайра грузится в шлюпки.

— Как ты себе это представляешь? — удивился Бо. — Знать, что они ищут впустую и помалкивать?

— Просто, жалко, что они уходят, — помедлил с ответом Рыжий.

— Джентльмены, — бодро шагая, к ним подошёл эсквайр. — Через четверть часа мы покидаем эту благословенную бухту, поэтому поспешим закончить все дела. Я распорядился оставить всю кухонную утварь, плотницкий инструмент, ружья и порох. Уверен, что всё это вам пригодится.

— Но, сэр, — растерялся Бо, — мы сейчас никак не сможем расплатиться.

— Полно, господа, — отмахнулся Рассел. — Вы забываете о том, что бесплатно лечили нас. Что же касается бесподобной стряпни Генри, то память о ней я сохраню на всю жизнь.

— Благодарю, сэр, — Рыжий пошёл пятнами от удовольствия.

— Кроме того, — продолжал эсквайр, — я очень рассчитываю, что, при следующем визите, нам не заломят цену за постой в отеле.

— В «Цезаре» всегда найдутся для вас номера, — гордо выдохнул Генри. — И, никакой платы, сэр!

Подошли Креветка Ли с Хосе. Рассел церемонно пожал каждому руку и, не оглядываясь, поспешил к шлюпкам.

— На следующий день, — Папаша Бо встал и не спеша прошёлся по гостиной, — начался дождь и шёл целую неделю. Мы, разложив на полу матрасы, бездельничали. Что бы не умереть со скуки я достал Библию и обучал по ней Ли чтению. Хосе с Генри лениво бросали карты.

— Ещё один такой вечер, — зевнул Рыжий, — и я повешусь со скуки.

Словно в ответ на его слова, дверь широко распахнулась. На пороге, пошатываясь, стояла пожилая дама в насквозь мокрой одежде.

— Сеньоры, — прохрипела она, и стала оседать, царапая ногтями косяк.

Первым около упавшей оказался Креветка Ли.

— Это Ситцевая Аннабель, — радостно сообщил он нам и, принюхавшись, добавил, — в доску пьяная.

Ситцевая Аннабель.

Сколько она себя помнила, Аннабель занималась мануфактурой. Покупала товар у вернувшихся с добычей моряков, грузила на свой баркас и продавала по всему побережью. Иногда это были рулоны материи, иногда мешки шерсти, тюки с одеждой или обычная парусина.

— Никогда, дочурка, — не раз повторял отец, — не связывайся ни с чем другим. Твой прадед, дед и я, все торговали мануфактурой. Люди знают нас и доверяют, а честное имя — превыше всего.

Так она и поступала. Сколько выгодных предложений ей делали! Выпивка, оружие, жемчуг, рабы — от всего Аннабель отказывалась. И если бы не этот проклятый домик в Сан — Доминго, чёрта с два связалась бы с Торресом и его табаком!

Дом был чудо, как хорош. Старый паук Дживус, торговец рыбой, построил его для себя, не пожалев денег на огромную террасу и уютный сад. Но, Бог, что всё видит, не дал этому скареду прожить остаток дней в неге и блаженстве, избрав своим карающим мечом капитана Сантьяго. Старик в одну ночь лишился новенькой тартаны, забитой под завязку тюками с товаром. Мало того, поговаривали, что лихой пират прихватил с собой и некого ловца жемчуга, много лет работающего на Дживуса. Старик спятил, а его детишки выставили дом на продажу. Аннабель, услышав об этом на рынке, зашла на минутку взглянуть. И пропала! Несколько дней она, забросив все дела, ходила торговаться, но наследники, жадностью смахивающие в папашу, не уступали не гинеи. Аннабель плюнула и внесла задаток, хотя полной суммы у неё не было.

Вот тут–то и появился Торрес. Всё, что требовалось от Аннабель — быстро вывезти несколько дюжин тюков табака с Тортуги, надёжно спрятать, а затем, переправить небольшими партиями на Сан — Доминго. Честное имя работало на Аннабель, и Торрес заплатил вперёд. В тот же день, купив дом, она наняла в таверне двух пьяниц, и на всех парусах полетела на Тортугу. Погрузив часть табака, она высадила работников в знакомой укромной бухте. Там, в лесной хижине, Аннабель частенько прятала товар от слуг закона. Задача у пьяниц была крайне проста — следить за сохранностью табака. Сама же Аннабель, забыв о сне и усталости, металась на баркасе от Тортуги к бухте. Ничто не предвещало беды, когда она, привезя последнюю партию, распахнула дверь хижины. Оба пьяницы, с почерневшими лицами, метались в бреду среди рассыпанного табака. Аннабель, уже сталкивавшаяся с чёрной оспой, оцепенела от страха. Пятясь и крестясь, она добралась до баркаса и вышла в море. Отойдя от берега, давясь, выпила бутылку рома и разревелась. Домой возвращаться было нельзя, и Аннабель решила на время исчезнуть.

Почти месяц она прожила на небольшом островке, где её изредка навещал давний знакомый, приторговывающий виски. От него Аннабель узнала, что Торрес ищёт её повсюду, грозясь зарезать. Никогда ещё она не была в столь ужасном положении. Стоило Торресу пронюхать о купленном доме, как он в отместку сожжёт его. В довершение ко всему разболелись зубы. Аннабель пыталась заглушить боль виски, но вскоре и выпивка перестала помогать. Щека распухла так, что она не могла есть.

— Я слышал, — сообщил ей, внезапно появившийся приятель, — в Обезьяньей Бухте поселился доктор. Кажется, он из наших, и не особенно болтлив.

Ни слова не говоря, прихватив бутылку, Аннабель направилась к своему баркасу…

— Вот уж что, а зубы я рвать умею до сих пор, — гордо отметил Папаша Бо. — И минуты не прошло, как гостья вертела в пальцах причину своих мучений. Креветка отвёл её в дальний угол, где были свалены тюфяки команды Рассела, и укрыл одеялом. Там страдалица, впервые за несколько дней, спокойно уснула и проспала без малого двое суток.

На рассвете Аннабель, умытая и причёсанная, осторожно разбудила Бо.

— Тысяча извинений, сеньор, — тяжело бухнула она на пол две бутыли с виски. — Уж не держите зла на бедную женщину.

— Док, — весело крикнул с кухни Генри, — постоялица хочет отбыть, так и не попробовав моей стряпни.

Бо, всегда тяжело просыпавшийся, сел и потёр ладонями лицо.

— Действительно, донья Аннабель, — зевнул он, — окажите честь. Мы тут, как можно заметить, живём отшельниками и с удовольствием узнали бы свежие новости.

— Мне ужасно стыдно, — прижала руки к груди гостья. — Мало того, что я заявилась в совершенно непотребном виде, так ещё и устроилась спать в обществе мужчин. Что будет с моей репутацией порядочной женщины?

— А, вот за это, — подошёл, раскрасневшийся у плиты Генри, — можете не волноваться. Тысяча чертей! Эту пару дней вы провели не с какой–нибудь шайкой оборванцев, а снимали номер, — тут он гордо возвысил голос, — в отеле «Цезарь». Где, дьявол побери, собираетесь отказаться от великолепного завтрака.

Аннабель, поверив, что, её доброму имени, действительно ничего не угрожает, церемонно согласилась.

Бо растолкал Креветку с Хосе и вскоре, вся компания собралась за столом.

— Эскадра вот уже который день шастает вдоль побережья, — доедая омлет из черепашьих яиц, жаловалась Аннабель. — Рассказывают, что капитан Рене в одиночку напал на них, обратил в бегство и забрал себе лучший корабль. Схватился с ними и Коротышка Сантьяго, но, кажется, не особенно удачно. Так эти мерзавцы теперь горят жаждой мести и хватают всех, кого не попади. Поймали, и чуть было не вздёрнули толстяка Антонио. Палят, заметив любой парус! Чего ждать дальше, сеньоры? Скоро мы, честные торговцы, будем вынуждены красться по ночам. Да, ещё этот треклятый Торрес!