Страница 35 из 68
КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН
Калиф Гарун аль Рашид известен нам не как блестящий политик и реформатор, а, в основном, как искатель приключений. Тайно покидая дворец, он в драном халате бродил по улицам Багдада, ввязываясь во всевозможные истории, болтая с босяками и выпивая с караванщиками. Случалось, получал пинка от слуги какого–нибудь вельможи, бывал бит в чайхане, дрался «стенка на стенку» в кварталах ремесленников, спасался бегством от городских стражников. Однако, вернувшись, переполненный адреналином, в свои покои, зла ни на кого не держал и ощущал себя абсолютно счастливым.
Совсем иным человеком был Марк Порций Катон Старший. Воин, писатель, политик, он снискал себе славу борьбой с распущенностью нравов и роскошью. Пренебрегал дорогими одеждами, украшениями и слугами. Это его чуть было и не сгубило в Карфагене.
В тот злополучный день Катон Старший находился в отличном расположении духа. Пребывание в посольстве подходило к концу, доклад для Сената вчерне набросан, сувениры куплены, и через несколько дней корабль должен был умчать его в Рим.
— Пойду, прогуляюсь в порт, — обронил он начальнику стражи, выходя из ворот миссии.
— Марк, дружище, — начальник, знакомый Катону ещё по испанской кампании, придержал его за край тоги. — Поверь старому товарищу, не суйся ты в этот город в одиночку. Возьми с собой хоть пару моих ребят.
— Пустое, — беспечно отмахнулся Катон. — Это не официальный выход, а просто прогулка.
И, надменно задрав подбородок, как положено гражданину Римской Империи, ушёл.
Раскалённый африканским солнцем город встретил его запахами жарящейся баранины, гниющих бананов и лошадиного пота. Ко всему этому подмешивался лёгкий аромат человеческих фекалий. С приближением же к порту в воздухе стал преобладать запах тухлой рыбы и смолы. Количество прохожих заметно увеличилось. Бородатые финикийские купцы, больше похожие на морских разбойников, расталкивая встречных, спешили по торговым делам. Пьяные, несмотря на жару матросы, задирали стражников. Визгливо смеялись распутницы, расхваливали свои товары уличные торговцы, зазывали в лавки менялы.
— Подайте ветерану Пунических войн, мученику Фермопил, — завопил сидящий на камнях мостовой нищий.
Катон, брезгливо скривясь, собрался было бросить ему монету, и, к своему удивлению, не нашёл кошелька на поясе. Оглянувшись, он заметил портового мальчишку, спешно продирающегося сквозь толпу.
— Негодяй, — завопил Катон. — Держи вора!
В несколько прыжков он настиг мерзавца, и уже было изловчился схватить за волосы, как на его пути возник огромный, голый по пояс негр.
— Не тронь ребёнка, — просипел чернокожий, дыша в лицо чесноком и вином.
— С дороги, раб! — Катоном овладело бешенство.
Однако, кто–то сзади крепко обхватил его руками, а негр, обнажив в улыбке белоснежные зубы, не размахиваясь, ловко ударил Катона в живот. Римлянин, задыхаясь, упал в пыль. Откуда ни возьмись, вынырнул давешний воришка и одним движением сдёрнул с руки золотой браслет. Чернокожий, подмигнув мальчишке, тоже склонился над поверженным, и его пальцы принялись стремительно шарить по тоге, срывая серебряные застёжки.
— Помогите! — из последних сил выкрикнул Катон и получил удар кулаком в горло…
Неделю он провёл в кутузке, проклиная всех на свете и грозя ужасными карами стражникам. Затем был тайно продан в рабство контрабандистам. Пытался бежать, был пойман и безжалостно выпорот. Позже, бежал вторично, несколько дней скрывался в приюте для прокажённых, просил милостыню. В конце концов, ночью перелез через стену римского посольства, чудом спасшись от стрелы, пущенной стражником…
— КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН, — с этих слов начался его доклад в Сенате.
КАСТОР И ПОЛЛУКС
Боги Олимпа частенько спускались на Землю поразвлечься и, заодно, подправить генофонд Эллады. С одним из таких посещений связано появление близнецов Кастора и Поллукса. Родились они у жены спартанского царя Тиндарея, немало удивив последнего. Согласно свидетельствам очевидцев, царица снесла яйца из которых, впоследствии, и вылупились братья. (Историкам, правда, ближе версия, что из яйца появился только Поллукс). О божественном же зачатии заговорили, когда вспомнили, что девять месяцев назад в окрестных прудах резвился некий лебедь с пучком молний в правой лапе.
— Уж не знаю, Зевс, не Зевс, — ворчал Тиндарей. — Но, вот этот, явно мой.
И гладил по голове крошку Кастора. Скорее всего, чутьё не подводило царя, ибо Поллукс оказался бессмертным. Мог часами сидеть под водой, легко переносил укусы ядовитых змей, не сгорал в костре, куда залезал на спор.
Несмотря на некоторую разницу в генах, братья обожали друг друга и всегда действовали заодно. Воевали, крали девиц, дрались, грабили. Но, однажды, Кастор, пронзённый копьём, был вынужден расстаться с Поллуксом, отправившись в мрачное царство Аида. Обезумевший от горя, близнец воззвал к биологическому отцу (Зевсу) с просьбой также лишить жизни и его. Зевс, довольно трепетно относящийся к своим многочисленным земным отпрыскам, внял мольбам. С присущим ему чувством чёрного юмора, повелел братьям сутки проводить среди мёртвых, а сутки блаженствовать на Олимпе. Воистину, «соломоново решение».
КАШТАНЫ ИЗ ОГНЯ ТАСКАТЬ
Нарвал как–то раз Царь Обезьян каштанов. Развёл костёр, дождался, пока он прогорит и бросил плоды в угли. Сидит себе на камне, трубочку покуривает, на звёзды смотрит. Вокруг джунгли шепчутся на сотни голосов, и, кажется Царю Обезьян, что вокруг ночное бескрайнее море. А сам он на крохотном островке, и ждут его безмятежные годы сладкого одиночества. Только вода, небо, отблески углей и мысли о вечном…
— Можно каштанчик?
От неожиданности (кажется, он задремал) Царь Обезьян вскочил на ноги. По другую сторону от тлеющего костра сидел на корточках голый человек.
— Это ты, Маугли? — прищурился Царь.
— Я, — человек оскалил жёлтые зубы. — Каштанчик можно?
— Угощайся.
Маугли, немедленно выхватил из огня каштан, и, подув на него, съел. За первым последовал второй, затем третий. Царь Обезьян, поняв, что может остаться без ужина, изготовился было достать и себе каштан. Однако, Маугли, заметив его жест, глухо зарычал. Впрочем, тут же осёкся и неумело попытался сделать вид, что урчит от удовольствия.
— Пора тебе к людям возвращаться, — мрачно констатировал Царь Обезьян. — Зажился ты среди волков.
Тот шумно поскрёбся, хотел что–то сказать, но смолчал.
— Ну? Что хотел сказать?
— Мы с тобой одной крови, — полувопросительно выговорил Маугли.
— О, Будда, — горестно простонал Царь Обезьян. — Ему третий десяток пошёл, а всё, как дитя. Завтра на рассвете отведу тебя в селение. А, теперь, ступай.
Вечер был испорчен. Он, брезгливо морщась, куснул каштан, пожевал и выплюнул.
КВАДРАТУРА КРУГА
КВАДРАТУРА КРУГА — нерешаемая (при помощи циркуля и линейки) задача о разыскании квадрата, равновеликого данному кругу.
Далеко не каждый, из употребляющих это выражение, признается, что понимает его смысл. Но, согласитесь, звучит оно роскошно. КВАДРА–ТУРА–КРУГА! Просто, бери и вставляй в стихи.
У орденоносца
Лопнула подпруга.
Вот такая, братцы
Квадратура круга.
или..
У Петра Поленова
Умерла подруга.
Вот такая хрЕнова
Квадратура круга.
Кстати! Заменяя «квадратурой круга» словосочетания, типа, «такая непонятка» или «полная ж…», можно неплохо поднять свой рейтинг в глазах коллег.
КВАСНОЙ ПАТРИОТИЗМ
В конце девятнадцатого века в российской литературе появился новый герой.