Страница 13 из 68
Так они и познакомились. Стала Ворона каждый день к Павлину прилетать, да его перьями восхищаться. Тот же делал вид, что смущается, краснел даже, но похвалам в глубине души радовался и Ворону ждал с нетерпением.
И вот, прилетает, раз Ворона растрёпанная, расстроенная, на глазах слёзы.
— Что стряслось, милый друг? — встревожился Павлин.
— Собралась я замуж, — смущается та и лапой застенчиво песок ворошит. — А на свадьбу в чёрном, сами понимаете, невесте идти не пристало. Видно, доля у меня такая в девках век вековать.
— Чудеса какие, — дивится Павлин. — Неужели наряд так важен? Главное, что у вас под перьями нежная душа и чуткое сердце.
— Ах, не понять вам бедную девушку, — рыдает Ворона. — Забудьте, что я наговорила и прощайте. Взмою в бездонное небо и камнем брошусь вниз на острые скалы.
— Остановись, безумная! — негодует Павлин. — Помогу твоему горю. Сейчас поменяемся перьями, и лети на свою свадьбу.
Кинулась Ворона его благодарить. Крыльями машет, кланяется, слёзы благодарности утирает. Миг и поменялись они перьями. Расхаживает Ворона по саду, собой любуется. Хвост то распустит, то сложит.
— Лети уж, — ласково улыбается Павлин. — Наверное, гости с женихом заждались.
— Какие гости, милый? — усмехается Ворона. — Что за фантазии? Такой красоткой я и без всякого замужества проживу. Да и сад этот мне по вкусу. А ты, давай–ка, кыш, отсюда, пока стражу не кликнула.
— Ах, вот ты какая! — разозлился Павлин. — Возвращай мои перья и сама убирайся.
— Стража, — кричит Ворона. — Уберите этого бродягу!
Бросился Павлин к Хозяину.
— Пошёл вон, — гонит тот его прочь.
— Это же я, Ваш павлин, — плачет несчастный.
Выглянул Хозяин в сад.
— Мой павлин у фонтана прогуливается.
— Да вы ко мне внимательнее приглядитесь, — молит страдалец.
— Послушай, — лениво отвечает Хозяин. — Мне безразлично, кто ты на самом деле. Я завёл себе птицу, что бы взоры гостей услаждать. Да пусть в саду, хоть сам шайтан живёт, лишь бы глаз радовал. А теперь, вон отсюда.
Прилетел Павлин к Хозяйке.
— Это я, — кричит. — Ваш любимый павлин, только в вороньих перьях.
— И чего тебе? — сонно отвечает Хозяйка.
— Я хочу справедливости! Та, кто сейчас на моём месте — ненастоящая!
— Да, какая мне разница? — зевает Хозяйка.
— Как, какая? — задыхается от несправедливости Павлин. — Представьте, что Вашего мужа заменят другим, только в тех же одеждах.
— О! — вмиг проснулась Хозяйка. — А можно так сделать?
Заплакал Павлин горькими слезами и пошёл себе восвояси.
Догадываетесь теперь, кто та чёрная, каркающая птица, живущая на помойке?
— От тюрьмы, сумы, да вороньих перьев, не зарекайся, — говорят на Востоке…
ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА
Как известно, настоящих ЧУДЕС СВЕТА всего семь. Восьмых же — тысячи. Стоит создать нечто неординарное, как его немедленно назовут ВОСЬМЫМ ЧУДОМ.
Эта любовь к добавлению единицы к абсолютной константе, вообще, свойственна людям.
К первой древнейшей профессии прибавим вторую.
У человека два глаза? Откроем третий.
Пространство трёхмерно? Значит должно быть и четвёртое измерение.
Аристотель считает, что у человека пять чувств? Добавим шестое.
Семь смертных грехов? Пусть будет восьмой…
Глумливые же люди употребляют фразу «ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА» издевательски. Что бы им ни показали, притворно охают и посмеиваются.
— Вы только полюбуйтесь. ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА.
Мерзавцы!
ВОТ ГДЕ СОБАКА ЗАРЫТА
Зададимся вопросом, откуда появилась это крылатое выражение.
Первое, что приходит на ум — история о священнике, собаке, куске мяса, убийстве, могиле и надписи. Но, как то не верится, что батюшка после злодейства водил на место захоронения своих прихожан и демонстрировал им «ГДЕ СОБАКА ЗАРЫТА».
Можно вспомнить и достаточно невнятную легенду об австрийском воине Сигизмунде и его верном псе. Этакий аналог Вещего Олега. Впрочем, он свою собаку не зарывал, так что и эта история нам не подойдёт.
Есть версия, что в древнем Египте, люди закапывая клад, клали на него труп собаки, дабы её призрак охранял сокровище. Согласитесь, выглядит довольно спорно, так как надо было тайком не только зарыть свои сбережения, но и приволочь дохлое животное. А запах? А соседи, которые немедленно поинтересуются, — «Куда делся ваш пёсик? Уж не охраняет ли клад?». Отметаем!
Истина, как всегда проста и незатейлива. В старину, в связи с отсутствием инсектицидов, собак просто закапывали по шею в землю, что бы блохи задохнулись. Утром зарыл своего блохаря, а к вечеру получаешь обезблошенного красавца. Главным же было, не позабыть, ГДЕ СОБАКА ЗАРЫТА!
ВРАЧУ, ИСЦЕЛИСЯ САМ
Сразу оговорюсь, что ошибки в написании этой фразы нет. Раньше так к врачам и обращались, — Врачу, а полечи–ка меня.
Старик — старче, друг — друже, брат — брате, пёс — пёсе, и так далее.
Смысл же изречения прост, хотя и спорен. Хочешь лечить других, сначала вылечи себя. Понятно, что если ты пришёл на консультацию к дерматологу, а тебя встретило покрытое коростой существо со слезящимися глазами, то речи о доверии к подобному эскулапу быть не может. Или стоматолог, улыбающийся коричневыми пеньками зубов. Какая уж тут санация и борьба с кариесом.
В то же время, врач может лечить вас от одного, а сам страдать совсем от другой болезни. Не напряжет же вас, если у окулиста камень в почках или у хирурга геморрой.
Правильнее эта фраза бы звучала, — ВРАЧ, СНАЧАЛА ВЫЛЕЧИСЬ САМ ОТ ТОГО, ЧТО СОБИРАЕШЬСЯ У МЕНЯ ЛЕЧИТЬ!
Но…, представим себе поле боя. Лежите себе, истекая кровью, а к вам ползёт санитар с охапкой бинтов и йодом. Подбирается ближе, и тут вы замечаете, что он тоже ранен! Скажете ему, — Санитаре, исцелися сам?
Какая всё же путаница с этими крылатыми фразами.
ВРЁТ, КАК СИВЫЙ МЕРИН
Не все мерины вруны, и не все вруны мерины!
Согласитесь, одно удовольствие изрекать подобные сентенции. А если у тебя ещё и возраст подходящий, вид солидный, волосы седые… Кстати о седых волосах. СИВЫЙ цвет (масть) — это тёмный с сединой. А СИВЫЙ МЕРИН, это, соответственно, конь, который начал седеть. Старость подкрадывается, силы уже не те, кости к плохой погоде ноют, зрение ослабло. Эх.
И вот такой мерин, поутру, вместе со всем табуном выходит на пастбище. Медленно бродит по лугу, лениво пожёвывая клевер, помахивает хвостом. Жеребята бегают наперегонки, кобылы собрались в кружок и шепчутся о чём–то своём, взрослые кони лениво перебрасываются словом–другим о предстоящем дне. Скучно, одиноко.
Вдруг к нему подбегает несколько молодых кобылок и выталкивают вперёд ту, которая посмелее.
— Дедушка–мерин, а, дедушка–мерин.
— Что вам, проказницы?
— Скажи, а был у тебя в жизни самый счастливый день? Такой, что до сих пор вспоминается.
— Был, а, как же, — кивает мерин. — Помню, раз конюх так напился, что упал и рассыпал мешок с овсом. Ох, и наелся же я тогда!
— Ага, — поскучнев, вежливо кивают кобылки. — Спасибо. Мы пойдём.
И опять он один. Гудят мухи, да медовый запах трав дурманит голову.
— Надо им было что–нибудь другое рассказать, — сокрушается мерин. — Что–нибудь позатейливее…
— Дед, ты не спишь? — вдруг слышит он.
Несколько жеребцов нетерпеливо переминаются перед ним с ноги на ногу.
— Скажи, а, правда, что ты на войне был?
— А, как же? — с мерина немедленно слетает дремота. — Я, ребятушки, всю войну, так сказать, от начала до конца.
— Ну, и как на войне–то? — заглядывают ему в глаза жеребцы.
— Фураж возил, — пускается в воспоминания мерин. — Случалось и снаряды. Тяжёлые они, снаряды–то. Вот, помню раз зимой…
— Ладно, спасибо, дед, — начинают расходиться те. — Потом расскажешь.