Страница 28 из 99
— Испания?
— Франко не вмешается в любом случае. Каудильо блюдет нейтралитет так скрупулезно, что ему могут завидовать Швейцария и Швеция.
— Наши колонии в Северной Африке? Там скверная обстановка.
— Мы поможем вам их удержать.
— Даже при условии недавних военных поражений Африканского корпуса?
— Это вопрос снабжения, который мы решим вместе.
— Господство Британского флота в Средиземноморье?
— Перевес небольшой. Одно только заявление о выходе ВМС Франции из Тулона спутает противнику карты. Тем более что ваш флот жаждет отомстить бриттам за Оранскую резню. За Мерс-эль-Кебир и Дакар.[17] Разве нет?
Вальтер Хевель ударил в самую болезненную точку. Франсуа Дарлан великолепно помнил тот день, когда «верный союзник» нанес удар в спину поверженной бошами Франции. 1297 погибших от английских снарядов, бомб и торпед. Выведенные из строя новейшие корабли, потопленный линкор «Бретань», атакованный самолетами с авианосцев «Ришелье», выброшенный на мель «Прованс»…
Это при том, что Германия с тех пор не сделала ни единой попытки силового захвата французского флота, да и существовал тайный приказ Дарлана — в случае таковой немедленно топить корабли без всякого сожаления.
— Вопрос с французскими военнопленными?
— Поэтапное возвращение, — ответил Хевель. — Не сразу, конечно. Не смотрите на меня так, это не институт заложничества, а экономические реалии: вы сможете моментально создать больше миллиона рабочих мест для вернувшихся солдат? Ситуация на рынке труда во Франции не самая радужная, а в Германии наоборот, не хватает трудовых резервов — мы сможем найти им занятие, при формальном освобождении из плена.
— Вы не забыли о трехстах пятидесяти тысячах наших рабочих, завербованных через «Службу трудовой повинности»[18] и отправленных в Германию?
— Не забыли, — возразил Хевель. — Идет война, мы не можем рисковать производством вооружений в условиях боевых действий. Разумеется, данный вопрос будет решен в среднесрочной перспективе, когда хотя бы на одном из фронтов будет достигнуто перемирие.
— Перемирие? — вздернул бровь адмирал. — Германия стремится к перемирию? Я не ослышался?
— Мы собираемся закончить войну в Европе как можно быстрее, — веско сказал Хевель. — И надеемся на вашу поддержку. Если, конечно, озвученные только что предложения вас устраивают.
— Очень сомневаюсь в технической возможности осуществить данный замысел, — бесстрастно сказал Дарлан. — Вы ничего не можете противопоставить усилению Англии, поддерживаемой из-за океана. Только решительная победа на Средиземноморском и Африканском театрах вынудит Лондон пойти на уступки.
— Теперь вы понимаете, отчего правительство Германской империи заинтересовано в восстановлении французского влияния?..
— Полноценная армия, авиация, бронетехника?
— Да, — с полуслова ухватил нить Хевель. — При соблюдении определенных условий.
— Ну что ж, — протянул Франсуа Дарлан. — Давайте перейдем в столовую, там удобнее… Сен-Сир, в чем дело? Я ведь просил оставить нас наедине?!
В кабинет заглянул бледный капитан первого ранга. В руке он сжимал листок бумаги, густо исписанный от руки.
— Мой адмирал… Срочное, из Алжира. Только что от шифровальщиков. Разрешите вас на минуту?
— Дайте, — поморщился Дарлан. Взял депешу, вчитался.
Громко выругался на французском.
Советник Хевель сделал безразличный вид. Внутрифранцузские проблемы его не волновали.
— Господин Хевель? Думаю, вам будет интересно узнать, что англо-американцы сегодня утром начали высадку крупными силами на побережье Марокко и Алжира. Под угрозой Касабланка, Оран, город Алжир. Нашими войсками после непродолжительного боя сдан Сафи.[19] Простите, но я вас покину: как военный министр Франции, я обязан связаться с нашими частями в африканских колониях…
— Действуйте, — отозвался Вальтер Хевель. — Действуйте, и немедленно. Вы понимаете, о чем я?
— Да, — бросил через плечо Дарлан. — Вас немедленно отвезут в посольство Германии. Оставайтесь там, капитан де Сен-Сир позже сообщит о моем решении.
Со времен Наполеона III Виши являлся курортным городом, с множеством роскошных отелей, частных шале и санаториев для «чистой публики», прибывающей в город для отдыха на термальных источниках, известных со времен Юлия Цезаря. Великий римлянин останавливался здесь во время тактического отхода легионов после битвы при Герговии.
Курорт исходно устроили при императоре Диоклетиане, возродился он в конце XVI века при короле Генрихе Наваррском, а широкую популярность получил, когда минеральные воды Виши прославила в своих «Письмах» баронесса Мари де Рабютен-Шанталь де Севинье.[20]
В качестве столицы неоккупированной части Франции Виши избрали именно благодаря мощной туристической инфраструктуре; в тридцатые годы курорт принимал до ста тысяч человек в год. После Компьенской капитуляции в качестве эрзац-столицы рассматривались Клермон-Ферран, Лион и Марсель, но эти города были отвергнуты маршалом Петеном в пользу Виши: всего четыре с небольшим часа поездом до Парижа, в отелях можно разместить немалый штат правительственных чиновников, новейшая телефонная станция, обеспечивающая надежную связь со всей страной. Никакого пролетариата — промышленности в Виши не было, а значит, и вечно бунтующих клошаров в засаленных картузах можно не опасаться. Решено, «столица» теперь расположится на берегах реки Алье!
Окажись Франция крошечным государством наподобие Лихтенштейна, выбор оказался бы идеален. Великолепная архитектура, комфорт, пасторальные пейзажи, обилие ферм в округе — чиновничью орду следовало сытно кормить! — наконец, сравнительная удаленность от немцев: по условиям перемирия демаркационная линия проходила в полусотне километров к северу, через город Мулен, центр бывшей вотчины герцогов де Бурбон.
Но то Лихтенштейн. Франции требовался Париж, и не иначе!
Париж! Виши по сравнению с древней Лютецией выглядел сущей насмешкой.
Укрепления вокруг города отсутствовали, Виши никогда не был крепостью. Немногочисленный гарнизон разместили по предместьям — мстительный Гитлер в 1940-м разрешил поверженной Франции иметь армию численностью всего-то около ста тысяч человек, как бы напоминая об унижении Версальского мира.
На рассвете 9 ноября 1942 года в уютном Виши начали происходить изрядные странности. Поскольку немецкий посол во Франции бригадефюрер Отто Абец был сутки назад отозван в Берлин (и сразу по прилете в Темпльхоф арестован сотрудниками СД как верный клеврет Иоахима фон Риббентропа), за указанными странностями с балкона представительства Германии уныло наблюдал первый секретарь посольства Рудольф Вайс, разбуженный охраной.
Посольство находилось на бульваре Насьональ, угол с улицей Бельжик. Окна выходили на ухоженный парк, непосредственно примыкавший к реке, между набережной и бульваром. Можно было хорошо рассмотреть Пон де Белльрив, мост, ведущий на западный берег Алье. По мосту неторопливо ехали бронемашины — танков у французов не осталось, но легкую бронетехнику договор в Компьене не запрещал.
По аллеям приречного парка перемещались вооруженные военные в синем, те самые «Troupes de marine fran aise», здешний аналог морской пехоты. Четыре взвода взяли под надзор здания дипломатического квартала. Всё происходило буднично, размеренно, будто армейцы с винтовками разгуливали по Виши ежедневно.
— Стрельбы не слышно? — господин Вайс вздрогнул, услышав за спиной спокойный мягкий голос. Вальтер Хевель тоже изволил пробудиться с первыми лучами солнца и покинуть гостевую комнату. — Вот и чудесно. Не было сообщений из Парижа, от генерала фон Штюльпнагеля?
— Были, — признался секретарь. — В четверть шестого утра пришла шифровка: две дивизии, дислоцированные в Ля Гише и Мулене, в полной готовности, при необходимости они окажут поддержку.
17
Имеется в виду Операция «Катапульта» — серия операций по захвату и уничтожению кораблей французского флота в английских и колониальных портах британцами в июле 1940 года.
18
«Service du travail obligatoire» занималась во Франции набором рабочих определенного возраста, на добровольно-принудительной основе. Всего в 1942 году на «Организацию Тодта», Вермахт и оборонную промышленность в пределах Франции работали около 845 тысяч французов.
19
8 ноября 1942 года началась операция «Торч» — высадка британских и американских войск на североафриканском побережье общей численностью в 107 тысяч штыков.
20
Французская писательница XVII века, автор известнейшего афоризма «Чем больше я познаю людей, тем больше люблю собак».