Страница 9 из 45
Рой думал, поджимая губы: стоило бы выждать год-два. Мальчик бы вырос, возмужал… Но он знал, что не получится. Эдвард не сможет. Перегорит, наделает глупостей — выбирай любое. Казалось бы, Рой не слишком хорошо пока знал юного алхимика, не мог бы с такими тонкостями предсказывать его реакцию — ан нет, что-то нашептывало на ухо…
Они ехали широкими холмистыми равнинами, словно сшитыми из лоскутов серого и зеленого шелка, под великолепным небом, где щедрая рука Творца разбросала купы вычурных серо-голубых облаков. Над ними сине-золотой мозаикой просвечивали небеса, ветер колыхал траву, ласково гладил шкуры лошадей и волосы путников. Эдвард, который ехал на одной из запасных лошадей, умудрился подвести свою довольно смирную кобылу к жеребцу Роя и начал разговор сразу, в лоб:
— Идиотизм вы задумали. Бесполезное дело. Ну смените вы короля. Ну и что?.. Крестьяне как голодали, так и будут голодать, и от войн вы не избавитесь… толку! Один человек мало что решает, даже если это король.
Рой, Лиза и Маэс переглянулись.
— Мы не ставим целью обеспечить процветание страны, — суховато сказал Рой. — И разве в этом дело?.. Более того, если у вас, Эдвард, сложилось впечатление, что мы собираемся противодействовать церкви — то и в этом вы ошибаетесь. Церковь заблуждается по воле Божьей, ибо Бог по какой-то причине не желает пока указать ей на ее ошибки. Реформы сверху — вот все, о чем я думаю. И еще я хочу, чтобы на троне оказался король, не желающий смерти своим подданным.
— Тогда отчего бы вам самому не занять трон? Вы же из знатной семьи, вроде как? Небось, какое-нибудь там родство в восьмой степени имеется…
— Как не быть, — усмехнулся Маэс. — Вообще-то, у меня родство даже ближе, чем у Роя. Но открыто претендовать на трон?.. Нет. Церковь затопчет нас. Пока большей части иерархов смена власти не выгодна. А если так, изображая Крысиного Короля. — нам и получасу не продержаться.
— Почему же вы думаете, что я продержусь? — ядовито спросил Эдвард. Он вообще стал еще более язвителен, чем в первый день, замкнулся сильнее — и тем сильнее, как в тот момент, когда услышал про внешний вид Крысиного Короля. — Сами говорите, все знают его голос. А если вы думаете, что я сумею изменить свои голосовые связки, чтобы говорить, как он, то вы меня сильно переоцениваете. Вам надо было искать не алхимика, а оперного певца!
Рой не знал, что такое «оперный», но смысл понял.
— В этом и сложность, — кивнул он. — Я полагаю, что с вашей помощью мне удастся убедить одну влиятельную партию при дворе, что замена не только необходима, но и пойдет на пользу Аместрис. Туда входят в том числе и лица, занимающие не последние посты в церкви… Если мы заручимся их поддержкой, то обмен может пройти выгодно.
— Но тогда вас потребуют за это заплатить, — усмехнулся Эдвард. — Меня потребуют. И что? Вы уверены, что плата пойдет на благо Аместрис?..
— Вот в этом и сложность, друзья, — многозначительно улыбнулся Рой. — Впрочем, вполне разрешимая.
Эдвард бросил на него какой-то удивительный, презрительно-горестный взгляд.
— Кого ты хочешь обмануть… — он запнулся, — сэр Мустанг? Ни хрена ты ни в чем не уверен. Опять будешь блефовать по-черному. Ну и ладно.
Мальчишка угадал — быть может, он чувствовал рыцаря так же, как рыцарь чувствовал его?.. Неожиданное следствие этого странноватого алхимического призыва. Рой не был уверен ни в чем — даже в том, что, начиная использовать алхимию, позволяя кому-то придти к власти с помощью алхимии, он не выпускает из бутылки джинна, когда-то уже уничтожившего страну. Ему оставалось только сжать зубы и ехать вперед.
Под облаками, низко, кружил над холмами ястреб, все сужая круги.
Пахло полынью.
10
Жизнь понемногу течет и понемногу изменяется. Это один из закон алхимии — закон вечного потока, равноценного самому себе в каждую последующую минуту. Когда много перемен происходит внезапно и разом, мы называем это катастрофой. Они похожи на водовороты в вечной реке жизни. Можно ли прожить без катастроф вообще? Можно ли надеяться на небедственное будущее для своей страны и друзей, или такое понятие как «счастливая человеческая жизнь» — нечто из разряда сказок, и счастье стоит искать только в религиозном экстазе или маловразумительных духовных умствованиях?..
С какого-то момента Рой перестал понимать, чего он на самом деле хочет, оправдывает ли цель средства — любые средства.
Инцидент произошел, кажется, дня через четыре после призыва алхимика. Эдвард к тому времени уже порядком пообтесался: выучился ездить на лошади так, что уже не хотелось заплакать, глядя на его посадку, говорил почти всегда понятно, научил своих спутников готовить умопомрачительно вкусную похлебку из щавеля и рассказал Рою кое-что интересное об алхимии. И все же на разговоры их найденыш был туг: говорил пару слов и снова замолкал, да еще поглубже натягивал на лицо капюшон плаща, чтобы никто не видел его глаз. Зачем было таскать плащ на себе в такую ясную погоду, Рой решительно не понимал. Забавно, если в прошлом меньше потели.
Так вот, на четвертый день им волей-неволей пришлось завернуть в одну из деревень (называлась она Большой Овраг) — прикупить кое-какие припасы. Поколебавшись немного, Рой решил, что они с Лизой, как самые приметные, отсидятся в лесу, а на рынок сходят Маэс и Эдвард. Заодно Маэс приглядит, чтобы Эдвард нормально походил среди людей, не сделав хоть за полтора-два часа с десяток ошибок.
Хьюз и алхимик должны были вернуться не очень скоро. Когда они уехали, Рой и Лиза воспользовались перерывом, чтобы отоспаться. Спали на всякий случай по очереди. Потом Рой решил сходить за хворостом, а Лиза осталась на поляне готовить ужин. Рыцарь-алхимик не удалялся далеко от поляны, старался все время держаться так, чтобы слышать лошадиное фырканье, да не выпускать из виду отблеск лизиных светлых волос. Никаких подозрительных звуков он не слышал, в лесу было тихо и спокойно. Стучал где-то дятел, насмешничали сойки, золотые лучи вечернего солнца забавлялись с земляничными листьями, пятная их желтым. Рой усмехнулся, подумав о солнечном огне… расчистил носком сапога пятачок земли от рыжей опавшей хвои, нарисовал корявым сучком огненную печать… Достаточно коснуться ладонью — и в воздух взвились рыжие лепестки пламени.
Рой улыбнулся, незаметно для себя — очень мягкой улыбкой. Рыцарь поглаживал крошечный костерок, как котенка, у самого основания пламени, чувствуя ласковое тепло на кончиках пальцев. Он не играл с огнем с тех самых пор, как Лиза, Маэс и прочие вытащили его из куда большего костра на Ратушной площади… и где бы он был, если бы не такая же точно огненная печать, вырезанная на деревянном столбе?..
Какое счастье, что по спеси и глупости своей епископ Доттери не приказал сжигать еретика на обычном столбе, а украсил его «отгоняющим зло» священным символом…
А потом ему показалось, что с поляны послышались какие-то голоса. Эдвард и Маэс вернулись так рано?..
Рой погасил огонек ладонью, поднялся, поглядел на увесистую валежину, что прихватил с собой в качестве дров… и не стал ее брать. Осторожной, крадущейся походкой, держась к поляне тем глазом, что не был скрыт темно-зеленой повязкой (черной тряпицы у них не нашлось), сэр Мустанг подобрался к проему между стволами деревьев.
Он понял, что предосторожности не напрасны, еще даже не оказавшись на намеченном наблюдательном месте: темно-коричневые балахоны братьев-патерианцев хорошо были видны даже издалека на фоне сияющей от солнца травы поляны. Их там было семь, ага, и вон восьмой, с лошадьми… почти декурия [1]… они спешились… Обыскивают, что ли?.. Зачем?.. Женщина с полузажившими шрамами, в мужской одежде и четыре лошади, да, подозрительно… Но никакого преступления против святой церкви еще…
Рой сжал зубы, понимая, что во всем этом виноват он и он один. Ведь знал, помнил, что здесь поблизости монастырь Братства Детей Единого Отца, и что именно в этом монастыре смиренные отроки из братии проходят обучение на монахов-чудотворцев, но совершенно не подумал о том, что в обучение могут входить конные разъезды по окрестностям…
1
Декурия — 10 всадников, подразделение римской кавалерийской турмы. Все военные, религиозные термины и названия монашеских орденов в данном тексте изобретены автором или беззастенчиво передраны откуда-то и первоначально обозначали нечто совершенно иное