Страница 98 из 122
Может, стоит попробовать в другой области, где он превзошел бы меня? Тогда мы не конкурировали бы и ему не суждено было бы прожить свою жизнь в тени моей славы. Может, в актеры? Он наделен воображением, нервозно–эмоционален, успех окрылил бы его. С кем поговорить об этом? Пусть начнет со студии при Художественном театре, а там видно будет…
– Жжжжж… Жжжжж… Моя маленькая крошечка… – Наурис продолжал кружить возле стола.
– Я сейчас, – извинилась Спулга перед гостями и встала.
– Хватит! – вдруг вскипел Виктор. И, кажется, сам испугался своего громкого и резкого голоса.
Спулга снова села на стул.
– Может быть, и в самом деле хватит? – как–то виновато обратилась она к Наурису. – Выпьете парочку коктейлей, и достаточно.
– У Илгониса тоже есть пятерка, – сказал Алп. – Тебе за него платить не придется.
– Я ведь ничего, я только зашел сказать: до свидания! – Наурис даже сделал книксен и, продолжая жужжать, выскользнул в коридор, прикрыв за собой дверь.
– Ты, именинница, слишком балуешь его, – сказал Наркевич Спулге.
– Не так уж страшно – много от меня он не получает, – оправдывалась она.
– Мы установили твердую таксу, – сказал Алп. – Десять рублей в неделю, и баста.
«У меня стипендия была двести восемьдесят рублей в старых деньгах, а нынешних это было бы двадцать восемь, – подумал профессор. – А как я трясся, чтобы не потерять стипендию, и, странно, на все хватало, даже книги покупал».
– Что касается Винарта, ты неправ, – сказал Наркевич Алпу. – Я, конечно, Наурису не разрешаю с ним водиться, но сам бываю у него, когда надо подремонтировать машину. И тебе рекомендую.
– Мне не надо – у меня на фабрике свой механик.
– Раньше мне приходилось искать человека, который отогнал бы машину в автосервис – ведь там и за полдня не управишься, писать на него доверенность, а теперь я просто звоню Винарту и отдаю ему ключи. Через час моя машина уже готова. Масло заменено, клапаны отрегулированы… Работает безукоризненно. Правда, развал передних колес он не берется делать, с этим лучше в сервис, на стенд. Вот ты, Алп, как специалист народного хозяйства, не объяснишь ли мне, что это за экономическое чудо – Винарт? Во всех школах подряд меня учили: чем крупнее предприятие, тем больше возможностей для механизации и повышения производительности труда – в результате продукция становится дешевле. Винарт и ему подобные работают лучше и дерут за это наполовину меньше, чем в автосервисе, но газеты их почему–то не хвалят, а ругают.
– В детстве он был очень послушным мальчиком. Учеба, правда, давалась ему трудно: много болел, – вставила Спулга.
– Я думаю, за свою жизнь тебе довелось встречать и другие примеры несогласованности теории и практики. Если бы Винарт не научил наших мальчиков отпирать двери машины, они не угнали бы тот «Москвич». В этом я уверен. Сколько он отсидел? – мрачно спросил Алп.
– Года полтора, кажется.
– Но ведь дали больше.
– За хорошую работу и примерное поведение освободили досрочно. Я помог ему арендовать гараж, и теперь он по вечерам халтурит в поте лица. К нему выстраивается целая очередь, на каком–то складе у него есть блат – может достать запчасти. Но за работу дерет! Ей–богу, этот оборотистый парень станет миллионером.
– Ну что вы о таких старых, противных делах! – прикрикнула на мужа Спулга. – Поговорим о чем–нибудь более веселом. Эдуард Агафонович, я хочу чокнуться с вами!
– Желание красивой женщины – для меня приказ, который незамедлительно следует выполнить! – галантно отвечал хозяйственный работник.
Сумерки сгущались: почти во всех окнах уже горел свет, только на улицах лампы еще не зажглись.
– Мы бы им здорово помешали, если бы остались там, – сказал Наурис, теребя в руке несчастную пятирублевку.
– Дома, когда я слышу, как открывается входная дверь, уже знаю что последует: начнется крик, что у меня в комнате беспорядок, что через десять минут – ужинать… Старика я вообще не вижу – вечно на фабрике или на охоте, – подхватил Илгонис.
Они прошли мимо троллейбусной остановки, где толпился народ, мимо кафе–мороженого и свернули в небольшой переулок.
– Своим присутствием мы ежеминутно напоминаем своим мамашам, какими старухами они стали. – Наурис смял пятерку в комок и отшвырнул в сторону. Комок несколько раз подпрыгнул на мостовой, потом исчез в темноте. – Мне противна эта мелочность, которая царит у нас дома.
– Ты что, сдурел? Это же деньги.
– Пусть какому–нибудь бедняку утром достанется в качестве подарка.
Они свернули еще раз и прошли через сквер, где дети катались с искусственной горки.
– Я не верю, что такой супермотоцикл он сумеет раздобыть для тебя, – сказал Наурис, возвращаясь к начатому разговору.
– Сказал, достанет через какую–то московскую контору, которая может купить за границей все, что угодно. На чеки, конечно. Теперь, когда он ремонтирует машины, говорит, у него появился колоссальный блат.
– Все равно получится накладно: чеки один к одному не достать.
– Мы договорились один к двум рублям. Говорят, цена сейчас примерно такая. Конечно, все вместе это влетит в копеечку!
– А какой фирмы?
– BFG–тысяча триста.
– Разве не «хонда»?
– Я недавно видел «хонду» — MBX–восемьдесят. Конечно, это довольно мощная машина при такой небольшой кубатуре. От нуля до шестидесяти километров в час за семь секунд, вес – неполных сто…
– Ты мне об этих премудростях не толкуй, я не техноман.
– Меня не устраивает максимальная скорость. Рокеры на своих «Явах» обойдут в два счета.
– А у этого второго – японского?
– Почему японского? BFG производят во Франции.
– А по мне, хоть в Абиссинии.
– Сто девяносто в час. Практически за мной не угнаться даже на вертолете.
– Когда разобьешься, от тебя и мокрого места не останется.
– Для сравнения с новейшими моделями мирового автостроения, datsum sumy – сто шестьдесят пять; британский rover SD turbo – столько же, токийский subaru leone – столько же; opel mauta GT – сто восемьдесят семь. И только ford sierra способна выжать сто девяносто, но покажи мне такого торгаша, у которого будет двадцать пять тысяч в западных марках – столько стоит sierra. Какой–нибудь боцманишка за несколько сотен покупает там старую колымагу, например, taunas, и воображает здесь черт знает как, хоть все железки давно гремят и разваливаются.
– Ах, не говори мне о деньгах, – пропел Наурис дребезжащим голосом и перешел к волновавшей его прозе. – Ты не можешь мне одолжить три? По пути мы бы зашли в «Яму». Я потом отдам.
Чуть поколебавшись, Илгонис вытащил из заднего кармана брюк три новенькие сложенные сторублевки и отдал Наурису.
– Но до первого требования, – добавил он. – Может случиться, что мне скоро предложат чеки.
– Договорились. – Наурис спрятал деньги. – Никак не пойму, почему они так быстро тают. Есть, есть и вдруг – нет!
Они вышли из скверика на улицу с высокими домами, и Наурис вернулся к разговору о мотоцикле.
– А что ты скажешь своему старику? Он же спросит.
– Скажу, что нашел.
– Я серьезно.
– Там видно будет. Скажу, что можно выменять или выменять и еще немного доплатить.
– Скажи: навязался один дурак покупатель на твой маг – за тысячу. Поживешь немного и без музыки.
– Поживем – увидим, а мысль неплохая. – Они остановились возле телефона–автомата. Наурис нашел в кармане монету, снял трубку и начал вращать диск.
Глава XII
Вот и будка из обрезков досок, которую супружеская чета уже достроила. Выглядит совсем неплохо, только нужно покрасить. Наверно, решили отложить до весны.
А в остальном в Садах ничего не изменилось – все выглядит так же, как и вчера. Разве только будка супругов еще была недостроена; когда мы после осмотра домика Цепса уводили его – он семенил между мной и Иваром, – чету мы не видели. Очевидно, они пришли позднее, но со своей работой управились.
Ивар с Цепсом идут впереди, я немного поотстал. Странно, но за ночь закрома памяти у Цепса заметно пополнились.