Страница 16 из 49
— Ты никого не любишь, — говорила ей мать, — только себя!
— Неправда! — отвечала Симба.
— Нет, правда! — говорила мать.
И Симба опять начинала плакать, хотя всё это было давно. Тогда отец ещё жил с ними. И она жила с отцом. И с матерью. И с сестрой. Но это было давно, и Симба не любила вспоминать об этом.
Сейчас она живёт одна и вполне может позволить себе сидеть голой за компьютером и хищно смотреть на клавиатуру. Как зубной врач присматривается к больному зубу, прежде чем начать лечение. Клавиатура — бормашина. Симба всегда попадала к врачу–мужчине, и ей казалось, что чем ближе он наклоняется к ней, тем непристойнее это выглядит со стороны. Что он её вот–вот или поцелует, или укусит. Вампир. Обыкновенный вампир, даром что клыков не видно.
Компьютер возвысил голос.
Недовольное, страдальческое ворчание.
Или поскуливание.
Похныкивание.
Симба улыбнулась и нажала на Enter.
Экран ожил, на нём появились окна загруженных с вечера программ.
Симба просмотрела почту и ничего особенного не нашла.
Почта как почта, что–то от клиентов, спам плюс ещё пара писем.
Спам можно удалить не читая, её не интересуют ни способы зарабатывания денег в сети, ни великолепные возможности очередной поисковой системы.
Она и так знает возможности всех поисковых систем.
А деньги в сети способны заработать только пришельцы из космоса, при условии, что они, пришельцы, существуют.
Симба хмыкнула и активизировала одно из двух писем.
Компьютер недовольно хрюкнул.
Скорее всего, в письме содержался вирус, и компьютеру это не понравилось.
Очередной филиппинец сотворил очередного трояна. Они там, на Филиппинах, только этим и занимаются. И ещё — в Малайзии. Наверное, им скучно. Особенно летом, когда начинается сезон дождей.
Симба подумала, что если сейчас пойдет дождь, она даже обрадуется.
Можно будет натянуть майку и шорты и выйти на улицу.
Промокнуть до нитки, вернуться в квартиру, стать под душ.
И почувствовать себя свежей.
И хоть кем–нибудь, да любимой.
Хотя бы самой собой.
Напрасно мать считала, что Симба никого не любит.
Она любила многих, но по–настоящему — только отца.
И она до сих пор не может понять главного: куда он делся.
Растворился, исчез, пропал, не оставив даже смутного намёка на то, где он и что с ним.
По идее, надо было удалить заражённое письмо нажатием клавиши.
Или щёлканьем мышки.
Симбе нравилось смотреть, как элемент на экране бесследно исчезает: был и — нету!
Исчезает не только с экрана — из памяти компьютера, из его сердца.
Есть ли у компьютера сердце?
Симба опять хмыкнула и открыла письмо.
Так и есть, вирус. Уроды.
Она в который раз подумала, что нужно поставить защиту. Впрочем, она всё равно этого не сделает, и не потому что лень.
Просто отлавливать вирусы — это игра. Как чёт — нечет, любит — не любит, повезёт — не повезёт. Если в машину инсталлирована защита, отлов происходит автоматически. И тогда ясно понимаешь, что у машины нет сердца.
Компьютер опять заворчал, хотя опасного послания уже не существовало. Как и вируса. Филиппинский троянец растворился в неизвестности. Симба открыла последнее письмо и присвистнула.
В письме был текст.
Они достали её письмами с текстом.
Ночное письмо со ссылкой привело к тому, что она уснула только под утро.
Теперь уже третий час дня, скоро заявится племянник.
А ей по–прежнему приходят письма, и компьютер этим недоволен.
Порою Симбе казалось, что компьютер считает её своей собственностью.
И когда она с кем–то общается по «аське» или получает от кого–то письма, он попросту ревнует.
Наверное, временами ему даже хочется заняться с ней любовью, бедный, он страдает оттого, что не знает, как к этому подступиться.
Он смотрит на неё голую и исходит желанием.
Симба улыбнулась компьютеру и высунула язык.
— Нравлюсь? — спросила она.
Компьютер ничего не ответил, лишь скорбно вздохнул.
— Дурак, — сказала Симба, — ничего ты не понимаешь в женщинах…
Компьютер мрачно засопел, и Симба опять состроила ему рожицу.
Письмо болталось на экране, письмо, вызвавшее ревность компьютера.
И это письмо надо было прочесть.
Вирус Симба уничтожила, сообщения её пока не интересовали.
И вообще — ей хотелось кофе.
Когда ещё она сможет пойти на кухню и сварить себе кофе вот так: абсолютно голая, никого не стесняясь?
Разве что через две недели, снова оставшись одна.
Письмо подождёт, а ревность компьютера не стоит внимания.
В случае чего можно и в монитор метнуть дротик, вот только это удовольствие ей дорого обойдётся. Баксов в триста, не меньше.
Симба отправилась на кухню и принялась молоть кофе.
Растворимый кофе плохо влияет на поджелудочную железу — это она вычитала в сети.
На самом деле растворимый кофе ей просто не нравится.
В нём нет гущи, он какой–то ненастоящий.
Он даже не он, а — оно.
Растворимое кофе.
Отец всегда пил настоящий кофе и приучил к нему Симбу.
А харя любила растворимый кофе, и за это харю полагалось казнить.
Совсем не за то, что она с Симбой сделала, — такое делают со всеми, и это можно перетерпеть. Тебя уверяют в том, что тебя любят, но в действительности любят не тебя. Тобой пользуются. Харя попользовалась Симбой, а потом Симба ей надоела. Ну и что? А вот растворимый кофе — это уже преступление, за которое харя каждый день получает дротиками в лоб. Если бы у Симбы была фотка голой хари в полный рост, можно было бы выбрать и другую часть тела, но такой фотки у Симбы не было…
Симба налила кофе в чашечку и пошла обратно к компьютеру.
С чашечкой случилась странная история: она как–то приснилась Симбе, примерно полгода назад.
Точнее, не сама по себе чашечка, а сервиз, китайский фарфор ручной работы с драконами и пагодами.
Шесть чашечек, шесть блюдечек. Кофейник, сливочник плюс сахарница.
Тёмный фон, чёрно–синий с серовато–голубым оттенком.
И драконы, парящие над малюсенькими пагодами.
В то утро Симба проснулась с ощущением не то чтобы счастья, но какого–то физического кайфа.
Во сне чашечки стояли на столе, и она наливала в них кофе.
Наяву стол, естественно, оказался пуст, ни чашечек, ни всего остального на нем не было.
Симба вошла в сеть и сразу наткнулась на дурацкое предложение — принять участие в конкурсе.
Требовалось написать пустяковую программку.
Кто напишет лучше — тому приз.
Неизвестно какой, но ценный.
Симба написала программку, послала ее организаторам конкурса и выиграла.
О чем ей торжественно сообщили по мейлу, а приз пришел аж через месяц.
В посылке был тот самый сервиз.
Факт, не подлежащий комментариям.
Те же драконы и пагоды, что и во сне. Те же шесть чашечек, шесть блюдечек, кофейник, сливочник плюс сахарница.
Полный маразм, если не сказать больше!
Симба отхлебнула кофе, уставилась в письмо.
И поперхнулась.
Первая фраза звучала вот как:
«Меня зовут Симба…»
— Бред! — сказала компьютеру Симба.
— Это не бред, — возразил компьютер, — читай, кто знает, что там дальше написано!
— Ладно, — согласилась Симба, — читаю…
«Мне двадцать три года, и я живу в городе возле большой горы…»
Гора возвышалась за окном, Симба это знала, знала и то, что вся гора покрыта лесом, даже не надо отдёргивать штору.
«Гора покрыта лесом, но я никогда в нём не была…»
— Ещё бы, — кивнула Симба, — я тоже туда не очень–то хожу!
«Я живу одна и сутками просиживаю за компьютером — ну, почти сутками, если не сплю…»
— Не только ты, — сказала Симба, — и я вот сутками торчу за компьютером, если не сплю… — И добавила: — Ну и что?
«Иногда меня это достаёт так, что хочется повеситься или утопиться, но такие мысли быстро проходят…»
— Но–но, — рассердилась Симба, — полегче, это ты уже идиотизм пишешь…