Треснувшее зеркало

Теперь там были Новые Дома.

«А почему бы и нет?» — строго спросила себя мисс Марпл. Дома ведь необходимы, к тому же они очень хорошо построены, во всяком случае, ей так говорили. «Спроектированы», или как там это у них называется. «Только вот почему нужно все называть клоуэами[2], — недоумевала она. — Обри-Клоуз и Лонгвуд-Клоуз, и Грандисан-Клоуз, и все остальные. Никакие это и не клоузы». Мисс Марпл прекрасно знала, что такое настоящий клоуз. Ее дядя в свое время был священником в Чичестерском соборе. В детстве она гостила у него в этом самом клоузе.

Точно как Черри Бейкер, которая всегда называла старомодную, заставленную мебелью гостиную мисс Марпл «салоном». Мисс Марпл деликатно поправляла ее: «Черри, это гостиная». И Черри, оттого что была молода и добродушна, старалась запомнить, хотя было видно, что ей странно произносить слово «гостиная», а слово «салон» так и слетало с языка. Однако в последнее время она пошла на компромисс и говорила «зала». Мисс Марпл очень любила Черри. Звали ее миссис Бейкер, жила она в Новых Домах. Она была из тех молодых женщин, которые делали покупки в универсаме и прогуливались с колясками по тихим улочкам Сент-Мэри-Мида. Все они были подтянуты и со вкусом одеты, с завитыми и тщательно уложенными волосами. Они смеялись, разговаривали, окликали друг друга, напоминая оживленную стайку птиц. Из-за хитрых силков, которые расставляла торговля в кредит, им всегда не хватало наличных, несмотря на то, что мужья хорошо зарабатывали, и поэтому они нанимались в дома помогать по хозяйству и готовить еду. Черри быстро и вкусно готовила, была неглупа, умела правильно ответить на телефонный звонок и мгновенно замечала погрешности в записях, которые вносили лавочники в свои долговые книги. Правда, перины она толком взбивать не умела. Что же касается мытья посуды, то теперь, проходя мимо буфетной, мисс Марпл старалась отвернуться, чтобы не видеть метод, который применяла Черри: сваливала всю посуду в раковину и обрушивала на нее лавину моющего средства. Мисс Марпл тихонько изъяла из повседневного пользования свой старинный вустерский чайный сервиз и убрала его в угловой шкаф, откуда он появлялся теперь лишь по особым случаям. Вместо этого она купила современный сервиз с бледно-серым рисунком на белом фоне и без всякой позолоты, которая смывается в раковину.

А раньше все было совсем иначе… Взять хотя бы Флоренс, преданнейшую горничную гренадерского роста, или Эми, Клару и Алису — этих «прелестных камеристочек», приезжавших на «практику» из детского приюта Сент-Фейтс, а потом уехавших куда-то на высокооплачиваемую работу. Некоторые из них были довольно простенькие и нередко аденоидные, а Эми — так просто слабоумная. Они сплетничали и болтали с остальными горничными в деревне и ходили гулять с приказчиками из рыбной лавки, или с подручным садовника из Госсингтон-Холла, или с одним из многочисленных приказчиков бакалейной лавки мистера Барнса. Теперь все они предстали перед мысленным взором мисс Марпл. Она с нежностью вспоминала все те крохотные пушистые платьица, которые когда-то вязала для их будущих малышей. Они не умели правильно ответить по телефону, были абсолютно слабы в арифметике, но зато знали, как мыть посуду и стелить постель. У них было больше навыков, чем знаний. Как странно, что теперь именно образованные девушки почему-то нанимаются вести домашние дела. Иностранные студентки и просто девушки, нанимающиеся в прислуги ради изучения языка, студентки университета, желающие подработать во время каникул, и молодые замужние женщины вроде Черри Бейкер, живущие в этих ненастоящих клоузах нового района.

Правда, все еще попадались и такие, как мисс Найт. Эта мысль пришла неожиданно, когда от шагов мисс Найт наверху вдруг предупреждающе зазвенели стеклянные подвески лампы, стоявшей на камине. Очевидно, отдохнув, как всегда, после обеда, мисс Найт отправлялась на послеобеденную прогулку. Через минуту она войдет к мисс Марпл и спросит, не нужно ли ей принести чего-нибудь из города. Мысль о мисс Найт вызвала в душе мисс Марпл привычную реакцию. Конечно, со стороны милого Реймонда (ее племянника) это было очень великодушно, и нельзя было найти человека добрее мисс Найт; конечно же, этот приступ бронхита очень ослабил мисс Марпл, а доктор Хейдок твердо сказал, что ей нужна помощница не только в дневное время, но и ночью ей не следует оставаться одной в доме, но…

Тут она остановилась. Потому что бесполезно продолжать мысль: «Ах, кто угодно другой, только не мисс Найт!» Но какой может быть выбор у пожилой дамы в наше время. Преданные слуги теперь не в моде. Если вы всерьез заболели, можно за солидные деньги, и то с трудом, пригласить сиделку из больницы или лечь в больницу самой. Но как только кризис пройдет, вы неминуемо попадаете в руки вот такой мисс Найт.

«Ничего плохого в этих мисс Найт нет, — размышляла мисс Марпл, — кроме того, что они ужасно действуют на нервы. Они добродушны, готовы любить своих подопечных и выполнять все их прихоти, быть с ними веселыми и бодрыми и вообще обращаться с ними как с душевнобольными детьми. Но я, — сказала про себя мисс Марпл, — может, и пожилой человек, но не душевнобольной ребенок».

В этот момент, как обычно, тяжело дыша, мисс Найт бодро ввалилась в комнату. Это была крупная, довольно рыхлая женщина пятидесяти лет с желтеющими седыми, затейливо причесанными волосами, в очках, с длинным тонким носом, под которым помещались добродушный рот и безвольный подбородок.

— А вот и мы! — воскликнула она громко, нарочито излучая веселье, чтобы подбодрить и оживить печальные сумерки пожилого человека. — Надеюсь, мы немного вздремнули?

— Я вязала, — ответила мисс Марпл, делая некоторый акцент на местоимении «я», — и, — продолжала она, сознавая с горечью и досадой свою слабость, — упустила петлю.

— Ах ты боже мой, — засокрушалась мисс Найт. — Ну, мы это вмиг поправим, не так ли?

— Вы поправите, — уточнила мисс Марпл. — Я же, увы, не могу этого сделать.

Ее резковатый тон остался совершенно незамеченным. Как всегда, мисс Найт была полна желания помочь.

— Вот, — сказала она через несколько секунд… — Получите, милочка, теперь все в порядке.

Мисс Марпл не имела ничего против, когда ее называла «милочкой» (или даже «голубушкой») продавщица зеленной лавки или девушка в магазине канцтоваров, но когда такое обращение исходило от мисс Найт, это ее безумно раздражало. Однако и это приходится, видно, терпеть в ее возрасте. Она вежливо поблагодарила мисс Найт.

— А теперь я сделаю небольшой променад, — игриво объявила мисс Найт. — Я ненадолго.

— Только, ради бога, не торопитесь, — чистосердечно попросила мисс Марпл.

— Но мне бы не хотелось, милочка, оставлять вас одну слишком надолго, а то вы захандрите.

— Уверяю вас, я прекрасно себя чувствую, — сказала мисс Марпл. — Возможно, — она закрыла глаза, — я немного вздремну.

— Вот и замечательно. Вам что-нибудь купить?

Мисс Марпл открыла глаза и задумалась.

— Не могли бы вы зайти к Лонгдону и узнать, не готовы ли занавески? И, может быть, купить еще один моток голубой пряжи у миссис Уислей, а в аптеке — коробочку черносмородиновых пастилок. Да, еще поменяйте мою книгу в библиотеке, но проследите, пожалуйста, чтобы они не подсунули вам чего-нибудь, чего нет в моем списке. Последняя книга была совершенно ужасна. Я не смогла ее читать. — Она протянула мисс Найт книгу под названием «Весна пробуждается».

— Ах ты боже мой! Неужели она вам не понравилась? А я думала, вам понравится. Такая интересная книга.

— И если вас не затруднит, не дойдете ли вы до Галлетса и не посмотрите ли у них сбивалку для яиц, только не такую, у которой нужно крутить ручку, а ту, которая ходит вверх-вниз. (Она прекрасно знала, что ничего подобного там в продаже нет, но это был самый дальний от ее дома магазин.) Если это не слишком для вас обременительно, — тихо добавила она.

Но мисс Найт ответила с неподдельной искренностью:

2

Close (англ.) — территория собора, включающая прилегающие к собору постройки, сад, лужайки и т. п.