Страница 30 из 51
Мельком взглянув на морщившуюся от боли женщину, Конан, уже предвидя неприятности, спросил:
— Как ты? Сможешь идти сама? — на что немедленно получил подтверждение своих самых худших опасений:
— Нет! У меня раздроблена ступня!
Варвар грязно выругался в рожу монстру, доставая ещё кинжал.
Но и его постигла участь первого — разломившись от могучего броска, половинки, отскочив от лба, со звоном упали к ногам невредимой и невозмутимой твари.
Чудище всё так же молчало, с очевидным интересом наблюдая, что же теперь будет делать нежданный спаситель.
— Ладно. Ты тут с ним, вроде, довольно долго. Может, подскажешь, где у него уязвимые места? — несколько раздражённо спросил киммериец, не поворачивая к Каринэ головы — не хотелось хоть на долю мига упускать противника из виду. Мало ли как быстро на самом деле может двигаться эта туша! Он чувствовал себя в положении идиота, которого заведомо неуязвимая тварь хочет вначале унизить, а потом и убить.
Да, эта самая странная неуязвимость и бездействие явно умного противника начинали его сильно беспокоить. Монстр же, похоже, находя ситуацию забавной, смотрел с откровенной издёвкой.
— Н-ну… Язык! Я отрубила футов пять! — неплохо для «хрупкой» женщины. Но, похоже, на боеспособности чудовища это никак не сказалось…
— Молодец, конечно. Но не похоже, что он сильно ослаблен этой потерей! — мрачно сыронизировал варвар, — Во всяком случае, от потери крови он явно не умрёт! А ещё?
— Н… не знаю! Больше, вроде, ничего!
— Ну и как теперь быть? Может, с ним можно договориться? — Конана злила дурацкая ситуация, в которую они попали, и беспокоило странное молчание твари. Та же уж точно чувствовала, что он теперь осознаёт своё полное бессилие, и получала от ситуации большое удовольствие — словно кошка, забавляющаяся с пойманной мышкой. А то, что он пойман, было понятно без слов — иначе разве он пришёл бы сам?!
— Нэт, договорыться со мной вам нэ удастся! — внезапно разлепило рот чудовище в момент, которого Конан меньше всего ждал, — Я ОЧЭНЬ расстроэн врэменной потерей языка! Теперь придётся целый месяц ждать, пока он снова отрастёт. А мнэ он был нужен сегодня!
— А может, если мы извинимся, ты простишь нас? — криво усмехнулся варвар.
— Нэт. Но извиняться и умолять меня вы можетэ. Это доставляет мнэ удовольствие! Ха-кха-кха! — отозвалась захохотавшая голова, вскидываясь кверху, и сотрясая могучее тело в издевательском смехе.
— Ах ты мразь! Не дождёшься! — подскочивший гигантским прыжком Конан чтобыло сил рубанул по шее. Удар был так силён, что загудевший меч выскочил из рук киммерийца и отлетел к распахнутым дверям.
Монстр в ответ на это, казалось, легко и небрежно махнул головой с двухфутовым бивнем, и белая кость насквозь пробила левое бедро Конана.
Снова махнув головой, тварь отправила варвара в полёт, окончившийся ударом о стену футах в пятнадцати от того места, где, так и не сдвинувшийся с места грозный, наглый и неуязвимый противник продолжал стоять. Да, позицию монстр выбрал спокойно и обдуманно — женщина сбежать уж точно не могла, а чтобы вынести её, Конану так и так пришлось бы пройти мимо уродливой туши…
Киммериец, оглушённый болью и ударом, рухнул вниз, даже не успев спружинить руками, и ударился ещё и об пол. Тот оказался ничем не мягче стены.
Ругался Конан теперь на трёх языках, выбирая выражения поцветистей, поминая всех родственников монстра как по материнской, так и по отцовской линии, и оглядываясь в поисках меча. В голове всё гудело от удара. Боль в ноге была жуткой.
— А, мэч ищешь! Похвально! — откровенно издевательским тоном констатировало чудовище, наконец сдвинувшись с места и подойдя к киммерийцу вплотную. Несокрушимая туша нависла над варваром, а он всё никак не мог подняться. Кровь из огромной раны хлестала толчками, в такт с сердцем, разлившись огромной лужей вокруг беспомощного северянина.
— Люблю смэлых… — голова, опустившаяся вниз, к самому лицу киммерийца, сделала паузу, — есть! Их мозг по вкусу гораздо лучше, чем у обычных людей, даже женщин! Я оставлю твою голову на закуску! А про мэч не беспокойся: он тэбэ уже нэ понадобится.
Опустившаяся с силой землетрясения тумбообразная нога, размозжила по локоть правую руку! Хруст костей отдался и в уши и в мозг!
Как не был Конан мужественен и силён, страшный крик вырвался из его уст. Где-то сзади отчаянно закричала Каринэ. Монстр поморщился:
— Нэ надо так орать! У меня ещё есть дела, и я нэ хочу, чтоб мне снова мэшали!
Тумбообразная нога, опрокинув киммерийца на спину, теперь медленно опустилась всей своей тяжестью ему на грудь. Огромные глаза, с вожделением расширившись, приблизились. Тварь явно уписвалась его муками.
Снова раздался страшный хруст, и новая волна дикой боли накрыла Конана.
«Бедная Каринэ!» — успел лишь подумать он, проваливаясь в спасительную пучину потери сознания и жизни… Похоже, он всё же начал путь к престолу своего Крома.
Проклятый варвар! Пробил бритунийскую кольчугу!
О, сколько крови! Тряпка, которую Хаттаф-бек оторвал от нижней рубахи, и плотно прижимал к ране, вся пропиталась насквозь, а кровь всё равно сочилась, пропитав и шальвары, и хлюпая в сапогах.
Боль оказалась мучительной. И ужасно кружилась голова. Хоть кинжал и вошёл в плоть Хаттафа лишь на ладонь, с такой раной — он не жилец! Ни один лекарь не спасёт от заражения крови, когда прорезаны кишки!
Спасенье теперь лишь в одном: может, Хозяин соизволит вылечить его. Если, конечно, захочет!..
А чтобы он захотел, его верный и преданный раб как раз и должен доказать свою верность и преданность: надо добраться наверх, и послать своих людей, чтобы убили дерзкого северянина! И как это он так глупо не взял его в расчёт — посчитал за обычного клиента, которому плевать… А ещё интересней — как этот дикарь вообще оказался здесь?! Неужели справился со всем десятком, охранявшим вход?!
Чёрт с ним, с этим вопросом можно и подождать! А вот позвать на помощь надо! Быстрее! И плевать уже кого — своих ли, султановских придурков, только бы убить наглого негодяя, осмелившегося помешать Хозяину в священном ритуале!..
Кое-как отвалившись от стены, он заставил себя прервать крохотную передышку, и вновь, шатаясь от боли и слабости, двинулся наверх — туда, где были люди. Где люди «охраняли». Неизвестно, правда, охраняли ли они ещё вход в секретный туннель!
Если чёртов варвар не поубивал их ещё, как это несомненно сделает сам Хаттаф! За такое исполнение своих обязанностей они и заслуживают только смерти! Чтоб другим — неповадно было!.. Но это — позже… А сейчас они должны… убить наглеца!
И почему это никто не идёт на помощь на его истошные крики?..
А, ну да. Он же сам запретил совать нос, чего бы они не услышали…
Придурки чёртовы… И султан этот… Та ещё сволочь! Не может, и не хочет пачкаться!.. А жить хочет?! Трусливая мразь! Ох, что-то тяжко… мысли разбегаются…
Ничего — если Хаттаф выживет, он этому Боташу покажет!..
Чёрт, почему — если?! Он — выживет! Выживет… Он докажет Хозяину это… Как это… А, да — свою силу, мужество и преданность!.. А Хозяин — спасёт его!
Скорее, наверх!
Ох, ноги стали словно ватные… Нет, вперёд! Давай, двигайся, чёртово тело! Останавливаться нельзя! Иначе — смерть! Хозяин не простит оплошности!.. Не простит…
Нет, так думать нельзя — от этого по всем жилам расползается ужас и предательская слабость… А он должен быть сильным! Он… должен доказать… им всем… О чём это он?.. Что — доказать?..
Никогда ещё эти двести ступеней не казались Хаттафу таким тяжким трудом, такой каторжной работой. Но он дойдёт. Он — дойдёт. Он уже видит… Правда, сквозь какой-то красный туман… Но он видит последний поворот лестницы! Там — его люди! Там — жизнь! Ну же, ноги… Чего это они вдруг гнутся?! Вот же — осталось… И там… там…
Конан очнулся от душераздирающих криков.
Огромная, словно безбрежный океан, боль, пронзала всё его тело, перекатываясь обжигающими волнами через сознание, призывая лежать и не шевелиться!.. Чтоб не стало ещё невыносимей…