Страница 8 из 26
В первые месяцы войны советская авиация понесла тяжелые потери в технике, которая большей частью была уничтожена на своих аэродромах, а главное – в пилотах. Часть летчиков тоже погибла на земле – бомбежки, авианалеты…
Здесь свою роковую роль сыграла синяя форма ВВС. Немецкие истребители, заметив среди отступающих людей в синей форме, расстреливали их целенаправленно. Другие пилоты погибли в неравных боях, поскольку авиатехника наша отставала по летным данным и вооружению от самолетов люфтваффе. Подготовить же летчика – дело долгое и трудозатратное. Необходимы учебные самолеты с двойной кабиной и дублированным управлением, летчики-инструкторы, бензин. Только страна, имеющая большие ресурсы, могла справиться с этой задачей.
Видя, как упорно Тихон занимается самообразованием, комэск истребителей предложил ему помощь.
– Спроси у начштаба разрешения на полет. Позволит – слетаю с тобой, отработаю фигуры пилотажа.
Тихон уломал начальника. Тот сопротивлялся недолго, понимал – кадры растить надо. Опасался только, что безоружный самолет подловят вражеские истребители, тогда можно потерять сразу двух летчиков.
Взлетели. Комэск Осьмаков сразу взял на себя управление и начал набирать высоту. Они взлетели выше облаков, и комэск в переговорную трубу сказал:
– Облака землю имитировать будут. Если ошибку совершишь, то хотя бы не разобьешься. Начинаем с «бочки», показываю. Руки и ноги на управлении держи и движения запоминай. – И комэск совершил несколько «бочек» подряд.
У Тихона голова кругом пошла. То вверху небо, то внизу…
В этот момент комэск вывел самолет в горизонтальный полет.
– Понял? Повтори! Только порезче, в бою размазывать фигуру некогда.
Тихон стиснул зубы и совершил одну «бочку», вторую…
– Хорошо! А теперь – иммельман. Это половина «мертвой петли», только заканчивается она «полубочкой».
Самолет начал пикировать, потом задрал нос, встал колесами кверху и сделал оборот на сто восемьдесят градусов вокруг оси. Замысловато…
Тихон видел фигуру на рисунке, читал о порядке действий рулями. Только читать или видеть со стороны – это одно, а самому выполнять – совершенно другое. Однако повтор осилил…
– Еще два раза подряд, только за скоростью следи, – услышал он голос комэска.
Потом комэск показал ему, как выполнить скольжение на крыло.
– От очереди с «мессера» на хвосте – самый действенный способ, а лучше – с боевым переворотом на пикирование уйти. «Худой» на вертикальных маневрах сильнее, пробуй сам.
Тихон, как старательный ученик, выполнял все указания. Он как губка впитывал практические навыки, понимая, что все освоенное пригодится в жизни.
Комэск гонял его долго, пока наконец не объявил:
– На посадку пора. Ты что, за временем не следишь? Вот-вот бензин кончится.
Они вышли к своему аэродрому, и самолет только коснулся колесами земли, как мотор заглох. По инерции они докатились до стоянки, и Тихон поблагодарил комэска.
– Не стоит, одно дело делаем. Будут трудности – обращайся, помогу.
Механик взобрался на центроплан, открыл пробку бензобака:
– Да он сухой, как арык в пустыне!
– Не ругайся, Иван, случайно получилось.
– За случайно бьют отчаянно! А если бы аэродром бомбили или еще что? Ни на запасной аэродром не уйти, ни даже на второй круг!
Механик был прав. К слову сказать, на последующих сериях У-2 на приборной доске появился бензиномер, и летать стало безопаснее.
В 1941 году стал производиться У-2 ЛНБ, или легкий ночной бомбардировщик. У двигателя подняли мощность на десять лошадиных сил, за счет чего увеличилась бомбовая нагрузка, поставили глушитель выхлопа, во второй кабине установили пулемет ДА или ШКАС – оба имели винтовочный калибр 7,62 мм.
Утром Тихона отправили с пакетом в Калугу. Он благополучно доставил пакет и возвращался на аэродром. Увидев кучевые облака, вознамерился уже в одиночку повторить фигуры высшего пилотажа, которые изучал вчера с комэском. Заняв высоту восемьсот метров, посмотрел в зеркало – чисто. Но все же обернулся назад: зеркало давало узкий сектор обзора, особенно вверх.
Ёшкин кот! Над ним с превышением метров пятьсот и этим же курсом шел немецкий истребитель Ме-110. О двух моторах, с мощным пушечно-пулеметным вооружением, он смахивал очертаниями на наш пикировщик Пе-2 и был создан для сопровождения бомбардировщиков в дальние рейды, поскольку имел значительно большую дальность полета, чем одномоторный легкий Ме-109.
С «немца» самолет Тихона заметили. Добыча легкая, фактически развлечение.
Истребитель сделал переворот через крыло и стал пикировать.
Тихон решил не испытывать судьбу и нырнул в облака. В сплошном тумане он повертелся несколько минут, опустился ниже кромки облаков – истребителя не было видно. И тут ему обидно стало: что же он от немца прячется как вор? Он на своей земле, а гоняют его, как борзая лису. Было бы оружие – можно было бы посостязаться. Но ничего, придет еще время, будет и на его улице праздник.
Этим же днем его вызвали в штаб полка.
– Опыт ночных полетов есть?
– Никак нет.
– Тогда рисковать придется. Вечером в самолет загрузят ящики с патронами, и надо будет сесть вот здесь, в чистом поле, – начштаба показал точку на карте.
– Так это же в немецком тылу!
– Правильно. Тебя кавалеристы встретят, груз заберут.
Ситуация на данном участке фронта складывалась странная. 19 июля десятая танковая дивизия немцев заняла Ельню. Под угрозой окружения оказались наши 16, 19 и 20-я армии. Кольцо вокруг окруженных вот-вот уже было готово замкнуться, и единственная связь была налажена по понтонной переправе в районе села Соловьево, в 15 километрах от Ярцева, через Днепр.
Переправу оборонял сводный отряд под командованием полковника А. И. Лизюкова. В то время на южном фланге 21-я армия генерал-полковника Ф. И. Кузнецова перешла в наступление.
63-й стрелковый корпус под командованием комкора А. Г. Покровского успешно форсировал Днепр, занял Рогачев и Жлобин и двинулся к Бобруйску. 232-я дивизия 66-го стрелкового корпуса продвинулась на запад на 80 километров, заняла переправы на реках Березине и Птичи. 67-й стрелковый корпус начал наступление в районе Старого Быхова. А 21 июля по тылам могилевско-смоленской группировки немцев пошла в рейд кавалерийская группировка из трех дивизий.
Наступательные действия готовились в спешке, не были достаточно подготовлены и не имели резервов. Пять дивизий из оперативной группы Качалова попали в окружение и погибли под Рославлем. В дальнейшем подход свежих и полнокровных немецких пехотных дивизий из-под Минска переломил ход сражения на смоленском направлении, и наши войска оказались в тяжелом положении.
Как раз на помощь кавалеристам и должен был вылететь Тихон.
– Мне что, ночью вылетать?
Ночью Тихон не летал никогда и потому сомневался – как ориентироваться? В нашем ближнем тылу, как и в немецком, соблюдается светомаскировка. Внизу ни зги не видно – ни ориентиров на местности, ни населенных пунктов. А днем лететь в немецкий тыл на тихоходном самолете опасно.
И начальник штаба принял соломоново решение:
– Рассвет в этих местах в четыре пятьдесят. Взлетай в четыре утра, по компасу выйдешь к нужной точке, а к тому времени рассветет.
– Но в четыре утра на аэродроме темно, полосы не видно!
– Умник нашелся! Как вырулишь в начало полосы, на пару минут прожектор включим. Тут уж не мешкай, свет на минуту-две.
– Понял. А назад?
Начштаба вздохнул. Он получил приказ, который нужно было выполнять.
– Назад либо на бреющем уходи, либо, если это возможно, сиди там весь день. Замаскируй самолет, а взлетай вечером.
Тихон вышел из штаба полка в глубоком смятении.
Он может взлететь, найти конников – но целый день торчать в немецком тылу? Кавалеристы не будут стоять на месте, снимутся и моментально уйдут – как ему в случае опасности запустить мотор? Еще человек нужен.
Он пошел к стоянке – предупредить Ивана о вылете.