Страница 11 из 117
В те дни отмечалась невероятная разница между двумя группами: наша, дисциплинированная, компактная, закаленная; группа новобранцев, подверженная все еще болезням первых времен; не привыкшие питаться только один раз и, если не знали рацион, не ели. Новобранцы таскали свои рюкзаки, набитые бесполезными вещами, и, несмотря на то, что они оттягивали плечи, предпочитали, например, выбрасывать банки со сгущенным молоком, чем расстаться с полотенцем (преступление на войне)…
В день 24 марта, ночью, прибыл Фидель; его появление с двенадцатью товарищами, которые в этот момент были рядом с ним, было впечатляюще. Была заметна разница между бородатыми людьми, с рюкзаками, которые были сделаны из чего угодно и были прикреплены, как попало, и новыми солдатами, во все еще чистой униформе, с одинаковыми и аккуратными рюкзаками и бритыми лицами.
…Наш отряд приобрел новый вид с этим количеством вступивших людей и, кроме того, мы имели уже два ручных пулемета, хотя сомнительные по своей способности из–за старости и плохого обращения, однако, мы уже были решающей силой…»
Гевара свидетельствует, что месяцы март и апрель 1957‑го ушли на реорганизацию и обучение повстанческих отрядов. «После получения подкрепления… наша армия имела 80 человек…»
Этот период Че назвал «новым этапом». «Произошло качественное изменение, имелась зона, куда вражеская армия старалась не появляться, чтобы не столкнуться с нами, хотя определенно, мы также не проявляли большого интереса сталкиваться с ними. Политическая ситуация в то время была полна оттенками оппортунизма…Правительство заговорило о мире; новый премьер–министр Ривера Агуэро демонстрировал готовность отправиться, если будет необходимо, в Сьерра — Маэстра для достижения усмирения страны. Однако несколько дней позже Батиста заявил, что нет необходимости разговаривать с Фиделем или с мятежниками; говоря, что Фиделя Кастро нет в Сьерре, и что там нет никого; поэтому, нет необходимости разговаривать «с группой преступников».
…В те самые дни правительство провело на армейском самолете на высоте несколько тысяч метров экскурсию для журналистов, демонстрируя, что в Сьерра — Маэстра нет никого. Это была забавная операция, которая не убедила никого и была демонстрацией способа, какой использовало батистовское правительство для обмана общественного мнения»…
13 марта в Гаване «Движение 26 июля» проводит вооруженное нападение на Президентский дворец, которое потерпело неудачу, нападавшие были уничтожены или арестованы. «В день 13 марта, в то время как мы ожидали нового революционного отряда, была передана новость по радио о том, что была предпринята попытка убить Батисту, и были переданы имена некоторых погибших. В первую очередь, Хосе Антонио Эчеваррия, лидера студентов…», — записывает Гевара в своем дневнике.
«Сквозь занавес цензуры проникли некоторые детали неудавшейся атаки…
Как известно, лишь не хватило немного усилия для достижения третьего этажа, где находился диктатор, но то, что могло стать успешным переворотом, превратилось в бойню тех, кто не смог уйти вовремя из мышеловки, в которую превратился президентский дворец».
9 апреля потерпела поражение всеобщая забастовка, подготовленная «Движением 26 июля» и НСП, из–за несогласованности руководства и маневров правительства под контролем американского посольства (ЦРУ).
23 апреля в Сьерра — Маэстра прибыли американский журналист Боб Табер с кинорепортером в сопровождении представителей «Движения 26 июля». Эрнесто Гевара описывает этот визит в главе «Знаменитое интервью»:
«Те дни прошли протокольно, мы старались продемонстрировать североамериканцам нашу силу и уклониться от любого слишком нескромного вопроса; мы не знали, кем были эти журналисты…
…Мы продолжили марш для того, чтобы удалиться от неудобной кампании гвардейцев, которые мародерствовали рядом, но до этого решили подняться на Туркино; это была почти мистическая операция…
На пик Туркино поднялась вся колонна, и там наверху закончилось интервью, которое Боб Табер взял у «Движения», подготовив фильм, который был показан позже по телевидению в Соединенных Штатах, когда мы не были столь грозными».
Позже были и другие журналисты. Например, венгр, «по происхождению», Андрюс Сан Джордж оказался агентом ЦРУ. «…Забавно было наблюдать, как в то время целая серия субъектов думала использовать Революцию для своих собственных целей, и предоставляли маленькие услуги для того, чтобы потом искать каждый то, что ожидал от новой власти…», — замечает Че.
Описывая «дни похода» в зоне Сьерра Маэстра, он, как врач, поражается тем тяжелым условиям, в которых там живут крестьяне. «…Дело в том, что люди в Сьерре живут в диких условиях и без ухода, и быстро истощаются, в движении без компенсации. Там, в тех условиях работы, в нас начало обретать плоть сознание необходимости определенного изменения в жизни народа. Идея аграрной реформы стала ясной, и общение с народом перестало быть теорией, чтобы превратиться в определенную часть нашего бытия.
Герилья и крестьянство сплотились в одну массу, так что никто не мог сказать, в какой момент долгого пути, это произошло, в какой момент сделалось близко верным то, что прокламировалось, и мы стали частью крестьянства».
В отряде Фиделя была введена жесткая дисциплина.
«…Наша борьба против недостаточной физической, идеологической и моральной подготовки бойцов была ежедневной; но результаты не всегда были удовлетворительными, — отмечает Че. — Много раз просили разрешения уйти по наиболее мизерным мотивам и, если отказывали, случалось, что дезертировали. И надо сказать, что дезертирство наказывалось смертной казнью, осуществляемой на месте захвата».
Получив 25 мая сообщения о том, что у Майари была высажена экспедиционная группа во главе с Калисто Санчесом, с лодки «Эль Корития», (группа была разгромлена), руководство отряда, не зная ни состава группы, ни цели высадки, приняло решение отвлечь силы врага для того, чтобы позволить высадившимся достичь какого–нибудь места, где бы они могли реорганизоваться и начать действия. Так, произошел «бой у Уверо» 27 мая, описанный в записках Че:
«…Все это, казалось, заняло несколько минут, но длилось приблизительно 2 часа и 45 минут с первого выстрела до того, как нам удалось взять казарму…
…Когда сделали подсчет боя, мы получили следующую картину: с нашей стороны были убиты шесть товарищей… Раненные с большей или меньшей серьезностью… [семь человек]. В общем, пятнадцать человек выведены из боя. Они потеряли 19 раненных, 14 убитых, а также 14 пленных и убежало 6, что получается в целом 53 человека…
… Это был штурм людей, которые шли вперед с открытой грудью против других, которые защищались с малыми возможностями защиты. Нужно признать, что с обеих сторон это была демонстрация храбрости. Для нас, кроме того, эта победа обозначила взросление нашей герильи. Начиная с этого боя, наша мораль поднялась невероятно, наша решительность и наши надежды на победу увеличились также одновременно с победой и, хотя последующие месяцы были тяжелым испытанием, мы уже владели секретом победы над врагом»…
После этого боя, отряд Фиделя вынужден был покинуть место, оставив семь человек раненных в группе прикрытия под командованием Гевары.
«…На следующий день, шестой месяц после высадки с «Гранмы», мы начали очень рано наше предприятие; переходы были утомительными и невероятно короткими для человека привыкшего к походам в горах; наша способность к транспортировке позволяла нести лишь одного раненного, так как в трудных условиях леса, нужно было переносить раненного в гамаке, подвешенном на крепкой палке так, что она буквально разламывала плечи несущих, которые должны были меняться каждые 10 или 15 минут, таким образом, что необходимо было от 6 до 8 человек для несения раненного в этих условиях.
… Небольшое пространство в одну «легву», 4 километра пути, мы прошли за 12 часов, так сказать, по причине 3 часов на километр».
Из этого тяжелого похода Эрнесто Гевара сделал важный для себя вывод: «…Из многих простых искренних усилий простых людей создавалось революционное здание, наша миссия была развивать доброе, достойное каждого и превращать каждого человека в революционера,… из слепых жертв и жертв не отблагодаренных, также создана революция. Мы, кто видим сегодня ее результаты, обязаны думать о тех, кто остались по дороге и работать для того, чтобы в будущем было меньше оставленных».