Страница 75 из 83
Оба покинули ресторан в хорошем настроении. Перешли проспект и прошли по улице Воровского к дому знакомых.
На следующий день отец покинул Москву на своей машине. Сергей остался, у него были ещё дела.
Проводив отца, он зашел в кинотеатр «Октябрь» на Калининском проспекте, привлеченный афишей нового фильма «Щит и меч». Книгу с этим названием Сергей читал, так как с детства увлекался военно–приключенческой литературой, гордясь своим отцом, прошедшим войну офицером «СМЕРШа». В кинозале погас свет, и зазвучали слова песни:
В душе Сергея происходило извержение вулкана. Он чувствовал, что его сердце не выдержит. Оно разорвётся! Глаза неожиданно наполнились слезами. Он растеряно оглянулся в темноте на соседей, но они спокойно смотрели на экран. «Боже мой, — подумал он, — какие они счастливые люди! Они не знают, что такое Родина!» Фильм он смотрел, восторгаясь актерским мастерством Любшина, (которого он помнил по любимому фильму его юности «Мне двадцать лет»), столь удивительно тонко передававшему душевное состояние человека, оказавшегося вдали от Родины в тяжелое для неё время. Из кинотеатра Сергей вышел ошеломленный своим состоянием.
Он позвонил Павлу Ефимову и договорился о встрече.
Павел с женой Нелли и сыном, родившемся на Кубе, уже перебрались из Ленинграда в Москву и жили в новом доме под Останкинской башней. В их большой трехкомнатной квартире всё напоминало о Кубе: морские раковины, кораллы, маракас, маски, картины кубинских художников, фотографии знакомых Сергею мест. Ребята встретили его радушно. Правда, на вопрос, где сейчас работает Павел, он уклонился от ответа. Но Сергей уже догадывался, в каком ведомстве мог работать выпускник юридического факультета университета, выполнявший «особую миссию» на Кубе.
Вскоре подъехал Жора Кринкин, который теперь работал в ЦК комсомола. Ближе к ночи появился Виталий Макаров, оказавшийся в Москве в отпуске. С Виталием Сергей только недавно расстался в Гаване.
Хорошо посидели. Пили много, исключительно кубинское «Экстра секо». Нелли накрыла прекрасный стол, но сама, главным образом, занималась сыном в соседней комнате. Говорили о разном, вспоминая забавные эпизоды своей кубинской жизни. Говорили о Фиделе и о Че, о «наших» дипломатических отношениях, которые заметно изменились за последнее время. Разговор, по привычке, незаметно переходил на испанский язык. О многом, конечно, Сергей знал, но кое–что услышал впервые, так как сейчас его приятели вращались в информированных «кругах».
Из новенького телевизора звучал голос молодого певца:
— Кто это? — спросил Сергей.
— Ты что? — удивился Жора. — Это же Иосиф Кобзон.
— Откуда ему знать, — напомнил Павел. — Сергей не был в Союзе два года.
— Иосиф получил недавно премию Ленинского комсомола, — сказал Жора. — Я с ним знаком: хороший парень. Помяните моё слово, он далеко пойдёт.
— Но, между прочим, на Кубе «зорь» не бывает, тем более «багровых», — заметил Сергей.
Потом зашел разговор о ребятах из группы Сергея, которые уже вернулись в Москву. Все они отлично устроились: кто–то пошёл в аспирантуру, кто–то был взят в аппарат ЦК комсомола…
— Ну, а что будет со мной? — наконец задал вопрос Сергей.
Наступила долгая неловкая пауза. Как будто в комнате выключили радиоприёмник.
Все трое были несколько старше Сергея. С Жорой Кринкиным он познакомился в то время, когда тот был секретарем Ленинградского горкома комсомола, а Сергей — секретарем комсомольского Комитета университета. Именно ему Сергей был обязан своей неожиданной командировкой на Кубу, где они встретились вновь. В Гаване Жора познакомил его с Пашей и Нелли, которые находились уже там два года. А Виталий Макаров в последний год был его «шефом», представителем ЦК ВЛКСМ на Кубе, которому Сергей подчинялся как секретарь комсомольской организации советских специалистов в провинции Ориенте. Никто из них ничем ему не был обязан, но их связывали особые дружеские отношения. Во всяком случае, так думал Сергей.
Первым молчание прервал Жора.
— Ты понимаешь, Серёжа, я могу взять тебя к себе в аппарат ЦК. Правда, сначала должность будет незаметная, но перспективу я тебе гарантирую.
— Спасибо, — сказал Сергей. — Но думаю, что это — вряд ли. Ты забыл, что я не член партии. Ты же помнишь ту историю, которая случилась в университете, при моём приёме в партию.
— Да, чёрт возьми, я забыл об этом. Как же ты так, до сих пор не решил этот вопрос?
— Времени не было, — ответил Сергей. — На Кубе меня никто о партийности не спрашивал.
Выпили. Помолчали. Через некоторое время Паша задумчиво произнёс:
— Слушай, Сергей, у меня есть возможность подыскать тебе место в вашем министерстве. Для начала на должность референта. А потом посмотрим.
— Ты что? — рассмеялся Виталий. — У него же нет диплома. Ему же ещё надо заканчивать пятый курс.
— Ну, да, — с сожалением согласился Павел. — Но ведь тебе самому не помешало отсутствие университетского диплома попасть на дипломатическую работу, — язвительно заметил он Виталию.
— Во–первых, — как всегда менторски, произнёс тот, — диплом я, наконец–то, сейчас получил. А, во–вторых, я бы мог посодействовать переводу Сергея в МГИМО. Со знанием в совершенстве двух иностранных языков и с опытом работы заграницей его возьмут туда с удовольствием. Правда, ему придётся начинать фактически всё сначала. Ну, возможно, с третьего курса…
— Ну, так в чём же дело? — воодушевился Жора.
— А дело в том, — спокойно продолжал Виталий, — что не хватает пустяка. У Сергея нет московской прописки, без которой он бесперспективен и никому в нашем ведомстве не интересен.
— Ты можешь, наконец, срочно жениться на москвичке? — неожиданно со злостью воскликнул Павел. — И мы тогда решим все твои проблемы!
Тут не выдержала, до сих пор молча слушавшая весь этот мужской трёп, Нелли:
— Ты что, Паша, Серёжу не знаешь? Он никогда этого не сделает. К тому же у него на Кубе осталась девушка. Ему сейчас не до этого. И я думаю, что для Серёжи «фиктивный брак» — это не приемлемый вариант. Посмотри на него, какая женщина его, такого красавца, после этого «брака» отпустит?!
Все засмеялись. Обстановка была разряжена.
— Ну, хорошо, — подвёл итог Жора, — сейчас мы ничего не решим. Ты, Серёга, отправляйся в Ленинград. Заканчивай свой университет. А мы пока здесь подумаем.
На этом разговор был закончен. У Сергея появилось предчувствие, что это — их последняя встреча. Он видел, что ребята живут уже своей новой жизнью. Куба, а вместе с ней и Сергей, остались, как удаляющийся берег, уже в прошлом, о котором приятно было вспомнить, но не больше того. Для Сергея Куба была ещё его настоящим…
Когда он кратко пересказал своим девчонкам этот разговор, Ляля воодушевилась.
— Слушай, Сергей, действительно, женись и переводись в Москву. Что тебе этот Ленинград!
— Ну, и на ком я могу сейчас срочно жениться? — съязвил Сергей и пожалел об этом, потому что знал ответ.
— Вот дурак! Женись на Натке. Ты же знаешь, что она в тебя уже давно влюблена.
Сергей знал это. Но к Натке у него было лишь дружеское отношение. Он посмотрел на неё. Она, молча, с напряжением, ждала его ответа.
— Это не серьёзно. Хватит об этом, — оборвал он разговор.
На другой день Сергей уехал в Крым. Встреча с матерью прошла спокойно, без, уже никому не нужных, разговоров. Между ними никогда не было доверительно–близких отношений. Сергей жил в семье всегда как–то сам по себе. Своей собственной жизнью, в которую мать не вмешивалась. Ей хватало забот о муже и младшем сыне. За старшего она была всегда уверена, что у него всё в порядке. В случае необходимости Сергей обращался за советом к отцу, авторитет которого для него был непререкаем.