Страница 54 из 83
Вечером сегодня посмотрел итало–югославский фильм «Мы уходим в город» с участием Джеральдины Чаплин, которая была очень мила в этом, в общем, не без «слабостей», но интересном фильме.
Юрка, паразит, сегодня опять не ночевал дома!
25 февраля, Гавана, 121‑й день
Суббота. Сидели с Юрой дома. На улице ужасный холод, сильный ветер с моря. В основном, весь день спали. Вечером, после большого скандала, Юра «выкрал» у Коли приемник Мануэля. Сделали на всю комнату антенну, и мы слушали музыку.
Я по–прежнему болею. Уши в ужасном состоянии уже почти месяц. Целую неделю не высовываю носа из дома. С Чарой почти поругались. В воскресенье ее не видел. Настроение настолько паршивое, никого не хочется видеть, ничего не хочется делать. Писем ни от кого уже больше недели нет. Поздравил всех своих женщин с 8 марта. 23‑го собрались с парнями в доме за коньяком (одесский «Арарат» и шоколад — это единственно, что нам разрешают покупать в посольской лавке), отметили День Советской армии. Было не очень весело, но, в общем–то, сейчас никому не весело. Время первых дней бурных впечатлений кончилось, прошло время буйных восторгов и туристских набегов. Многое узнали, но и многое уже надоело. Прошло четыре месяца. Появилась какая–то потребность в стабильности (определенности). Подвешенное в воздухе полулегкомысленное и полулегальное состояние уже тяготит. Мы — вроде есть, как «факт», и вроде нас нет — «юридически». Кто мы и зачем мы здесь?
Меня раздражает безделье и болезнь, угнетает психологическое одиночество. Да, одиночество! Из нашей небольшой группы (7 человек) так и не получилось дружного коллектива. За эти четыре месяца достигли лишь относительно «мирного сосуществования» на «замкнутой» территории. Отношения складываются с каждым по–разному. Самые плохие отношения, в конце концов, сложились со своими ленинградцами. Обидно, но мною исчерпаны все возможности.
С Яшкой Р. затяжные скандалы кончились тем, что я был вынужден уйти из нашей комнаты. В первые дни пребывания здесь наши отношения складывались на основе, так сказать, общности «культурных» интересов. Нам было интересно то, что других интересовало мало: кино, выставки, книги, туристические «вылазки». Сейчас почти не разговариваем. С ним все ясно… Сын какого–то питерского «главного инженера», привыкший, по его словам, к «комфорту» и к «приятному» общению. Типичный «столичный» сноб, имеет познания во всем понемногу, легко овладевает языками, знает правила этикета, никогда не выходит из себя, постоянно в отличном расположении духа, потому что всегда доволен собой. Быстро заводит здесь нужные и полезные знакомства. С московскими ребятами вежлив и обходителен. Когда считает нужным, идет на помощь, но помощь эта «американская» — с прибылью как минимум 100 %. (то есть с полным возвратом своих затрат и с непременным напоминанием о своем одолжении). В первые дни, когда мы все не знали испанского языка, ему приходилось на нас «много работать». После этого он часто об этом напоминал при всяком случае. Коля определил его однажды одним словом — эгоист, (Юра выразился еще хуже). Но он оказался еще трусом и подлецом. Крупный скандал произошел перед его отъездом в Сантьяго из–за его вещей. После его возвращения отношения уже не восстанавливались, хотя мы с Колей пытались ему что–то объяснить, доказать, полагая, что он этого просто не понимает. Но его резюме было четким: не учите меня жить, если вы не можете со мной жить, то это не значит, что я должен к вам приспосабливаться. «Bien!», сказали мы, «Siga bien!»[34]
Сейчас он всячески старается показать, что ничего не произошло, что он как бы нам все простил и, вообще, ничего не было. Но это и понятно. Сразу после нашего разрыва, все наши ребята дали ему групповой «взгрев» на ту же тему. Поводом послужило то, что мы прознали о его махинации по устройству на работу в Гаване, не имея на то никакого права (выдавал себя за дипломированного «специалиста–химика»). Но не на того нарвались! Сейчас он все–таки работает, и после того, как побывал в Сантьяго, категорически отказывается туда ехать. Плевать он хотел на какой–то там «договор» и прочее, на все и вся (как всегда). И, конечно, он любой ценой останется в Гаване и… купит себе машину (получая 10 $ в месяц!). В Ленинграде его ждут самые яркие перспективы по возвращению. Да, этот человечек всегда знает, что он хочет, и средства достижения своих целей для него не важны. Эх, была бы у него возможность, он и здесь многое себе позволил. Да, сказали ребята: «Bien, siga bien!»
28 февраля, Гавана, 124‑й день
Вторник. Первый день шестого месяца нашего пребывания на Кубе.
В воскресенье весь день провалялись с Юркой на кроватях. Вечером я остался, как уже обычно, дома один (со своими «ухами»). Но неожиданно позвонила Чаро, и пришлось ехать на встречу. Взял у Мануэля деньги и помчался на такси. Чарито пришла, чертовски привлекательно одетая. В голубом платье, в котором была при нашей первой встрече, и в тигровом (пантеровом) пальто (было ужасно холодно). Зашли в бар (тоже «Тигровый»). Время прошло хорошо. Вспоминали первую встречу — действительно, я тогда в новогоднюю ночь был в «забавном» состоянии, когда в 3 часа ночи познакомился с ней. Почти весь вечер она плакала. Её, конечно, можно понять. Потом разработали план двух–трех дневных «каникул» до конца марта. Расстались, как обычно, в первом часу ночи и, как обычно, прождал еще час свой («ночной») автобус. Замерз как собака и поперся на 23‑ю улицу, где, наконец–то, взял такси.
На следующий день в школу не пошел. Съездили с Юрой в посольство за деньгами. Рассчитался с долгами и чуть не остался совсем без денег. Пока на руках 50 песо. Получил письмо от Терезы, скоро должна приехать.
Наконец, сегодня пошел в школу. Преподает нам вновь Луиза, нашего «адмирала» перебросили на очередной «прорыв», на приехавших парней из Танзании. Со второго часа удрал на поиски словаря «Aristos», который увидел у Яшки. Был в министерстве, в «Alma Mater» университета — безуспешно. После обеда, проспавшись, дорабатывал план своего выступления на политсеминаре. Толком не закончил, но говорят, получилось очень даже неплохо, хотя я то знаю, что выступил слабо, разбросано и поверхностно. Можно было бы и лучше. После семинара делили пять японских плавок (полученных по карточкам). Делили почти час, парни чуть не перегрызлись.
Получил письмо от мамы. У Саньки дела идут плохо, отец в Ленинграде. Читаю мемуары Де Голля. С ушами дело вроде бы пошло на поправку.
3 марта, Гавана, 127‑й день
Пятница. Последние новости: мы все–таки уезжаем в Сантьяго. Вчера уехали в университет Санта — Клары ребята из московского университета Дружбы Народов. В начале следующей недели должны уехать в Сантьяго Толя С. (парень из Киева) и Яшка. Следующая очередь — наша с Колей. Луиза задержала нас до третьего экзамена, но, вероятно, уже в конце месяца мы будем в Сантьяго. Для Яшки сообщение о неизбежном отъезде в Сантьяго прозвучало как гром среди ясного неба. Он развернул бурную «противодеятельность», но увяз по уши и оказался на грани большого скандала. Примечательно, что все ребята едины в противодействии ему. Уж больно всем осточертела его морда. В понедельник–вторник его дело должно решиться. Уедет или все–таки останется?
Я же воспринял известие об отъезде с двойным чувством. С одной стороны, конечно, хорошо, что все же нас отправляют без проволочек, здесь уже обстановка нерабочая. Хочется увидеть настоящую Кубу, действительно узнать, чем живет страна, и какова она есть на самом деле. Гавана — это не Куба (а бывший пригород Нью — Йорка). С другой стороны, ведь мы знаем, что едем в совсем другие бытовые условия, в тропический климат, расставаясь с уже привычной «культурной» средой. В Сантьяго нет философского факультета. С кем и как я там буду работать, пока представляется с трудом. Ну, что ж, где наша не пропадала!
Vamos a ver![35]
34
«Ладно!». «Продолжай так же!»
35
«Поживем, увидим!»