Год дракона

Воздвиженский растерялся. Остановился невольно.

— Я хочу поговорить с вами, Татьяна Ивановна. Вполне дружески, — поспешно добавил он, — Клянусь, наш разговор, если вы, конечно, согласитесь, останется между нами. У вас неприятности? Что в МВД? Взяли подписку о невыезде?

Губы женщины изогнулись горестно:

— Если бы… Если бы… — повторила она, глядя поверх лица Воздвиженского. — Может, это было бы лучше, понятней… Я виновата, конечно. А что вы, Вадим Федорович, хотите от меня? Вас Арбузов прислал?

— Нет. Но нам нужно с вами поговорить. Хотя бы для того, чтобы выжить в складывающейся ситуации.

Никонова взглянула диковато, кивнула и тихо проговорила:

— Хорошо. Пошли. Второй подъезд.

— Значит, для ОБХСС секретов нет, — задумчиво и печально проговорил Воздвиженский, столь скорое прозрение органов не входило в его планы. — Тогда почему они медлят?

— Да если за фактическое сокрытие доходов арестовывать председателей правлений, почти все кооперативы придется закрыть. Известно, кооператоры не всегда умеют вести бухгалтерское хозяйство. Мы, например, как проверяем? Берем декларацию о доходах, смотрим объемы производства, их соответствие с документацией. ОБХСС ничего нового пока не изобрело, так же поступает. Ну и что? Декларация о доходах — это своего рода сочинение на вольную тему… — она усмехнулась. — И вообще я зареклась, если история с «Элладой» для меня закончится более-менее спокойно, уйду из инспекции. Хоть в сберкассу, деньги выдавать. Иной раз поговорю с сослуживицами… Что мы, бабы, можем против этой рати? Да на наше место надо дюжих мужиков с охраной! Как-то делается у нас не по уму… Приняли закон о кооперации. Хорошо. Но уж тогда дайте подзаконные акты, все, вплоть до формы отчетности и учета.

— Да что вы хотите, Танечка, — вздохнул Воздвиженский. — Когда разрешили кооперацию, имелось в виду, что заниматься этим делом будут студенты, домохозяйки, пенсионеры, совместители…

— Да, а пришли здоровые лбы и бывшие акулы теневого бизнеса. По-моему, они только того и ждали. Неужели непонятно? А те, кто кооперацию пропагандирует, нас, инспекторов, послушали бы. Да и народ говорит — он же видит. Между прочим, ходят слухи, что ваш Арбузов — подставная фигура. Есть некто, кто дал ему средства на пай.

— То есть Арбузов практически отмывает чьи-то деньги?

— Такие ходят разговоры. Я верю, что наш разговор останется между нами, поэтому и говорю вам откровенно, что знаю, что слышала. Эти разговоры пошли из нашего исполкома, где, как вы понимаете, Арбузову и выдали разрешение на организацию «Эллады». Да я и сама порой думаю: откуда у работника министерства, даже очень солидного министерства, даже при высоком должностном окладе, выискалась сумма, чтобы сделать взнос и открыть такой огромный кооператив, как «Эллада»? Наследство от дядюшки получил из штата Мичиган?

— Я бывал у него дома. Богатая обстановка… — проговорил Воздвиженский, угадывая, к чему клонит Никонова.

— Ну и что? Сейчас у всех шикарная обстановка. Я из последнего тянулась, алименты откладывала, чтобы мебель купить.

«Она меня не поняла, — подумал Воздвиженский. — У нее о шике даже представления нет. Богатство богатству рознь. Но с другой стороны, действительно, откуда у Арбузова могло быть так много денег? Даже сейчас я бы не смог накопить сумму достаточную, чтобы внести пай и пройти в правление. А я получаю больше, чем прежде получал Арбузов в своем министерстве. Да у него еще и склонность жить на широкую ногу!»

— Все эти ваши «Афродиты», «Амуры», «Меркурии», ей-богу, это бывшие подпольные цеха, а их руководители — легализировавшиеся цеховики. Об этом никто не задумывается всерьез, вслух никто не говорит, вот что я вам скажу.

— И Ламко из бывших «цеховиков»?

— Откуда я знаю! Я с ней плохо была знакома. А вот с документами покойница умела обращаться. Пожалуй, у нее я никогда не находила прорех, в которые можно было бы спрятать деньги.

— У других находили?

— Конечно, вы это сами знаете. А что я могу сделать? Только закрыть глаза. И не потому, что что-то с этого имею… Я знаю, иные инспектора берут. Может быть, и я брала бы, если бы не боялась за дочь. Если я сяду… — Татьяна Ивановна всхлипнула. Воздвиженский погладил ее по руке:

— Ну что вы, что вы… Ведь вас не подозревают.

Она замотала головой:

— Подозревал…. Полковник этот… Но, наверное, убедился, что я… Никак не мог понять, почему я запуталась именно в феврале… Я объясняла, стало сложнее, предприятие все время растет… Но я не брала! — Она посмотрела на Воздвиженского глазами, полными муки.

— Вам угрожали?

— Нет. Поверьте, нет. — Она отвернулась, поправила диванную подушку, а потом, внимательно посмотрев на Воздвиженского, осторожно спросила:

— Вадим Федорович, кто такой Макс?

— Не знаю. А что?

— Когда утром восьмого Галина Алексеевна скандалила с Арбузовым, я совершенно случайно подслушала, как ваш математик сказал тому парню, что возит обеды из пиццерии, Валера его зовут: «Этот скандал прекрасный повод положить Макса под каток МВД». И смотрите, этот каток действительно двинулся на «Элладу». Кто этот Макс?

— Может быть, это чье-то прозвище? — сказал оторопело Воздвиженский.

Да, каша заварилась, видно, неспроста. И тогда Чернов причастен к чему-то? К чему? А Горохов? Стало быть, придется внимательно приглядываться не только к Гришке. А при чем тут парень из пиццерии?

— Вы говорили Быкову о своих соображениях насчет Арбузова, денег, которые он отмывает, насчет бывших «цеховиков», которых поставили во главе цехов кооператива?

— Нет, конечно. Думаю, в милиции такие вещи должны знать. Или хотя бы догадываться, как оно может быть. Что ж они на другой планете обитают, совсем не знают нашей жизни, что в ней почем? А что мне лезть? Страшно, Вадим Федорович. Увязнешь, не выберешься. А у меня девочка и совсем никаких родственников.

— Ну, а для меня вы не могли бы узнать подробнее, как Арбузов стал председателем правления «Эллады»?

Никонова покачала головой:

— Нет. Этим я заниматься не буду.

В ее усталом, поблекшем лице проступило что-то щемящее. Воздвиженский сразу почувствовал, что уговаривать, настаивать нет смысла.

12

Парня с глазами дикого кота Лена вдруг увидела в троллейбусе. Одет он был уже не во все белое, а в серый костюм, югославский или финский, в руках — кейс. Глянешь — приличный человек! Он заговорщицки подмигнул Лене и вышел на ближайшей остановке, быстро смешался с толпой на тротуаре. Скрылся с глаз. Лене стало нехорошо. Целый день ждала, вот-вот что-то случится. Думала позвонить Валентине Михайловне, рассказать. Но… что рассказывать? В колебаниях Лена пребывала весь рабочий день. А к концу работы Нина Бойцова предложила:

— Лен, надоело все к той самой матери. Пойдем в кино.

Лена обрадовалась. Сейчас — в кино, а там видно будет…

И они пошли на «Маленькую Веру».

Домой Лена приехала к одиннадцати и, торопливо шагая по Яузской набережной, думала, что эта Вера просто зажравшаяся дура. Отец, конечно, у Веры тоже пьющий, но ведь не так… И мать есть, и брат. Живи да радуйся.

Лена вошла в свой подъезд, поднялась на три ступеньки к лифту. Спиной к ней стоял мужчина в кожаной куртке и кожаной кепке. Лена видела, лифт идет вниз. Кабина остановилась. Мужчина взялся за ручку двери, отворил ее, посторонился и, пропуская Лену, как и положено, вперед, сказал:

— Давай, подруга, действуй. Говорят, фоторобот похожим вышел.

Это был тот же самый парень с глазами дикого кота.

И хотя с минуту казалось, подошвы приросли к полу, Лена бросилась бегом по лестнице через две ступеньки на третью. Она не слышала за собой мужских шагов, она ничего не слышала, но ей чудилось, она чувствует затылком его горячее дыхание, и она ждала, вот-вот он схватит ее… Припрет к стенке или запихнет в лифт… А потом все будет, как показывают в телепередаче «600 секунд».

Пробегая через площадку третьего этажа, Лена нажала на кнопки всех четырех квартирных звонков. И добравшись на свой четвертый, она услышала доносящиеся снизу возбужденные голоса соседей. Ругали хулиганов. Зато Лена спокойно открыла свою дверь.