Страница 15 из 35
Темно-каштановые густые волосы с мелькающими в них золотыми искорками напоминали, что в детстве она была блондинкой. Нежно-розовая безупречная кожа. Овальное лицо. Большие сине-зеленые глаза. Интересно, подумала она, похожа ли я на свою мать?
Торопливо она надела темно-серые брюки, белый с высоким воротом свитер и сапоги. «Моя униформа», — мелькнула в голове мысль. Вряд ли ей часто придется одеваться подобным образом, когда она станет женой Стивена. Мгновение она стояла в нерешительности, не зная, надеть ли ей «берберри» или новую накидку. Накидку. Она сунула в объемистую сумку блокноты и справочник, который мог ей понадобиться, и вышла.
Спокойный и прекрасный, он вечно скачет
У Уайтхолла своего.
В тиши ночной лишь ветер свищет,
И нет ни толп мятежных, ни пьяных криков, ничего…
Джудит невольно пришли на память эти строки из поэмы Лионеля Джонсона, когда она стояла на Трафальгарской площади, рассматривая конную статую казненного короля. Действительно, от этой мощной фигуры с царственной осанкой, волосами до плеч, короткой бородкой и гордо поднятой головой веяло неизъяснимым покоем. Конь, на котором восседал король, казалось, бил копытом землю. Его правая передняя нога была поднята, словно он готов был в любую минуту ринуться вперед галопом.
И однако, Карла I все так ненавидели, подумала она. Каким был бы сейчас мир, если бы в свое время ему удалось, несмотря ни на что, разгромить парламент? Внезапно она услышала за спиной голоса приближающейся к статуе очередной группы туристов. Экскурсовод, подождав, пока его подопечные выстроятся вокруг него полукругом, приступил к своему, вероятно, выученному уже наизусть рассказу:
— То, что мы называем сейчас Трафальгарской площадью, было изначально частью Чаринг — Кросса. Эта статуя установлена на том самом месте, где были казнены многие из тех, кто подписал королю смертный приговор. Своего рода отмщение, вы согласны? Казнь была необычайно жестокой. Осужденных вешали, вынимали у них внутренности, пока они были еще живы, и четвертовали…
Джон именно так и умер… Больной, ничего не понимающий старый человек…
— Король был обезглавлен тридцатого января, — продолжал экскурсовод, — и если вы придете сюда в следующий вторник, вы сможете увидеть венок, возлагаемый здесь ежегодно в этот день Королевским стюартским обществом. Это стало традицией с того времени, как здесь установили статую. Иногда туристы и школьники тоже приносят сюда цветы. Весьма трогательно, не правда ли?
— Статую следует стереть с лица земли, а дураков, возлагающих венки, наказать.
Экскурсовод повернулся к Джудит:
— Вы что-то сказали, мадам?
Леди Маргарет не ответила. Она взяла сумку в левую руку, правой, на которой ярко алел серповидный шрам, достала черные очки и опустила капюшон так, что он закрыл почти половину ее лица.
Не имея в виду никакой определенной цели, она двинулась вниз по набережной Виктории вдоль Темзы. Однако, оказавшись перед Биг Беном и зданием парламента, она остановилась и устремила на них пристальный взгляд, совершенно не замечая прохожих, большинство из которых поглядывали на нее с нескрываемым любопытством. В ушах у нее звенели собственные слова: «Статую следует стереть с лица земли, а дураков, возлагающих венки, наказать. «Но как, Джон? — мысленно обратилась она к мужу. — Как мне это сделать?»
Она прошла Бридж-стрит, пересекла Парламент-стрит, повернула направо и оказалась на Даунинг-стрит. Возле домов в конце квартала стояли полицейские. Вероятно, там находился дом номер десять, резиденция премьер-министра. Будущее жилище Стивена Хэллета, потомка Симона. Маргарет горько усмехнулась. «Потребовалось так много времени, — подумала она. — Но наконец-то я здесь, чтобы воздать по заслугам, отомстив за себя и Джона».
Сначала статуя, решила она. Тридцатого января она, как и остальные, придет туда возложить венок. Но в нем среди цветов и листвы, будет спрятана взрывчатка.
Ей вспомнились бочки с порохом, которые во время Гражданской войны уничтожили так много домов. Какие взрывчатые вещества использовались сейчас? Через три квартала от Даунинг-стрит она, проходя мимо строительной площадки, остановилась, привлеченная видом мускулистого, потного от напряжения парня, орудующего кувалдой. Внезапно она задрожала, почувствовав озноб…
Поднимающийся и в следующую секунду со свистом опускающийся топор. Мгновение невыносимой боли, а затем огромные усилия, чтобы остаться здесь, и ожидание… Уверенность, что каким-то образом она все же вернется. Понимание, что наконец-то момент настал — когда Джудит Чейз бросилась вперед, чтобы ее спасти.
Мускулистый рабочий, заметив, что она за ним наблюдает, пронзительно свистнул. Она одарила его соблазнительной улыбкой и жестом подозвала к себе. Они расстались, только когда она твердо пообещала прийти к нему домой в шесть.
Оттуда она направилась в Центральную справочную библиотеку на Лестер-сквер, где вежливый молодой человек принес ей целую груду книг, шепотом произнося название каждой по мере того, как он выкладывал их перед ней на стол: «Пороховой заговор», «Власть и конфликт в XVII столетии», «История взрывчатых веществ»…
В тот вечер в потных объятиях мускулистого рабочего, посреди лести и ласк, Маргарет сказала, что ей нужно снести полуразрушенный каретный сарай в своем поместье, и у нее просто нет денег, чтобы официально нанять для этого бригаду подрывников. Роб такой умный, не мог бы он достать немного взрывчатки и показать, как ею пользоваться? Она хорошо ему заплатит.
Роб закрыл ей рот страстным поцелуем:
— Ты настоящий огонь, леди. Приходи завтра вечером, дорогуша. Из Уэльса приезжает мой брат. Работает там на каменоломне. Для него пара пустяков раздобыть то, что тебе нужно.
Когда в десять часов вечера Джудит возвратилась домой, на автоответчике ее ждали два послания от Стивена. Войдя в половине десятого в паб в Сохо, она была поражена, увидев, сколько прошло времени. Последнее, что она запомнила, было то, как она стояла у статуи Карла I. Это было около двух. Что же она делала все остальное время? Она собиралась вновь просмотреть регистрационные книги. «Вероятно, этим я и занималась», — подумала она. — Может быть, ее поиски снова не увенчались успехом и провал памяти — своего рода защитная реакция?» Но на этот вопрос у нее не было ответа.
На лице ее появилось тревожное выражение, когда она услышала настойчивую просьбу Стивена позвонить сразу же, как только вернется. Но сначала душ, решила она. Болело все тело и было такое чувство, будто она с головы до ног вымазалась в грязи. Она расстегнула накидку. Зачем она ее купила? Сейчас она понимала, что ей в ней неудобно. Засунув накидку в дальний угол стенного шкафа, Джудит нежно провела рукой по «Берберри».
— Ты мне больше подходишь, — проговорила она вслух.
Она подставила под струю лицо, волосы, тело. Горячая вода, чудесно пахнущее мыло, шампунь и, наконец, холодный, бодрящий душ. Совершенно необъяснимо в мозгу ее вдруг вспыхнули слова: «Нет, с рук моих весь океан Нептуна не смоет кровь»[19]. «Что заставило меня внезапно вспомнить эти строчки?» — спросила она себя в изумлении. И конечно, этот чертов шрам опять был ярко-красным.
Она закрутила мокрые волосы в полотенце, сунула ноги в тапочки, затянула потуже на тонкой талии пояс махрового халата и пошла звонить Стивену.
Судя по его сонному голосу, он уже спал.
— Прости, что разбудила, дорогой, — сказала она.
Он сразу же прервал ее извинения:
— Если я и проснулся среди ночи, то буду чувствовать себя только лучше оттого, что поговорил с тобой. Чем ты занималась, дорогая? Мне звонила Фиона. Она ждала тебя сегодня вечером. Что-нибудь случилось?
19
В. Шекспир, «Макбет». Перевод Ю. Корнеева.