Осколки Прошлого

Институт получил в свое распоряжение материалы (источник пожелал остаться анонимным) проливающие свет на эту загадку".

И далее сноска: "Реконструкция причин возникновения Венерианской чумы". И выбор между двумя ссылками - текст или эмообраз.

Я перешел по последней ссылке. Справочная система отреагировала:

- "Ссылка на эмообраз доступна только для граждан достигших возраста 300 лет".

Я выбрал текст и принялся читать, не замечая, как на моей любимом лиственном ковре набралась уже изрядная лужа крови.

Потихоньку я начал закипать от бешенства.

Текст был короток, и в нем в общих чертах, сухим, казенным языком было описано все, чему я стал свидетелем в Лагере. И все имена заменены фамилиями, псевдонимами или указаниями должностей. И за ними, как за схематичным карандашным чертежом, не было видно ничего. Ни личности, ни души, ни жизни.

У меня пуще прежнего запульсировало в висках. Не дочитав, я со злостью обрубил контакт с сетью.

"Но разве ты не думал точно также, весь этот месяц?" - предательски зазвучало в голове, - "разве ты не хотел, забыть все. Забыть Марту, Стэна, Марка... Грэга... Неужели ты хотел забыть о своей матери?"

- Маме... - поправил я себя вслух.

Из глаз неожиданно потекли слезы.

Я не мог все так оставить. Не мог отдать их память на растерзание своре бесчувственных бюрократов.

Я резко встал, и чуть было не поскользнулся в луже собственной крови, натекший из разодранной руки. Я попытался залечить глубокие царапины, но они открылись только шире, и кровь из них полила ручьем.

Мир вокруг казался мутным от слез, ноги неожиданно ослабели, но в голове вдруг ярко и сильно запульсировала незнакомая мелодия. Отдаваясь тяжелыми набатами в ушах, она повела меня вслед за собой.

Обратно в Лагерь.

Шатаясь и спотыкаясь на ровном месте от переизбытка гормональной дряни в крови, я кое-как добрался до своей аудиостанции. Перед моим внутренним взором развернулся знакомый до последнего штриха узор связей.

В голове звучала музыка. И Она настойчиво требовала выхода.

Тяжелый, мелодичный шторм. Раздираемый в клочья молниями яростный водоворот под давящими тяжелыми тучами. Гром, сотрясающий внутри меня все до последней молекулы.

Все это выплескивалось наружу, через станцию. И создаваемая мною музыка загрохотала теперь и вне моей головы.

Но этого было недостаточно. Мне нужен был инфокристалл.

Я, грубо ломая биопластик и заливая все кровью из разодранной руки, вырвал его из установки. Одним банком памяти в ней станет меньше. Плевать.

Я продолжал вести музыку за собой и одновременно стал скидывать в инфокристалл эмообраз.

Все что я видел там, в кристалле. Все что понял и не смог понять. Пещеру Альвандера, Венеру. Стэна и Марту. Марка.

Музыка плавно менялась, следуя моим душевным метаниям. Следуя за рассказом, которым я наполнял инфокристалл, полным всех моих эмоций, ощущений. Я постарался вложить в него как можно более полные образы всех людей, которые там мне повстречались.

Пришла пора прекратить убегать от себя, Артур. Хотя бы ради людей, которые сделали твою жизнь.

Я вдруг почувствовал сильную слабость. Шум в голове стал перебивать течение музыки, мысли стали путаться. Музыка, звучащая из мой станции стала дергаться, словно проигрывалась заезженной пластинкой.

Я понял, что близок к истощению. Но мне нельзя было терять время, и я начал высасывать энергию откуда только можно, не прекращая при этом творить и музыку, и свой рассказ.

Вторым зрением я видел все источники, и первым по силе был мой ковер. Даже не глядя, во что он превращается, я стал тянуть из него энергию.

В гостиной Лил высаживала цветы, и я высосал их всех до дна. Я стал тянуть энергию из дома, даже не задумываясь, что он может упасть мне на голову. Затрещали стены. Доски одна за другой серели и ссыхались.

Раздался громкий треск, и стену слева от меня рассекла огромная трещина. Через нее бил усталый закатный свет Солнца.

Главное закончить во чтобы то ни стало.

Я подходил к концу. Своей музыкой я пытался рассказать больше, чем ведал инфокристаллу. В конце концов, в нем только история о людях и моих чувствах. Лужа, по сравнению с глубоким океаном музыки, в которую я вкладывал все.

Перед глазами возникла мрачная пещера под низким выщербленным потолком, усеянная камнями. Я подходил к концу своей истории.

Изменилась музыка. Она стала осторожным шорохом. Дуновением робкого ветра в преддверии грозы. Вскоре она разыграется в полноценный, обезумевший от ярости шторм.

Стивен... был кодой для этой части. Я уже не видел реального мира, все было размыто в разноцветную невообразимую мазню от слез в моих глазах. Но это не было истерикой.

Лилиана. Моя мама. На нее я потратил большую часть своих сил и времени. Музыка должна знать. А я должен понять. Это женщина подарила мне все, что сейчас есть во мне.

Грэг. Психопат, убийца. А затем загнанный зверь с обостренным чувством совести. И его последний бег в никуда на протяжении тысячи лет. Я сделал все возможное, чтобы музыка внутри меня поняла его.

И я сам. Испуганный, потерявший себя мальчишка с занесенной рукой для смертельного удара. Я помню тебя.

Кода.

Обессиленный я повалился назад со стула и упал прямо в серую пыль, бывшую некогда моим любимым ковром. Щербатый, выцветший потолок, рассеченный шрамами от моего вампиризма качался над головой.

Дело еще не закончено.

Больших трудов мне стоило встать сейчас. Я путался в тунике, превратившейся от крови в ломающуюся под моими движениями бурую корку. Весь пол был в лужах крови. Я посмотрел на свою руку - царапины исчезли. Будто их и не было никогда. Они сейчас и не нужны мне - мама теперь в моей душе. Трясущимися руками, я надел мамин медальон, который до сих пор был обмотан вокруг моей руки, себе на шею.

На столике станции, теперь напоминавшей место жестокого убийства, сквозь бурые пятна мигал внутренней звездочкой инфокристалл.

Полностью опустошенный, я подобрал его и пошел к кристаллу связи. Пара минут и эмообраз загружен в сеть на тот же самый исторический портал, где я прочитал заметку. Туда же, посомневавшись секунду, я отправил всю написанную только что музыку.

Я не думал о тщеславии. Будь так, я бы предварительно все довел до ума. А сейчас, я даже не слушал, что у меня получилось. Это было неважно. Важно было рассказать всю историю. Чтобы уберечь память дорогих мне людей.

И пусть меня потом за это взгреют хоть все соционики Солнечной, но я поставил ограничение по возрасту в 17 лет. Столько же, сколько и мне самому.

Внутри разливалось странное умиротворение. Все что я смог для них, я сейчас сделал.

Я пошел в гостиную встречать многочисленных гостей. Которые наверняка заявятся в гости. Подозреваю, что такое обильное высасывание пси-энергии обязательно заметят со спутников, и Вим, обязательно с командой, наверняка примчится сюда, как только узнает. Могут вообще заподозрить повторение Венерианской катастрофы.

Гостиная выглядела ничуть не лучше моей комнаты. Будто ее оставили минимум на тысячу лет. Светлое дерево стен отныне стало серым, усеянным большими и малыми трещинами. Во всех цветочных горшках лишь горсти пепла. Металл кухни проржавел насквозь, обивка с диванов облезла и почернела, их ножки подломаны. Дверь в "класс" украшала огромная рваная дыра. Потолок сгнил, и местами в нем были такие же рваные дыры.

Я глянул в окно и присвистнул. Оказывается, я изуродовал не только дом. Поляна вокруг него, ранее зеленая, полная жизни, теперь была покрыта ровным слоем пепла. Деревья, самые близкие к поляне, полностью ссохлись, их ветки украшали черные трубочки листьев, которые сейчас черным дождем опадали на землю. Лишь чуть дальше в лесу были заметны деревья, не так сильно подвергшиеся моим издевательствам - листья были желтыми, будто наступила осень. И совсем-совсем вдалеке - зелеными.