Осколки Прошлого

- Я понял! - перебил я его.

- Ты помнишь Вима Каетана? - спросил Стив.

- Того психолога из больницы? - и тут до меня дошло, - Так он и есть тот самый соционик?

Я был ошарашен. Тот самый Вим Каетан, добродушный психолог, который искренне радовался моим достижениям в псионике. Искренне? Я вспомнил его волнующуюся, словно иглы взбудораженного дикобраза, ауру и засомневался в этом.

- Он что, думает, что я опасен для общества? Я видел его ауру, и она...

- Ты разглядел его ауру? - Стив удивленно поднял брови, но первым делом поспешил успокоить меня, - Нет, что ты, никаких претензий к тебе он не имел. Понимаешь, в задачи социоников входят и гораздо более мирные вещи.

- Какие же?

- Соционики, в числе прочего, занимаются детьми, родившимися вне Цикла, - и после некоторой паузы Стив добавил, - А также теми, кто по каким-то причинам был исключен из общего процесса воспитания.

Последние слова Стив явно адресовал мне. И я вдруг вспомнил того человека, который нашел меня в лесу, сразу после смерти Грега. Это был Вим. И его же я встретил три недели назад на Выставке! Как я мог забыть об этом?

- Вы говорите тонкая манипуляция?

В голосе прорезались странные хриплые нотки. Я сам не знал, что чувствовал в этот момент. Получается Вим скрытно, из тени, следил за мной все эти пять лет, что я жил с Лил. Лил?

- А Лил? Она тоже из этих?..

- Артур, тебе никто не желал зла, и вовсе не контролировал твою жизнь. Поверь, мы никогда бы не стали давить на тебя и насильно изменять твою волю. Тебе хотели помочь.

- Но Лил?

- Она не соционик. Но Вима она знала прекрасно - была знакома с ним с самого детства.

Стив отчего-то внимательно посмотрел на меня.

- Лил всего двадцать девять... - прошептал я, прозревая.

Почему я раньше об этом не задумывался?

- Да, Лил родилась вне Цикла. Редкий случай в наше время... Понимаешь, все дети родившиеся вне Цикла сразу ставятся на особый учет. С их родителями работают жестче основное подразделение КСПР, а вот дети поступают под опеку именно соционикам. Нельзя допустить, чтобы из таких детей оторванных от приемлемой социальной среды, детской в частности, вдали от школ и профессиональных воспитателей вырастала сорная трава. Подумай еще и о том, какого это жить ребенку который за все свое детство не видел сверстников?

Мысли путались. Они болезненно роились в голове, словно стая обезумевших пчел.

- И меня... Тоже на особый учет?

- Артур, ты похоже превратно все понял. Соционики - не делают марионеток из людей. Они лишь помогают ребенку, или взрослому, в сложной для них ситуаций. Представь, что тебя бы отправили в обычную школу и попытались отдать тебя в какую-нибудь семью. Для тебя это было бы настоящим шоком, и неизвестно во что бы это могло вылиться. Но Вим тебя хорошо понял. И вместо этого тебе помогли построить этот дом в стороне от всех и обустроить твою жизнь, так как ты сам этого захочешь. Но оставлять тебя в полном одиночестве было бы попросту негуманно. Какая жизнь тебя бы ждала?

Я смотрел Стиву прямо в глаза и не видел в них фальши.

И я думал. Думал. Стив не отвлекал меня. Да я и не замечал его.

Я почему-то больше думал о Лил, чем о себе. Вся ее жизнь прошла среди людей старше ее минимум на триста лет. Чувствовала ли она себя маленькой и глупой среди них, не смотря на свой, приличный по древним меркам, возраст? Чувствовала ли себя одинокой? Только в тринадцать она увидела первых детей в своей жизни. И лет в двадцать могла общаться с семилетними. Но о чем можно было с ними разговаривать? С обеих сторон ее окружала гигантская пропасть. Недосягаемые триста лет с одной стороны и одинаково далекие от нее семилетние дети.

Как странно... И мы были в этом чем-то похожи, только мое одиночество проистекало из совсем других источников. По крайней мере, я мог общаться со сверстниками - Грег вытащил меня из стазиса, как раз в начале этого Цикла.

Только сейчас я начал понимать, почему она так странно себя вела. Не так, как ведут себя взрослые люди. В ней очень много оставалось от ребенка. Такого, каким ее воспринимало большинство окружающих людей.

Я вдруг понял, почему меня свели именно с Лил. Ведь она была подопечной Вима, того соционика который нашел и меня.

- Вы хотели, чтобы мы помогли друг другу?

Я спросил совершенно невпопад, но Стив меня понял.

- Да, Вим размышлял именно таким образом. В свое время, Лил очень много с ним общалась, и увлеклась психологией, пусть это и не было ее основной специальностью. Поэтому Вим и доверил ей тебя. Для Лил это было очень ответственной задачей. А серьезная ответственность - первый шаг на пути к взрослому сознанию. Плюс к тому, когда кого-то учишь, поневоле глубже задумываешься над вещами, которые сам же и преподаешь. А она учила тебя быть свободнее в обществе. Вы чем-то были с ней похожи, и ей легче было найти с тобой общий язык.

Я снова впал в задумчивое состояние.

- А почему именно вы мне все это рассказываете? Целый Главнокомандующий и по такому пустяковому поводу, - спросил я после долгой паузы.

- Я курирую Департамент со стороны Армии и принимаю самое активное участие в его жизни. В свое время соционикам приходилось вести настоящие боевые действия, и потому они проходят обучение и у нас.

- Это мало что объясняет.

Стив вздохнул.

- Потом что, это не единственная вещь, о которой я хотел с тобой поговорить.

По спине пробежал неприятный холодок.

- Артур, мы знаем, что произошло с тобой, пока ты был в коме. Мы видели все. Пещеру Альвандера, события на Венере... Все что видел ты - видели мы. И даже немного больше.

Я окаменел. А Стив вдруг встал со стула, подошел ко мне и протянул невзрачный медальон. Аккуратная и ровная стальная пластинка, и грубо вплавленный в нее неровный прозрачный кристалл. Внутри него неспешно мигала тонкая яркая искорка.

- Полагаю, это твое.

Это был тот самый медальон - медальон моей матери.

Я взял его из рук, молча встал, подошел к своему рабочему столу, и бросил в ящик, где в беспорядке лежали мои звуковые кристаллы. С грохотом захлопнул его, и остался стоять, до боли в костяшках сжимая столешницу. Вдали за окном, мерно покачивали ветвями деревья под дуновением ветра.

За спиной раздался спокойный голос Стива:

- Извини нас, за то, что мы скрывали все до этого момента. Мы решили, что тебе стоит дать время, чтобы подумать обо всем, разобраться. Без давления и расспросов со стороны.

Я развернулся лицом к Стиву:

- И почему же вы решили сказать об этом сейчас?

- Оставлять главного инициатора проекта "Хронос" в неведении, мне показалось не очень красивым.

Я на мгновение прикрыл глаза. Ко мне вдруг вернулось то самое состояние меланхолии, которое преследовало меня всю неделю.

- Ну... Рассказывайте, - просто сказал я и уселся прям на стол.

Стив, не спрашивая разрешения, притянул к себе стул на котором сидел раньше - тот мерно прошелестел по моему ковру - и уселся на него. Спина прямая, внимательные глаза смотрят прямо на меня и источают стальное спокойствие. Вояка...

- Давай, сначала я тебя спрошу кое о чем.

Я покачал, свешанными со стола ногами, пошаркав носками по полу, и молча кивнул.

- Как ты умудрился взорвать кристалл?

- Взорвать?

- Да. По эмообразам очевидцев, там, будто бомба взорвалась.

Ну... Логично, если подумать.

- Я вижу псиэфир. Когда я понял, что не могу разорвать связь с кристаллом, то попытался перенастроить все потоки энергии от меня в один единственный узел, чтобы сломать всю внутреннюю структуру кристалла.

- Примерно так мы и полагали. Попозже, скинь мне мыслеобраз того, как ты видел этот процесс. Как ты знаешь, этот кристалл был недоделан, и поэтому совершенно бесполезен. Получилась просто красивая вещица. Единственное на что он был способен - это накапливать в себе эмофон внешнего мира. Контур недоделан и замкнут, поэтому и получилось нечто вроде эмокристалла. За все время своего существования он накопил не так уж много информации, и в основном содержал в себе образ сильных эмоциональных потрясений людей, находившихся вокруг него.