Василиса

– Да что же сегодня за день! – воскликнула Василиса. – Все разом с ума посходили! Ладно, сами напросились!

Не успел я ничего сказать, даже рта не открыл, как Василиса ловко выпрыгнула, словно у ступы был не полутораметровый бортик, а маленькая оградка. Я попытался схватить Василису, удержать, да куда там, она, как заправский не то спецназовец, не то бейсджампер, без всякого парашюта и прочих премудростей неслась к земле, раскинув руки и ноги.

– Василиса! – только и смог прокричать ей вслед.

В это время опять раздался скрежет, ступу еще раз тряхнуло, и она снова начала двигаться в прежнем направлении, а откуда-то издалека я услышал голос Василисы:

– Обо мне не волнуйся, я вернусь сама. Лети к избушке и жди меня там, ступа сама донесет.

Я перегнулся через край, пытаясь рассмотреть Василису, но заметил только белого лебедя, парящего над лесом. Скорость ступы опять возросла, и вскоре прекрасная птица исчезла из вида, а мне оставалось только гадать: летит ли это моя Василиса или просто белая лебедушка?

Глава 4

Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, а от тебя, волк, и подавно уйду!

Долететь до Заповедного леса без приключений все-таки не удалось, когда, по моим прикидкам, оставалось десять минут лета, в борт что-то мягко шмякнулось. Перегнувшись через край, я обомлел: к боковине ступы прилип сгусток яркого огня размером с арбуз – то ли шаровая молния, то ли плазмоид – вроде бы так называют подобные огненные образования? Детальными знаниями по данному вопросу я не обладал – вспомнилось только, что подобные аномалии могут взрываться и вызывать пожары, на этом весь мой кругозор заканчивался. Поначалу мне показалось, что плазмоид сдует ветром, но огненный арбуз и не думал отваливаться, мало того, он начал разгораться – запахло костерком, ступа начала обугливаться, а от самого шара в разные стороны потянулись языки пламени. Требовалось что-то срочно предпринять, но для того, чтобы совершить посадку, у меня не хватало умений, воды для тушения взять негде, брезента или чего-то подобного, чтобы накрыть огонь и перекрыть доступ воздуха, тоже нет! Да и попробуй-ка накрой ступу тканью, когда она несется со скоростью триста километров в час, а то и больше! И тут внезапно вспомнился старый туристический способ, которым мы обычно тушили костры, когда покидали стоянку. Я понимал, что погасить шаровую молнию таким образом невозможно, но ничего другого не придумывалось, а этот способ хотя бы давал надежду продлить время полета, чтобы дотянуть до Заповедного леса.

Встав на край ступы, я поднялся во весь рост и стал поливать на сгусток огня, благо еще действовало заклинание Василисы, отводившее ветер. Сначала повалил густой пар, а потом плазмоид лопнул. Я как-то ожидал грохота, сопоставимого с взрывом снаряда, а получился довольно вялый хлопок, как от лопнувшего воздушного шарика, при этом сам сгусток не исчез, а только потерял огненную оболочку и стал прозрачным. Не прекращая поливать, стал присматриваться и вдруг с удивлением обнаружил, что внутри шара виднеется лицо какой-то старухи. Чем-то она напоминала великолепную Солоху – мать кузнеца Вакулы из старого фильма «Ночь перед Рождеством», только эта, из плазмоида, выглядела лет на двести постарше той, кинематографической. Пока я приглядывался, моя струя достигла лица старушенции, она завизжала, стала отплевываться, и шар, приклеившийся к ступе, уже окончательно лопнул. Только теперь громыхнуло намного сильнее, ступу тряхнуло, и заклинание, отводившее ветер в сторону, развеялось. Мощная воздушная волна ударила по всему телу одновременно, я не удержался на краю и стал падать.

Каким-то чудом мне все-таки удалось уцепиться руками за край ступы, древесина оказалась обуглившейся и еще горячей, но я старался держаться изо всех сил. Страха не было, только понимание, что вместе со ступой еще можно надеяться худо-бедно приземлиться, а вот в одиночку предстоит падение с километровой высоты, что равносильно смерти. Ступа развернулась нижней частью вперед, напоминая наконечник стрелы, а мои ступни выполняли роль оперения, ноги трепыхались, как былиночки, а в голове почему-то крутилась одна мысль: только бы шнурки выдержали, а то если кроссовки потеряются – в чем я пойду через лес? Когда у меня руки занемели так, что пальцы окончательно потеряли чувствительность, ступа внезапно начала тормозить, а так как она опять летела в режиме автопилота, который большой плавностью хода не отличался, торможение произошло на удивление резко. Я как висел позади ступы, вытянувшись в струнку, так и влетел внутрь головой вперед, размазавшись по дну, в голове перед потерей сознания успела промелькнуть только одна мысль: дотянул.

Очнулся я от каких-то странных звуков, напоминающих не то чмоканье, не то хлюпанье, аккуратно приоткрыл один глаз, осмотрелся и понял, что лежу на лавке в избушке Бабы-яги – значит, все-таки долетел до Заповедного леса! Настроение сразу улучшилось, так и захотелось подпрыгнуть и закричать: «Знай наших, меня голыми руками не возьмешь!», я бы так и сделал, если не эти странные звуки. Осторожно приоткрыв второй глаз, увидел на столе нечто напоминающее большую грязную несвежую буханку хлеба, которая потихоньку шевелилась! Мне показалось, что мыши, а еще хуже – крысы, забрались на стол и едят хлеб, уже потянулся за кочергой, чтобы кинуть, как вдруг хлюпанье прекратилось, и раздался хриплый, слегка трескучий голос:

– Да, да, Колобок! Тот самый. И сразу попрошу: без детских восторгов и пересказов глупой сказочки! И пялиться так не надо, а то у меня сейчас затылок задымится!

– Колобок? – оторопело повторил я.

– Я что, непонятно объяснил? Между прочим, культурные люди сначала поздороваются, пожелают приятного аппетита и уж только потом начинают вопросы задавать. И куда этот мир катится?

– Здрасьте, – пролепетал я, уж слишком сильным оказалось мое удивление, – а вы, значит, там кушаете?

– А что еще делают культурные люди, сидя за столом?

– Приятного аппетита, – выдавил я из себя, – а почему же вы не на стуле, а прямо на столе сидите?

– А мозгов подумать совершенно нет? – так же не оборачиваясь нагло ответил мне грязный кусок хлеба. – На чем, по-вашему, может сидеть Колобок, чтобы дотянуться до стола?

– Ой, извините, не подумал, – ответил я и почувствовал себя почему-то чрезвычайно неловко, не готовился к такой встрече, вот и наговорил всякой ерунды.

– То-то же, извините! Нет чтобы поблагодарить меня за то, что я его от самой Гнилой пустоши сюда тащил на своей горбушке, так он чудеса невоспитанности проявляет!

Это поставило меня совсем в тупик. Значит, все-таки не дотянул? Но спрашивать, где находится пустошь, постеснялся и только выдавил из себя:

– Спасибо.

– И это вся благодарность? Просто спасибо за спасенную жизнь? Эх, вот молодежь пошла!

Тут мой мозг стал потихоньку просыпаться, я чуть осмелел и вспомнил самое главное, вернее, мне тогда это показалось чрезвычайно важным:

– Постойте, так вас же лиса съела?

– Ха! Еще один легковерный нашелся! – захохотал Колобок, словно сухарем по стеклу поскребли. – Это мы специально утку пустили! Чтобы меня считали погибшим, – и, опережая мой вопрос, быстро добавил: – Так надо было! Для дела.

– Точно?

Колобка мой сомневающийся тон ничуть не смутил:

– Да покажите мне хоть одну дурную лису, которая станет есть черствый хлеб! Да тому, кто такую лису найдет, надо Нобелевскую премию дать!

– А кто вас за мной послал на Гнилую пустошь?

От этого вопроса Колобок почему-то подпрыгнул прямо на столе и торопливо произнес:

– Ой, уже пятнадцать минут! Заболтался я вконец! Мне же срочно катиться надо!

Он спрыгнул со стола, словно баскетбольный мяч ударился об пол, отскочил, еще раз, другой, прыгнул на порожек и выкатился в открытую дверь. Я встал и выглянул во двор – Колобка уже и след простыл. Машинально глянул на часы: тридцать пять третьего, про какие пятнадцать минут он тут говорил, куда ему надо катиться? Вернулся в избушку, подошел к столу и увидел большое блюдо, на котором лежало несколько пельменей, а рядом записка, явно написанная рукой Бабы-яги: «Сашок, милай, как проснесси, ешь от пуза, это все табе! Баба Вера. PS Колобку пельменей не давай: сожрет все, да и вредно ему мясо!» Ну-ну, теперь стало понятно и про пятнадцать минут, и про то, куда так срочно понадобилось бежать, ладно, я не в обиде. Сел за стол и прямо руками доел оставшиеся теплые пельмени, уж что-что, а готовить Яга умела просто бесподобно!