Белая королева

— А-а-а-а! — бородач в отчаянии схватился за голову.

Казалось, еще немного, и он начнет вырывать на себе волосы. По щекам потекли слезы. Он заметался от стены к стене, стучал по ним кулаками и ногами, смахнул экраны. Все или нет, не знаю. Этим он оказал услугу: я перестал его слышать, осталось только изображение. До видеокамеры бородач не смог добраться.

Разговоры среди остальных всего лишь приутихли. Да она и невозможна, полная тишина, когда столько людей вокруг.

В конце концов, бородач сполз по стенке, уткнулся лицом в коленки. Сейчас он был похож на буйно помешанного. Часики тикали. Наверное, это жуть как страшно, когда точно узнаешь, что жить тебе осталось считанные минуты.

Опять же, повторюсь, у всех нас надежда выбраться была, только если кто-то найдет выход из камеры. Или игра закончится с минимальными потерями, и нам скажут, что все свободны. У бородача надежды не осталось вовсе, разве что малюсенькая, авось противник сделает другой ход. Но он ее не сделает, потому что убрать фигуру белого коня с поля сейчас они могут без последствий.

Когда время подошло, и черные сделали ход, вернее, организаторы игры его пропустили, бородач, что-то крича, снова заметался по своей камере. Психика Михаила приказала долго жить. Мне показалось, что если сейчас туда кто-то войдет и скажет, что бородач полностью свободен и может идти куда угодно, единственное место, куда он попадет, это психушка.

Да и мы не лучше. Потому что с нами происходило то же самое. Визуально это пока никак не отражалось. Хотя нет, вон у домохозяйки уже началась истерика. Пока тихая. А парень в джинсах и с босыми пятками смертельно побледнел.

А тут и в камере бородача начали происходить какие-то процессы, пока загадочные и непонятные. Михаил вдруг перестал рвать на себе волосы, стал испуганно оглядываться. Потом встал и медленно, двигаясь спиной, начал отступать к стене, что до этого была у него слева. При этом он пристально вглядывался во что-то перед собой. Я не видел того, что видел бородач. Это как призрак, наверное, изображение которого ни одна видеокамера не может передать. Судя по выражению лица бородача, а оно выражала крайнюю степень паники, «призрак» был чем-то ужасным.

— Что происходит? — заволновался господин Павлов. — Что с ним происходит?

Я быстро осмотрел реакцию людей из нашей команды. Женский состав, включая даму в лифчике, дружно, как по команде, прикрыли ладонями рты. Мужчина в свитере отвернулся, словно точно зная, что сейчас произойдет. Капитан Свиридов, за метаморфозами, творящимися в камере бородача, наблюдал с интересом. Оно и понятно. Каждого из нас, в принципе, ожидает нечто подобное, когда подойдет очередь черным фигурам «кушать» белые фигуры.

Бородач, наконец, уперся спиной в стену, прижался к ней, словно желая слиться, проникнуть в нее, только бы избежать той страшной участи, что грозила ему. В какой-то момент он бросил безумный взгляд в сторону видеокамеры. Этот взгляд… От него мурашки по коже пробежались.

— Отвернитесь, у кого нервы слабые, — приказал Свиридов. — Лучше на это не смотреть.

— Вы знаете, что произойдет? — тут же поинтересовался господин Павлов.

Ответа этот интеллигентный тип не получил, естественно. Допытываться дальше он не стал, впрочем, толку от этого все равно не было. Мы и сами все увидели.

Могло показаться, что больше ничего не происходит. Бородач как застыл в позе смертельно испуганного человека, так в ней некоторое время и находился. Могло показаться, что теперь мы видим просто фотографию. Пока не заметили красные линии на всех открытых участках тела, а потом красным стала пропитываться и одежда. Еще пара секунд, и, как в кино, тело бородача стало разваливаться на мелкие, аккуратные кусочки.

К горлу подступила тошнота. Внутри скрутило не по-детски. Мгновение, и меня вывернуло наизнанку. Да и не только меня. Почти сразу за этим все, кто был на грани истерики, ударились в нее в полную силу. Да почти все. Рыдали, метались по Камерам, разбивали кулаки о стены. Мужчина с босыми ногами принялся срочно простукивать стены, потолок и даже подпрыгивал, щупая стол. Капитан Свиридов заметно побледнел, потеющий толстяк, который, кажется, и забыл давно про свою астму с клаустрофобией.

Это выглядело нереально. Полностью. Тонкие лазерные лучи. Или не лазерные, но они разрезали человеческую плоть, не напрягаясь. Такое и впрямь только в кино можно было увидеть. В конце концов, так же как и в кино, Михаил рассыпался кусочками. Вот сейчас в полной мере ощутил, что такое — быть порубленным на фарш.

Полицейский, хоть и был шокирован произошедшим не меньше нашего, быстро взял себя в руки и начал обследовать стену, откуда могла появиться убийственная сетка и в его камере. Чуть придя в себя, я решил тоже посмотреть. Правда, тошнота никуда не делась, ноги ослабли, в глазах круги… До стенки я так и не дошел, упал почти там, где стоял.

Между тем, время снова отсчитывалось назад. Устроители жалости не знали и скидок на человеческую реакцию к происходящему, не делали. Полицейский это понимал, поэтому, под общий шум реакции на происходящее, вновь обратился к толстяку:

— Какой наш следующий ход? — при этом капитан продолжал исследование стены. Судя по всему, особых успехов он в этом пока не достиг.

Видимо, толстяк уж думал над этим. Насколько помню, шахматисты часто рассчитывают ходы наперед, а, учитывая возможную реакцию противника, которую тоже просчитывают, таких ходов в нашем запасе должно быть несколько. Судя по затянувшемуся молчанию, наш мастер лишь выбирал из множества вариантов один подходящий.

Монитор, транслирующий картинку из камеры бородача, теперь ничего не показывал. Не было даже скринсейвера, хотя при этом монитор продолжал работать. Кто его тут выключит из сети, если я в камере один? Так что устроители игры ограничились только выключением монитора.

— Делаем ход — E2-h5, — наконец, отозвался толстяк и, чуть спустя, добавил: — Это ферзь.

Сказал он это неожиданно. Когда капитан Свиридов задал вопрос, он ожидал ответа сразу и, не получив его, ждать специально не стал. Да и простое перечисление клеток нам, лохам в шахматном деле, ничего не говорило. Лично мне нужно было взглянуть на шахматную доску, осмыслить, а потом уже все остальное. Судя по всему, у капитана была та же ситуация. Однако название фигуры заставило копа оторваться от поиска того, что он там искал и уставиться в сторону видеокамеры.

Конечно, молчаливый вопросительный взгляд предназначался толстяку-гроссмейстеру, только ощущение было такое, что и мне тоже. Тут ведь не поймешь, кто с кем общается.

— А не лучше убрать коня с g5?

Вопрос был задан женщиной средних лет с короткими, седыми волосами. Почти никакой инициативы до этого эта женщина не проявляла, поэтому и не воспринималась мной до сих пор. Теперь же выходило, что ее фигура, как и она сама, подвергалась опасности со стороны черного слона. Что происходит, когда тебя «кушают», только что имели возможность наблюдать.

— Делайте ход, — повторил толстяк, — черные осторожны и у нас есть шансы.

Глава 14

Отчаяние завладело женщиной, да и не только ей одной. Гибель бородача еще как-то можно было стерпеть. Он помогал устроителям игры. Другое дело — остальные. Терять никого не хотелось. Поэтому и Лена оттягивала озвучивание хода до последнего, и капитан Свиридов, сжав челюсти, молча начал по второму разу обход камеры на предмет выхода. И другие тоже принялись за дело. Раз нас сюда как-то поместили, значит, где-то есть дверь, или люк, а значит, его нужно просто отыскать.

За дело принялись все, исключая, разве что потеющего толстяка. И Лена тоже, наконец, покинув свой угол.

— Если мы не сделаем хода, — сказал толстяк, — они сами начнут делать ходы, и от нас больше ничего не будет зависеть.

Его никто не хотел слушать. По мне так он категорически выпадал из доверия. В самом деле, лучше было отвести назад коня, чем двигать ферзя. Времени у нас было бы немного больше до следующей жертвы. А так — всего полчаса.