Страница 21 из 27
Орнифль (в ужасе наблюдая за тем, как она у него на глазах превращается в хитренькую кошечку, внезапно кричит). Ко мне, Корнель!
Маргарита (растерянно). Что это с вами? Кого вы зовете?
Орнифль. Одного друга, которого вы, вероятно, не знаете!
В дверях появляется Маштю, за ним — Фабрис.
Маштю. Ты меня звал?
Орнифль (устремляясь к нему). Маштю! Я спасен! Входи же! Нет, не ты, Фабрис. Обожди немного. Пусть войдет один Маштю! (Захлопывает перед Фабрисом дверь.) «Умереть! Иль в дерзновении предсмертном — одолеть». Не вредно вспомнить Корнеля: «Умереть». Это всегда помогает. Стань в сторонку. Не шевелись. Молчи. Но оставайся. Мне нужен свидетель.
Маштю (насмешливо). Тут что — дуэль?
Орнифль. Да. (Подходя к Маргарите.) Детка… Девочка моя… Ведь, в конце концов, не будем забывать — хоть это и не так существенно, — что я гожусь вам в отцы. Все, что вы сейчас говорили, совершенно справедливо, но глубоко ошибочно! Сейчас я открою вам истину. В жизни существует только одна реальная вещь, только она утоляет голод, насыщает, как кусок честно заработанного хлеба. Это любовь. Все прочее — сладости, тающие во рту конфеты, от которых тошнит. Накидываешься на коробку, хватаешь одну конфетку, затем другую, потом третью, клянясь, что это последняя, а сам все тянешь и тянешь руку за новыми сладостями. Под вечер тебе жизнь не мила, и начинает мутить при виде опустевшей коробки. А в руках у тебя ничего не остается, кроме испачканной картонки и прилипающих к пальцам бумажек.
Маргарита (запинаясь). Но, может, не все созданы для любви…
Орнифль. Господь, который, как говорят, есть олицетворение любви, весьма скупо наделил людей этим свойством, это верно. Бог прижимист. Он воистину расточителен лишь тогда, когда дело доходит до эпидемий и катастроф на железных дорогах. А любовь он ревниво приберегает. Но если — по его недосмотру — перед собачкой приблудной или, скажем, перед молоденькой девушкой мелькнет вдруг любовь, если он допустит, чтобы любовь спустилась на землю, ее надо тотчас же схватить и уже больше не выпускать. Вернитесь в родительское гнездо, и завтра же вы начнете биться в своей золотой клетке и кричать: «Люблю Фабриса». Только тогда будет слишком поздно.
Маргарита (со стоном). А все то, что я упускаю в жизни!..
Орнифль. Чем больше упустите, тем и лучше. Пусть ваша любовь стоит вам ста нарядов и ста мелких удовольствий. Заплатите за любовь как можно дороже — чем больше она вас разорит, тем богаче вы станете. Нелегко сделать первый шаг, мой цветочек, нелегко расстаться с первой монетой. А потом, раз начав отдавать, вы увидите, как это просто. Остановиться уже невозможно. Трудно пожертвовать первым маленьким удовольствием, которое мешает вашей любви… Надо только первый раз отказаться от бала, чтобы не танцевать там с другим юношей, — вот и все, чего ждет от вас любовь.
Маргарита. А вы сами когда-нибудь делали этот первый шаг?
Орнифль. Нет, никогда. Именно поэтому вы должны мне верить. Ведь я из-за этого и подыхаю. Спросите у Маштю.
Маштю (прочувствованно). О-ля-ля!..
Орнифль. Маштю сказал: «О-ля-ля!..» У него за этим кроется чрезвычайно тонкая и глубокая мысль. Я отлично сознаю, что сейчас читаю вам проповедь. Для меня настолько непривычно выступать в защиту любви, что я сразу увяз в риторике. Но Маштю сказал: «О-ля-ля!» И этот довод должен вас убедить. О-ля-ля, крошка Маргарита! О-ля-ля! Если бы вы знали!
Маштю (вторя ему). О-ля-ля!
Орнифль (сердито одергивая его). Хватит! Не повторяйся! (Подойдя к Маргарите, берет ее за руки; другим тоном.) Маргарита, может, вас удивят мои слова, но за вашим лошадиным хвостиком скрывается та же душа, что и за тяжелыми косами Изольды. И никакие блага мира не утолят ее голода… Она тянется к другой душе, к которой можно прижаться, чтобы вместе пройти свой жизненный путь. Словно два вола в единой упряжке. Если заболевает один, то и другой тоже заболевает. И если один из волов умирает в своем стойле, на следующий день другой не желает больше пахать, и его приходится отсылать на бойню. (Обернувшись к всхлипывающему Маштю.) Молчи, Маштю!
Маштю (глотая слезы). Молчу!
Орнифль. Маргарита, этот старый плут Маштю плачет, а между тем я всего-навсего прочитал вам неумелую проповедь. Это были всего лишь слова, да еще любовь отомстила мне, подсказав из всех слов самые банальные и глупые. Станьте таким волом для Фабриса. Влезайте в упряжку. В двадцать лет надо относиться к жизни серьезно — позже уже не суметь. Щедрым надо быть, пока ты еще богат. Успеете еще порезвиться, когда достигнете возраста вашей матушки!
Маргарита (тихо, наполовину уже побежденная). Но мы же все время будем ссориться…
Орнифль. Вот и чудесно!
Маргарита (подняв на него глаза). А если я начну скучать?
Орнифль (несколько неосмотрительно). Пожалуетесь тогда мне… (Подталкивает ее к двери.) Пойдите сами за Фабрисом! Глядя на картины Пикассо, он, наверное, сейчас пытается постичь образ мира. А потом вернетесь сюда, чтобы поцеловаться. Я хочу быть свидетелем этого.
Маргарита (взглянув на него, с удивленной улыбкой). Странно! Сама не понимаю, почему… Но я вам верю. (Уходит.)
Орнифль (шагнув к Маштю, берет его за руку). Не покидай меня, Маштю!
Маштю (голосом, охрипшим от волнения). Нет, скажи, сам-то ты верил всему, что ей говорил?
Орнифль (искренно). В ту минуту почти что да. Ну и забавный вечер!.. Во всяком случае, я обещал вернуть ее Фабрису. Слава богу, дело сделано! Я примерный отец. Но это отнимает силы.
Входит разгневанная Маргарита, за ней Фабрис, еще более суровый, чем, раньше.
Маргарита. Это уж слишком! Теперь, видите ли, он не хочет!
Фабрис. Обдумав все случившееся, я принял решение. Я понял, что Маргарита меня не любит.
Орнифль (шагнув к ним, рычит в ярости). Нет уж, дудки. Вы меня не заставите повторять все сначала! Хвалу любви дважды не пропоешь! Дети мои, глупость свойственна вашим летам, я понимаю. Но не надо все же перебарщивать! Маргарита любит тебя, болван несчастный, иначе зачем бы она пришла к тебе? Ради твоей любви она готова отказаться от всех маленьких удовольствий, которых от тебя никогда не дождется. Так обуздай же и ты ради ее любви хоть немного свою дурацкую важность! Возвести любовь на пьедестал — тоже один из способов пройти мимо нее. Я прекрасно понимаю, что ваша любовь еще несовершенна, но у вас впереди целая жизнь. Займетесь самоусовершенствованием на досуге! Взгляни на Маргариту, чудовище, ведь она плачет! Кстати, и ты тоже. Ну, целуйтесь же скорей! (Толкает Фабриса к Маргарите.)
Они глядят друг на друга сквозь слезы, которые вскоре сменяются улыбкой; руки их сплетаются, наконец они падают друг другу в объятия. Они одновременно испускают нежный вздох и целуются. Их поцелуй затягивается.
(Постепенно меняется в лице. Внезапно, не в силах больше терпеть, восклицает.) Хватит!
Молодые люди, недоумевая, слегка отстраняются друг от друга.
Фабрис (с удивлением). Что случилось?
Орнифль. Хватит! Неприлично так лизаться в присутствии покойника!
Фабрис. Вы сошли с ума!
Орнифль (вне себя). У самого моего изголовья! Как звери! Даже мне стало стыдно!.. (Шагнув к нему, грубо.) Что это еще такое? Он, видите ли, мой сын, ему двадцать лет, и он спешит занять мое место! Грабитель! (Оглядывает обоих с искаженным от зависти лицом и кричит.) Вы не можете хотя бы подождать, пока остынет мой труп!