Страница 15 из 21
Жанетта. Врешь!
Люсьен. Чего они не могут — сохранить это хотя бы до следующего дня! Их хватит только на один день. Это их прием, этих милашек. И все несчастье в том, что нам-то нужно ни что иное, как завтра. Нам безразлична однодневная любовь, которую они нам преподносят. Если завтра не гарантировано, все остальное не существует. И в конце концов однажды они нас покидают, сваливая вину на нас же.
Жанетта. Он будет счастлив! Он поверит мне! Ты, ты мог не верить Денизе, но я ему дам столько, что он мне поверит!
Люсьен. Что же ты ему дашь? Тебе нечего дать. Вы оба не можете дать больше того, что у вас есть — ваших тел на минуту и чувств на мгновенье.
Жанетта. Неправда!
Люсьен. И он тоже ничего не может тебе дать. Вы только любовники, выигравшие карту любви. Пляшите теперь до конца. Бросайтесь с отчаянием в воду, жертвуйте жизнью один за другого, выхаживайте, сели один заболел проказой… Притворство! Мираж! Фальшивка! Вам нечего дать. Выбрали любовь — значит, будете только брать и всегда думать только о себе.
Жанетта. Врешь!
Люсьен. Нет! Выбрали любовь — и вы здесь, чтобы ненавидеть друг друга. Вы здесь, чтобы мстить за неведомые вам обиды. И незачем бить себя в грудь — это вечный закон, существующий с того времени, как созданы мужчина и женщина, и в одно прекрасное утро любовь сплетает их, как пару мух!
Жанетта. Врешь!
Люсьен. Нет! Вы даже можете уйти в мир вдвоем, рука об руку, но вы будете следить друг за другом, как враги. Люди умилятся: «Какая красивая пара! Как они любят друг друга!»… Да, красивая пара убийц, готовых на все, друзья мои. Заостренные когти, оскаленные клыки! Одному обязательно надо завладеть шкурой другого, и чем скорее, тем лучше! Вот что такое ваша любовь!
Жанетта (бросаясь на диван рядом с Фредериком). Ты говоришь слишком страшные вещи! Ты чудовище!
Люсьен (подходит ближе, говорит более мягко). На что же ты все-таки надеялась? Филемон и Бавкида[6] по заказу? Подряд на доверие, нежность, преданность изо дня в день? Это оплачивается день за днем, моя милая, потом, скукой, мелкими неприятностями и общим страхом. Это оплачивается детьми, когда они болеют, и не знаешь, выживут ли они; бессонными ночами бок-о-бок, когда прислушиваешься к дыханию другого; морщинам, которые появляются за это время.
Жанетта. У меня будут морщины! Я стану старой. Про нас скажут: «Вот двое стариков!». И когда он умрет, я умру вслед за ним на другой же день.
Люсьен (опускается рядом с ними на диван, ворчит устало). Умереть! Умереть… Умереть не хитро. Начинай-ка жить. Это не так занятно, но зато более длительно.
Жанетта. Ты говоришь все это для того, чтобы помешать нам жить.
Люсьен (неожиданно усталым голосом). Да нет же, чтобы помешать вам умереть, дура! все ты путаешь!
Наступает короткое молчание. Они сидят все рядышком, глядя перед собой.
Жанетта (мягко, уступчиво). Ты ненавидишь любовь. Но женщины, которых ты знал, это еще не все. Ты же не встречал настоящих. Есть такие, которые любят всеми силами души и навсегда. Ты знаешь хоть одну такую? Если она есть, значит, и я смогу быть такой.
Люсьен. У меня никогда не было ее адреса.
Жанетта. А та, на картинке, о которой ты рассказывал, она любила?
Люсьен. Жена Пэта?
Жанетта. Не знаю… Да. Что она сказала, поразив себя мечом раньше мужа, чтобы придать ему храбрости?
Люсьен. Нон долет. Не больно.
Жанетта (повторяет). Нон долет. И это значило, что она его любила — Нон долет?
Люсьен. Да, несомненно.
Жанетта (встает). Ну, если только это…
Люсьен. Куда ты?
Жанетта. Снять платье.
Исчезает на лестнице.
Люсьен (когда они остаются одни). Я вам сказал все, что знал сам. Я ввел вас в курс моего небольшого опыта. Теперь, старина, может быть, стоит вам самому разобраться во всем?
Наверху слышен звук разбитого стекла.
Люсьен (поднимает голову). Что еще затеяла эта дуреха? Она бьет стекла?
Через мгновение появляется Жанетта в белом платье, вся бледная. Протягивает окровавленную руку. Кровь бьет из широкого пореза.
Жанетта. Нате. Это не больно. Я уже забыла, как она говорит это по-латыни.
Мужчины вскакивают. После мгновенного оцепенения Фредерик бросается к ней, перевязывает рану своим носовым платком, целует ее.
Фредерик (срывающимся голосом). Жанетта, любовь моя… Простите. Я буду верить. Я буду верить вам всегда!
Они обнимаются. Люсьен воздевает руки к небу.
Люсьен. Прекрасно! Если они теперь начнут резать себе руки, что прикажете им отвечать?
В этот момент открывается дверь, ветер врывается в комнату, лампа почти гаснет. На пороге в нерешительности стоит старый почтальон.
Почтальон (тихо). Детки, детки!
Люсьен (бросается к нему, крича). Для меня, почтальон?
Почтальон. Нет, парнишка! Твой отец послал сказать, чтобы ты бежал в деревню за фельдшерицей. У них там большой переполох: твоя сестра что-то там выпила. Они думают, она отравилась.
Фредерик отрывается от Жанетты, Люсьен оборачивается к нему.
Люсьен. Возвращайтесь. Я возьму повозку Азариаса и привезу врача.
Фредерик медлит.
Люсьен. Поспешите! Яд на этот раз настоящий.
Он уходит, уводя за собой Фредерика. Почтальон следует за ними, оставив дверь широко открытой. Наступает долгое молчание. Жанетта одна, стоит неподвижно, в белом платье, крепко сжав руки. Вдруг она поворачивает голову, смотрит в темноту и говорит:
Жанетта. Теперь ты можешь войти.
На пороге появляется тень. Виден силуэт мужчины в плаще, с которого ручьями течет вода.
В ту минуту, когда он медленно входит в комнату, занавес падает.
Четвертый акт
Та же декорация, что и в первом акте. Прошла неделя. Время — послеобеденное. Фредерик лежит на диване, обхватив руками голову. Отец расхаживает по комнате, бросая на него враждебные взгляды. Входит Люсьен, отец бросается к нему.
Отец. Повозка здесь?
Люсьен. Да.
Отец. Хорошо. (Отводит Люсьена немного в сторону). Не скрою от тебя, мне ничуть не жаль, что они наконец-то проваливают. Парень гостит у нас неделю, и ни разу рта не раскрыл. Нет, я старой школы — вежливость в первую очередь. Моя невеста могла бы лежать на смертном одре, но хороший тон прежде всего — я поддерживал бы разговор. А этот ни в какую.
Люсьен. Ну, у тебя разговор поддерживается сам собой.
Отец. Юлия чуть не умерла? Ладно! Но со вчерашнего дня она вне опасности. Я думал — теперь он разговорится. По-прежнему ничего!
Люсьен (мягко). Но для него-то, может быть, опасность еще не миновала.
Отец. Я очень рад, что они сматываются. Я определенно предпочитаю беседовать сам с собой. По крайней мере знаешь, что к чему. (Издалека доносятся звуки музыки. Неожиданно вскрикивает). Да прекрати ты эту музыку!
6
Филемон и Бавкида — персонажи древней фригийской легенды, обработанной римским поэтом Овидием (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.); олицетворение примерной супружеской жизни, добродетели, незлобливости и радушия (примечание переводчика).