Бесчестье

— Куда-а-а? До Башни? — недоверчиво переспросил ее просоленный пожилой шкипер, настоящая иллюстрация к детским книжкам про морских волков, десятками гарпунящих сумасшедших белых китов. — Тебе? Не-е, не пойдет, извиняй. Ты не обижайся, Билли, ты меня знаешь, только и я тоже тебя знаю, видишь, в чем дело? И на такое дело — черное, как я понимаю — нет, не подпишусь. И никто тут не подпишется, так думаю.

Билли презрительно усмехнулась. Старый пень выжил из ума и впал в верноподданический раж — так ей показалось. Что ж, не беда, найдем другого. Порт велик.

Через два часа ей пришлось изменить свое мнение. На нее смотрели пустыми глазами и говорили одно и то же. «Нет. Не пойдет». «Не могу, плотный график». «Не возьмусь». «Лучше бы нам об этом не говорить». Из двух дюжин капитанов согласилось всего двое — но эти двое ей как раз и не понравились. Слишком усталыми они выглядели, слишком безнадежно смотрели и слушали. С такими лучше было совсем не связываться. Она и не стала.

Проблема, однако, оставалась — человека, владеющего держащимся на плаву судном и готовым перевезти ее «с друзьями» хотя бы на середину Ренхевена в прямой видимости от Башни Дануолла, найти не вышло. Билли давно плюнула на запах дерева и вовсю интересовалась условиями у капитанов стальных кораблей подороже — с тем же результатом. На девушку уже начинали нехорошо поглядывать, а в паре мест прямо посоветовали идти своей дорогой, не задавая неправильных вопросов — слухи обгоняли ее, получается.

В другое время Билли, может, и порадовалась бы тому, как хорошо беда и напасть сплотили совершенно разных людей, дала им общую цель и общий объект защиты — Императрицу. Беда была в том, что Императрицу, по решению Дауда, следовало уничтожить, вопреки воле всех этих провонявших водорослями олухов, и ответственность за подготовку ликвидации лежала как раз на ней. Дауд никогда не брал свои слова назад. А значит, она не могла подвести.

Билли как раз думала, можно ли подобраться к Башне с суши (со стороны старой часовой башни, может быть?), и сколько будет стоить это выяснить, или, возможно, проще окажется выкрасть расписание Джессамины, чтобы подкараулить ее на выезде в город, когда ее внимание отвлекли. Девушка тряхнула головой и нахмурилась.

В портовой атмосфере, обычно деловой и оживленной, наблюдалась какая-то заминка. Какое-то неудобство, словно здесь был человек, присутствие которого ощущали все, но которое старались не замечать. Словно это было неизбежное зло, привычное, неотъемлемое… но все-таки зло. И оно приближалось.

Это была женщина. Короткие, зачесанные назад и открывающие высокий лоб, темные волосы, черный мужской костюм, острое бледное лицо… глаза. Какого-то невыраженного оттенка, то ли темно-зеленые, то ли желтовато-карие, то ли просто серые с мрачной искоркой безумия… да дело не в цвете. Взгляд. Женщина смотрела сквозь толпу, не замечая ее, не обращая внимания. И толпа расступалась перед ней, без особой охоты, правда, но покорно — как бы помимо своей воли.

Женщина смотрела сквозь людей.

На нее.

Билли впервые за очень долгое время поняла, что ей страшновато. И одновременно — очень хочется узнать, кто это такая, и что за тайна с ней связана. А тайна была — она почувствовала бы это даже с завязанными глазами. В последний раз что-то похожее, мрачное и непонятное она чувствовала тогда, много лет назад, при первой встрече с Даудом. C тех пор дни тянулись медленно, полные насилия, крови… и однообразия. Убийства, кражи, поджоги, похищения — это было понятно, а потому неинтересно. Но на этот раз все происходило иначе.

Это было странно.

Непривычно.

И до жути волнующе.

Да что такое? Билли на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, женщина каким-то образом уже оказалась рядом. Пахло от нее… едва уловимым ароматом лесов, теплых подтопленных лощин, затянутых ряской и тиной, слегка тронутых гниением и засыпанных мелкой древесной трухой, словно там потрудился древоточец…

Она очнулась, будто от дурмана. С моря дул прохладный, свежий ветер. Никакой гнили, никакой трухи. Определенно, странное ощущение. Женщина стояла в шаге от нее и изучала Билли — откровенно, медленно, с ног до головы.

— Эй… — слабо сказала девушка. Слова звучали хрипло, неправильно. Они ворочались во рту, словно неуклюжие булыжники, выбитые из мостовой повседневности, и совершенно не подходили к ситуации. Здесь нужно было другое, вот только что? — Ты кто такая? Что тебе нужно?

Женщина улыбнулась, стоя в тени и ветре. Уголки ее тонкого нервного рта изогнулись, но глаза — черт, что же за глаза? — остались холодными, сухими.

— Ты не знаешь? — медленно сказала она. Голос оказался низковатым, но довольно приятным, с едва уловимой хрипотцой. — Конечно, не знаешь, но это не имеет значения. Я слышала, ты ищешь корабль к Башне Дануолла.

Это не было вопросом, и все же Билли Лерк кивнула.

— Хорошо. Я помогу тебе. Но, разумеется, не здесь, поэтому дай мне руку.

Билли дала и мельком увидев на белой как снег ладони черное спиральное солнце — метку Чужого — даже не удивилась.

***

Место, где они сидели, было странным. Чем-то оно напоминало Бездну — Билли никогда, конечно, там не была, но обрывистые замечания, которые иногда, очень редко, ронял Дауд, позволяли составить расплывчатое, но все же впечатление. Обломки скал и домов, словно острова, парящие в океане пустоты… Летающие киты, остатки повозок, буев, деревьев и мостов, медленно вращающиеся и тем не менее неподвижные. Кажущаяся тишина и редкая, беспокоящая пульсация, словно рядом бьется чье-то металлическое сердце.

Итак, они сидели в большой комнате, просторном темном помещении, одинаковом как сверху, так и снизу, с окнами, затканными пушистыми темно-зелеными портьерами, похожими на очень плотную паутину. Возможно, впрочем, что это и была паутина, напоминающая портьеры. Пол был неровным, из него выпирали изогнутые балки, похожие на исполинские корни. Под смутно угадываемым в странных, мохнатых сумерках потолком поворачивались не прикрепленные ни к чему люстры, похожие на усыпанные светлячками коряги. Свет, отбрасываемый ими, был рассеянным и расплывчатым.

А еще Билли не нравились разбросанные там и тут черепа. Они ее беспокоили.