В городе Солнца

Зинка теперь маячила рядом с профоргом, Ангелиной Дмитриевной Аграфёновой, дамой с круглой рябой физиономией и в декольтированном платье болотно-зеленого цвета. Сбоку к ним только что пристроился долговязый Семён, обозреватель спортивных новостей.

Кролас и Дорг присоединились к этой группке, а вскоре после них подошла и вульгарная, ярко накрашенная дама, обозревающая всякие постельные гадости в рубрике "Скандалы". Иоганн мысленно называл её просто "жаба". Но кто-то из её высокомудрых родителей соизволил назвать дочь Клеопатрой.

Клеопатра, как только поздоровалась со всеми, безбожно и неприкрыто закурила какую-то совершенно бронебойную гадость

"Кажется, наркосигареты "Санкайф", - с отвращением унюхал Кролас.

- Клёпушка! Ты сегодня просто неотразима! - подольстился к "жабе" Дорг, беря её под руку. Та недовольно фыркнула и хотела отстраниться, но Дорг игриво добавил:

- Чего от меня нос воротишь? Думаешь, я нынче не в чести? А кто ещё сейчас претендует на роль твоего кавалера? Ау! Так-то. На безрыбье и рак - щука! Дареному коту в мешке в зубы не смотрят! (Дорг снова щегольнул знанием русских поговорок).

- Просто ты, наверное, нынче у Пузалова - персона нон грата, - хихикнула Клепушка.

- Да, для меня настала последняя задница. Но - ненадолго. Я так полагаю. Пузалов - мужик строгий, но отходчивый. На дураков камень за пазухой долго не держит, иначе - работать было бы некому. Так что - не бойсь! А под ручку тебе со мной пройтись - совсем ничем не грозит. Это же не на службе - а в праздник. В праздник всяк проказник!

Кролас приволочился к Зинке, Семен - к Ангелине, а Дорг - к Клёпушке, и все таким дружным составом ввалились в кафе. Внутри большая часть "своих" уже давно слонялась по вестибюлю.

Иоганн пошел в пуб, чтобы не сильно мозолить глаза коллегам. Там тихо отвисал, читая прессу, еще один газетный кадр - научный обозреватель Зосима Старов. Зосима, мрачноватого вида черноволосый парень, чуть постарше Кроласа, с большеватым красным носом, крупными, будто рубленными топором, руками и ногами и въедливыми красными глазками, уставился на Иоганна с подозрением.

"Думает, я сейчас начну его убеждать, что не стоит отлынивать от коллектива", - подумал Иоганн. Затем предложил коллеге сигарету, вытащив её из пачки "Вечернего Ростова", прихваченной из дома. Тогда Зосима расслабился, и они обменялись несколькими газетными сплетнями.

"Однако... Вчерашний номер "нашей", - заметил Кролас среди газет, что читал Зосима. Он попросил её посмотреть и убедился, что статья про Линду вышла. Уловив его скользящий взгляд, Зосима улыбнулся:

- Корней наш весьма рад был твоему репортажу, довольно плямкал и потирал брюшко. Утерли мы нос "Калейдоскопу". Наш рейтинг теперь взлетел на несколько пунктов, и мы будем самыми читаемыми как минимум месяц!

Кролас изобразил на лице радость. И вспомнил о том, чего на деле ему всё это стоило. Докурив каждый свою сигаретку, они переглянулись.

- Наверное... Пора вылезать к народу. Шеф сейчас по головам нас начнет пересчитывать, не филонит ли кто, - улыбнулся Старов.

Они одновременно вывалились в вестибюль.

А народ всё прибывал. И к удивлению Кроласа, новыми прибывшими были те лица, которых он в пределах редакции никогда не встречал. "Гости, надо полагать, - внутренне усмехнулся он. - То есть те, кто намеревался откушать бесплатный сладкий уксус и сытный на халяву шопснаб, как любит говаривать Дорг". А еще, были так называемые представители культуры: несколько третьесортных, никому не известных, певцов, чтец-декламатор и балерина.

Объявился, наконец, и Корней Пузалов, пригласивший всех в банкетный зал.

"О, да здесь уже и наши старшие братья - телевизионщики; приготовились к съемке... А на длинном банкетном столе гордо красуется большой торт с кремовыми цветочками. Готовы к употреблению также и дольки лимонов и апельсинов в вазах, а ещё - курлапы под майонезом и ветчина с горошком. Да и бутылки водяры и шампуни выстроились в два почетных ряда, будто собираясь нести караул, - констатировал Кролас.- В общем, недурно"...

Народ возрадовался и оживился. Все проворненько стали занимать места за столом, стараясь сесть поближе к середине, где был торт.

Когда же, наконец, все расселись, Корней Пузалов, окинув взглядом, и, скорее всего, мысленно пересчитав подчиненных, весело и торжественно объявил:

- Господа! Нас должны поздравить представители власти. Мы ожидаем их прибытия с минуты на минуту. Они и откроют наш торжественный банкет.

Пришлось довольно долго ждать этого счастливого момента. После которого, наконец, можно будет вонзить вилку в вожделенную ветчину.

Наконец, в белой тоге и на котурнах (в высокой самодвижущейся обуви на дистанционном управлении) появился некто из Отцов Города. Пузалов величал анкюлотника "наш дорогой Пал Палыч". Тот, испытывая терпение и слюноотделение присутствующих, произнес длинную, витиеватую, в четыре загиба речь... О прелестях "нашего дорогого города", заботе о нем властей, процветании культуры и о достоинствах данной газеты. В конце, конечно, "разрешите поздравить"... И вручил Корнею "от имени жителей города" подарочную огромную вазу в форме петуха.

После этого, все дружно зааплодировали. А после бурных оваций, наконец, вонзили вилки туда, куда каждый из них давно вознамеривался вонзить. И давно уже прицелился в весьма конкретный кусочек. Затем полетели к потолку пробки шампанского, заливающего стол. А по проходу, между столом и зашоренными пасторальными пейзажами в стиле восемнадцатого века окнами, забегала балерина, выделывая какие-то странные замысловатые "па".

Кролас, как и все присутствующие, не терял возможности подзакусить. Вдобавок, он то и дело отправлял закуску также и через левое плечо. Где она благополучно исчезала, прямо в полете. Бесследно, не долетев и до плеча, исчезли и кусочки шоколадного торта с занесенной мимо рта ложки.

Когда принесли прохладительные напитки, объявили и начало танцев. Иоганна тут же сорвала с места и бесцеремонно утащила Зинка Исламбекова, сходу бухнув:

- Ведьма чертова! Стерва!

- Да - кто? - ошарашенно спросил тот, хотя и не желал вникать в какие-то женские разборки.

- Да эта чертова грымза Клёпушка, тварь сволочная! Сказала шефу, что я вчера опоздала на работу! Сама пришла еще позже меня, плакалась мне в жилетку про бросившего её любовника - и вот тебе здрасьте! Откуда и пронюхала - не знаю! - плакалась Зинка.

Иоганн утешал слегка принявшую лишнего Зинку, как только мог.

- Клёпа - страшная как атомная война, а ты - прелесть, за это она и ест тебя поедом. Успокойся, выпей водички, - он подвел её к одинокому крайнему столику в углу и усадил. Потом сбегал и выпросил у молоденькой секретарши шефа Беатриссы успокаивающую таблетку, дал её Зинке. После чего, снова позвал потанцевать и передал на следующий танец Доргу. После этого, сам Кролас отправился к тому же интимному уголку с одиноким столиком, прихватив по пути тарелку с апельсинами и бутылочку тархуна.

Зашоренные окна затемнили, создав уютный полумрак, и на стенах проступили стереокартины, в которые вплеталась цветомузыка, создавая довольно-таки завораживающий эффект. Всё искрилось и переливалось, абсолютно лишая возможности думать и осознавать реальность происходящего. Приглашенные певцы, время от времени перебиваемые сопутствующим им декламатором, наяривали что-то про любовь, про весну и про родной город, в котором весело всегда. Иногда и кто-нибудь из гостей подходил к микрофону и изливал в него свои поздравления и благодарность за этот замечательный праздник. Дорг тем временем уже изрядно набрался и танцевал после Зинки со всеми дамами без разбору, знакомыми и нет. Корней Пузалов тихо беседовал на брудершафт с бутылкой водки, тупо уставившись в салат. А Зосима Старов, неожиданно прытко подпрыгивая на поворотах, самозабвенно танцевал с балериной.