Страница 12 из 110
Глава 4. Дом, уютный дом...
Только через пару минут долгого и затяжного разглядывания обоев, он, наконец, полностью осознал, что уже дома. Ещё некоторое время прошло так же на автопилоте. Ноги еще не болели, это с ними произойдёт завтра... Но были как не свои. И голова - как медный котелок... Надо было расслабиться и получить толику удовольствия. Ни на что другое сейчас он способен не был.
Усадив врана, сняв его с плеча, на мягкий армчеар, он некстати вспомнил, что Дорогуша называет "сию мебль" старинным словом "кресло". И даже "седлище". Но сам-то Иоганн точно знал, что кресло не имело откидной спинки, трансформирующей его в диван с помощью подлокотной кнопки, ручного управления и вибромассажера для спины. Он видал в антикварном музее так называемое "кресло".
Затем Кролас нажал на кнопку дверцы большого шкафа-купе, и она плавно отъехала. Двигаясь как в замедленной съемке, Иоганн медленно извлек из шкафа пушистый домашний анорак с капюшоном. Ему этот мягкий анорак, еще в эпоху ритзибойства, подарила одна симпатичная герла. И потому, он до сих пор пах устойчивым парфюмом.
Переодевшись в домашнее и нацепив хауз-бутсы с головами пушистых мягких крокодильчиков, Иоганн прошествовал в рейнрум. Опять некстати, он вспомнил, что Дорогуша зовет рейнрум и бас одинаково: баня. Вообще, его коллега очень любил щеголять старинными словечками. Нажав на "вом-плюс" и войдя вовнутрь, Кролас с удовольствием ощутил потоки льющейся сверху воды. Музыку, подсветку и вибромассаж в рейнруме он никогда не включал. Они его не расслабляли и не успокаивали. А, наоборот, сильно бесили, если кто-нибудь услужливо дополнял ими его уединение. Особенно, если он был в усталом виде.
"Музыка в рейнруме - это все равно, что телекс в пубе", - вспомнил он фразу Дорга.
"И вот в этом-то мы с Доргом, наконец, едины, - усмехнулся Иоганн. - Только, этот фрукт зовет этот самый пуб "отхожим местом". Это глупо. Все знают, что "пуб" происходит от слов "писсуар, унитаз, биде" - в одном флаконе, так сказать. От слова "публика" его производят в шутку".
Еще раз тщательно намылив спину, он подумал: "Что-то мне всякая непотребщина в голову прет: пубы там, Дорогуша... Вспоминает, наверное".
Потом он подставился под ветряк и вскоре высох.
Выйдя назад, к врану, Кролас от неожиданности вскрикнул. Его вран лежал (лежал!) лапками кверху, закрыв глаза...
Но Тенгу открыл левый глаз и прокашлял:
- Медетир-р-рую! Что, дружок, сел на понт?
- Странное выражение: "понт" - это по-французски "мост", вообще-то... Но, я здорово сбрендил от стрёма, - ответил Иоганн. - Лучше, не делай так больше.
- Пр-ривыкай! И...я тоже хочу в р-рейн-р-рум, - прокаркал вран.
Кролас, впихнув врана под струю, включил "контраст".
"Не знаю, как ему. Надеюсь, не осерчает", - подумал он.
Затем, рухнув в армчеар, Кролас "пультанул" телекс и, подъехав в армчеаре к тирвару, извлек из его ящика несколько шопснабов. Открыл первый попавшийся, на котором было написано, что он "придает хорошее настроение и обладает неизменным вкусом омлета с ветчиной". И, включив фильтр-воте на 60 градусов, запарил содержимое пакета, моментом получив что-то, обретшее форму высокого пирога. Да, его предки такого не жевали. И "пейзанское" происхождение до сих пор позволяло ему восторгаться подобными мелочами. Нацедив себе также стакан "холодненькой", то есть, чистой, отфильтрованной воды, он принял привычный дневной запас различных бадов и мутагенклиматиков.
По телексу, тем временем, шло какое-то нудное шоу, посвященное предвыборному тусняку. Анкюлотный "спикмаскер" (это, на пергазетном, спикмейкер, только абсолютно заказанный) вещал вдохновенно что-то о непревзойденных талантах "одного из наших достопочтенных Отцов Города... Сделавших большой вклад в усовершенствование Пирамиды Ростова". Ещё долго этот дядечка на экране распинался о том, что, да, мол, "Эхнатон - это наш символ, символ совершенного Города Солнца, каким и является наш Город, воплотивший самые дерзкие мечтания предков". Далее он заявил: "Эхнатон - это образ деятеля, избравшего, как и наш город, поклонение солнцу, а Пирамида - символ устойчивости и материальной незыблемости". От этих потоков речи спикмаскер плавно просочился к возвеличиванию "вновь переизбираемого на многие лета" товарищу Штык Феогниду Соломоновичу. За избрание мэром которого все должны дружно проголосовать в следующее воскресенье.
На другом канале, куда переключился Кролас, кто-то весь в желтом натужно блеял о том, что "нам будет весело всегда". "Это - так же отвратно, как и политика", - подумал Иоганн и снова нажал на кнопочку.
Он было остановился на передаче про дендрарий, где показывали новые редкие мутагенвиды. Но тут внизу экрана замелькал Зинкин номер, и бегущей строкой поползла просьба переключиться на Мега TV++. Кролас тут же набрал Зинку, которая выпучила на него глаза и быстро-быстро затараторила. Так быстро, что он даже не сразу въехал в тему. К тому же, обалдел от вида Зинки, переодетой уже по-домашнему: волосы у неё были заплетены во множество косичек, каждая из которых увенчивалась змеиной головой, а небрежно наброшенный ярко-алый халат с глубоким вырезом, расписанный драконами, весьма эффектно открывал некоторые её формы. На Зинкином лбу красовалась громадная магнитоброшь в виде фиолетового камня, а на шее висел амулет, стилизованный под старинный кинжал. Зинка пила какую-то невыносимую даже на вид бурду для похудания. Через золоченую коктейль-тьюбу.
"Хорошо, что кси-плэй-бавард не передает запаха", - подумал Кролас. Он специально не спешил устанавливать более совершенную программу.
И, наконец-то, он въехал задним числом, что Зинка говорила о том, что по Мега TV++ показывают "убойный шокдисэгри" с участием Дорогуши, который, по словам Зинки, "влип конкретно".
Кролас тут же переключился на молодежный "мега" и стал злорадно наслаждаться.
Картина была неприличной до своеобразного великолепия.
Дорг, одетый в чёрную рясу, заправленную по бокам в журналистские джинсы, помахивал большим золочёным крестом и орал на высокого, атлетического сложения парня в розовом трико с длинной, пшеничного цвета, косой:
- Бога побойся, отрок! Почто явился сюда, мирных людей стращать!
Атлет выхватил со стола огромный кубок с водярой и плеснул прямо в пасть Дорогуше.
- Попский прихвостень! Так вы говорите, что все верующие должны водку жрать? Залейся! Только нет этого в Евангелии! И Христос не проповедовал!
- Ивановец несчастный, Порфирию молившийся! Это ты мне в укор ставишь? Бес тебя путает, пить тебе мешает! Как выпьешь стакан - бесы на тебя и нападают! А верующий человек - крепкий человек! Наш батюшка Амвросий хоть ведро водяры высосет, и на ногах только крепче стоять будет!
Дорогушу под хохот "золототысячников" пытались уже оттащить "свои": религиозные черносотенные ребята в рясах шли заткнуть ему глотку. Верзила Петроний, красный как рак, пытался дотянуться до Дорга через соседний столик.
Внизу, в четверть экрана оставленная Иоганном Зинка вещала ему бегущей строкой, ехидно улыбаясь:
- Наш Драгомир Свистлицкий, ты знаешь, оттягивается: отгул взял. Пошел в кафешке посидеть. На халяву. Не знаю, сладок ли на халяву уксус, но, видишь сам, в черносотенном кафе "Душистая акация" кроме постных рож ничего постного не наблюдается, а наш Дорг до того влез в образ черносотенца в газете, что и наяву вступил в их общество и имеет членский билет. Для внедрения способом погружения... Ну, а тут золототысячники пронюхали об "Акации" и решили сделать на "чернушников" компромат: о том, как они тратят пожертвованные на их общество средства. Этот, в розовом - из шок-дисэгри-плэй-юниоров. Переодетый в "золотого". Они сами решили пока не мараться. Выдвинули ритзибоя.