Страница 72 из 75
В.М.Шарапов, К. Это один высокопоставленный чиновник. Я был у него на приеме, говорил ему о нарушении своих конституционных прав (на трудоустройство). Не, без толку. Они все выслушают, все запишут, но никогда ничего для тебя не сделают.
Л.Ф.Глушковская, Вышгород. Людмила Францевна так долго, искусно и разнообразно сулила, обещала и увиливала, что самому стало наплевать. У вас там до фига местных, тартуских и таллиннских гениев, зачем вам еще из средней полосы России некий неудачник. Пользуйтеся моей добротой, Л.Ф.
С.И.Сильванович, Форум. Принять-то она меня приняла, потому что по фамилии меня часто принимают за еврея (красивая фамилия-то), но, конечно, даже положить свои рукописи не удалось. Я потом употреблял ник Сильванус, но это связано не с ней, а с лесом. От нее же впечатление осталось неприятное (не-принятное).
А.Т.МЕНЬКОВ +. А.Т. был пьян, когда я пытался с ним договариваться о сотрудничестве. Меня взбесило то, что несколькими днями прежде, на трезвую голову, он излагал вполне разумные доводы. Я так на него рассердился за эту безответственность, что вернул даже дарственную книгу (прозы). К сожалению, много позже обнаружил в своей библиотеке еще одну (стихов). И проза, и стихи у Менькова слабенькие. Если же, Алексей Титыч, ты не должен быть прописными буквами, то извини: слухами кормлюсь, информации-то нет достоверной.
Л.И.Глебовская, Центрополиграф. Н.К.Попова хоть все же давала заработать, а чужие люди (не свои, не земляки) и этого не позволяют. А я мужчина в самом соку, как говорил Карлсон, чего мне кушать-то?
Н.Г.НОВИКОВ, Юность. Помню, как, еще совсем юный Курьер Юнеско, сидел у них в кабинете в ожидании, пока они либо сразу прочтут, либо в своих развалах найдут твою рукопись. Приходил часто, но Натан Злотников почему-то никогда мною не занимался. Этот же ни строчки моей не одобрил. Вел я себя тогда еще корректно, но с тех пор перестал уважать мнение консультантов. Кто там у них был третий, никто не помнит? Ведь их там было трое.
В.И.Гусев, Московский вестник. На нем тоже подтверждается мое наблюдение: редактор-прозаик не станет публиковать хорошую прозу, поэтому проза в журнале нигде не превосходит «Спасское-Лутовиново» или «Легенду о синем гусаре». Но стихи мои журнал дважды печатал. Я таки совался потом и с прозой, но Владимир Иванович, чтоб без обид, вопрос откладывал. Между тем, человек он замечательный – как преподаватель, как критик и особенно как актуальный публицист. Но в журнале, увы, ныне стало нечего читать, кроме его публицистики, а ведь в 90-е – было что.
О.О.Чугай. Обязательно найдется человек, который вашим намерениям воспротивится. Зачуханный молодой литератор только-только накропал немного переводов и, нигде еще не опубликованный, захотел хоть с Патрисом Лумумбой, хоть с Агостиньо Нето явиться в мир. Но на пути его встали «специалисты» (вторым был Ю.Здоровов – по другим переводам), и зачуханный литератор понял, что не токмо с собственной поэзией, но и с национально-освободительной африканской не пройдет в печать. Не-ет, шалишь! На всё есть образцы и кальки, в том числе на то, каким должен быть перевод.
А.Ехалов, Вологда. С Ехаловым мы начинали в газете «Звезда» (п. Шексна Вологодской обл.; см. также «Шекснинские будни»). Он уже тогда интересовался прикладной журналистикой, а я уже тогда – нетленной литературой. Поэтому сейчас он известный организатор фольклорно-телевизионных шоу, а я по-прежнему состязаюсь даже не с Засодимским, а с Альфредом де Виньи. Зачем нам Виньи? Нам и свои-то романтики вроде Ивина ни к чему. Долой всякую Ивиньи, да здравствует возвращение к реалиям современности! Поскольку с Ехаловым у меня никогда не было ничего общего, а в этом списке он предпоследний вологжанин, я лучше вставлю сюда одного своего друга.
Борис Чулков – это вологодский поэт. Если вы думаете, что фамилия от слова «чулок», ваше право; я же убежден, что она от слов «чуять», «чуткий», потому что среди бесчисленного множества скупых эгоистов, встреченных на жизненном пути, Чулков один из немногих меня поддержал. Когда в «Вологодском комсомольце» готовилась подборка моих стихов, он писал (в рецензии):
«Скажу сразу, что Алексей Ивин – это тот поэт, читать написанное которым – интересно. Он к тому же не бьет себя принародно в грудь, не рвет ворот на рубахе – но подводит вас к тому, что за строками его стихов четко просвечивает позиция человека и гражданина. Поэтому-то он мне и близок и интересен.
В час, когда такие, например, нетрадиционные (в прошлом более интересные, а ныне более признанные) поэты, как Вознесенский и Евтушенко, все более становятся выразителями дум и чаяний антирусских кругов и масс, - мне читать их совершенно не интересно. Просто не стоит, не обязательно, ибо сам я – человек русский.
А Ивин – вот он, тоже, по-моему, не принадлежащий к клану традиционных поэтов, да только не бьет он себя в грудь и не рвет на себе ворот рубахи. И не бросается ни в какую русофобию.
Начать с того, что он, очевидно, знает русскую поэзию. Вот они – переосмысления псалмов у Ивина. Все это опирается ой на какую долгую традицию (17-й век, 18-й, затем Федор Глинка и декабристы; но главное, видимо, все же Ломоносов). Так вот, в двух переосмыслениях этих вещей интересно подана Ивиным картина сегодняшнего русского общества, страны.
Другой цикл, сатирический, о Коте-мурлыке. Многое в нем не может не понравиться: особо «Мурлыка - покупатель», «Мурлыка-обольститель», «Мурлыка-гражданин». Но стоит сказать и о другом – о технике. Где-то автор недорифмовывает. Ну ведь, в общем-то, если с рифмами пишешь, то будь добр уж везде рифмуй на здоровье себе и читателям. По мне: пиши хоть как (хоть с рифмами, хоть белым, хоть верлибром), но если уж начал рифмовать – то… Еще некоторые огрехи (их немного) отмечены на полях рукописи. В числе удач автора и впечатляющее, значительное, многодумное стихотворение «Проведать речку – с удочкой пройти…»
Ну, в общем, много уже лестного я сказал об Ивине. А вот тут и подходит вопрос: как ему помочь, может быть? Адрес его – Москва, и я не совсем понимаю, что заставляет автора обратиться сюда – в Вологду? Вологжанин ли он? Нет ли? Хотелось бы ему как-то помочь, да, видимо, руки коротки (тем более если автор – москвич). Вот на такие мысли натолкнула меня рукопись А.Ивина».
Спасибо, Борис Александрович. Не зря, видно, первая ваша книжка, размером с детскую ладонь, была в числе моих книг еще в деревенской избе в Нижней Печеньге (это Тотемский район). Скажете: кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку? А вот и нет: мы до сих пор даже не знакомы. Какая нам корысть?
М. Москвина. М.Москвина не допустила мою рукопись до участия в конкурсе. Конкурс был не помню какой, вероятно, короткого рассказа. Я потом из вредности, что не прошел, пытался получить эти свои 2 страницы текста обратно, но не получил. Деньги у этого конкурса были хорошие, но, видно, и рассказчики есть получше, чем я. Вот Джек Лондон прославился по конкурсу. А интересно, у нас можно по конкурсу неизвестному человеку прославиться? Нет, там всё куплено между своими. Потому что этими конкурсами устанавливают не художественную истину, а – кому денег дать?
А.Алехин, Арион. Алехину, доброму знакомому еще по профкому литераторов, я приелся. В прежние годы журнал еще допускал рубцовско-есенинскую струю, теперь же это целиком урбанистическая и модернистская поэзия, в которой элемент словесного трюкачества и формотворчества пересиливает все остальные. Но он по-прежнему интересен. Жаль только, что меня там уже нет, ни с чем. А городскую культуру вещизма и интеллектуальных перверсий я совсем не понимаю, а не то чтобы ее развивать.