Страница 16 из 76
Если не умрет через мгновение.
– У меня тоже есть свои приказы, капитан. – Пехотный офицер поправил плащ, мягко касаясь зелено–черного канта. – И мне не стоит говорить, что я привык их выполнять…
Вархенн отвел взгляд от рисунка на голубом плаще пехотинца. Подполковник, показывали цвета. У десятников был коричневый, красный у лейтенантов, капитаны носили желтый, зеленый у полковников, голубой у генералов. Добавление черного означало на ползвания ниже, белого – на половину выше. Из всего этого важным было то, что зелено–черный узор имел больше власти, чем грязно–желтый с добавлением белого на плаще капитана.
Полковник оглянулся через плечо и сделал несколько жестов. Становилось жарко.
Солдаты прибыли пополудни, две роты тяжелой пехоты, рота арбалетчиков и рота артиллеристов, тянувшая за собой дюжину скорпионов и четыре онагра. Вархенн с капитаном наблюдали, как они подходят, восемьсот запыленных, еле передвигающих ноги людей, за ними двадцать фургонов с орудиями и боеприпасами. Тяжелая Пехота, гордость Империи, теперь выглядела кучкой духов – серые щиты, серые панцири, серые лица с глазами, в которых были усталость и ощущение поражения. Впервые за многие годы солдаты столкнулись с противником, которого не смогли победить. Кочевники не выходили на битву лицом к лицу, не бросались в безумные атаки, которые можно было отбить стеной из павез и градом дротиков. Даже в горы дошли рассказы о столкновениях, в которых наездники носились по полю на быстрых конях, засыпая ряды мееханской пехоты таким количеством стрел, что у солдат немели руки от веса потяжелевших щитов. За пятьдесят шагов, на полном скаку се–кохландский всадник мог попасть в лицо, на секунду появившееся из–за щита. Это ломало боевой дух больше, чем сотни проигранных боев. Когда ты можешь только стоять на месте и прикрываться щитом, чувствуя как растет его вес, даже лучшие из лучших падали духом.
Отряды копейщиков, эффективные в других войнах, кочевники попросту расстреливали издалека. Потому их пришлось сократить до одной роты на полк. Взамен увеличили количество лучников и арбалетчиков в каждом полку, но все эти изменения были введены слишком поздно. Хорошего стрелка учат годами, а столько времени у Империи не было. Некоторые уже считали, что Меехану остались считанные месяцы, и, если не в этом, то в следующем году он будет вынужден отдать половину территории, все земли к северу от Кремневых гор, подписать с се–кохландским Отцом Войны унизительный мирный договор. Многие уже предрекали конец Мееханской Империи, и глядя на колонну духов, приближающуюся с востока, Вархенн был готов с ними согласиться.
– Вы тут командуете, капитан?
Это были первые слова, которые произнес командир приближающегося отряда. Удивительно, но он безошибочно выделил их из того хаоса, который по–прежнему творился у входа в долину. Количество заворачиваемых на обочину повозок, как и стад животных, постоянно росло, блеяние, рев и ржание разносилось во все стороны. Лейтенант Варех–каэ–Левал, на голову которого свалилось управление всем этим беспорядком, справился удивительно простым и эффективным способом: около двадцати тяжелых и наиболее крепких возов он поставил по обеим сторонам дороги и перевязал их цепями, сужая проход до нескольких локтей. Это позволило контролировать поток беженцев, отделять животных от людей и задерживать возы снаружи. Люди добирались до преграды, и лишь немногие пытались спорить или прорваться силой. Выражения лиц солдат не давали надежд на снисхождение.
Тем не менее, сутолока продолжалась, взрослые кричали, дети плакали, животные ревели, иногда доходило до толкотни и драк между беженцами. Но командир подходившей колонны высмотрел в этом потоке стоящего сбоку офицера и без колебаний подошел к нему. Вархенн глянул на лицо капитана и приготовился к проблемам.
– Я, господин подполковник. Капитан Кавер Монель из Горной Стражи. Четвертый полк… – он прервался с почти оскорбительным ожиданием в голосе.
– Подполковник Дарвен–лав–Гласдерн. Семнадцатый Пехотный Полк. – Офицер улыбнулся и любезно поклонился, словно ждал положенного к себе отношения от младшего по званию.
Напрасно. Черный Капитан окинул его ледяным взглядом, оценивая кольчугу, шлем и пояс с мечом. Все было в пыли, но не выглядело использованным в бою. Подполковнику на вид было тридцать–тридцать пять лет, гладко выбритое лицо, светлые волосы и спокойные, карие глаза. Он больше был похож на придворного ловеласа, чем на офицера императорской армии.
– Приняли бой? – Новый вопрос, который вполне мог быть поводом для вызова на поединок. Командир Семнадцатого будто и не обратил на это внимания:
– Нет. Мы должны были удерживать брод на Валесе, для предупреждения обхода с флангов, пока остальные пытались удержать нападавших. Но они не появились, а мы узнали о поражении. Оба наших полка были уничтожены. Это все, что я знаю. Получил приказ перейти за Малый Хребет и добраться до Арс–Гавеллена. Там точка сбора.
– Приказ? Я могу на него взглянуть?
Дьявол.
Подполковник выпрямился и посмотрел капитану в глаза. Он уже не улыбался, а его глаза утратили любезное выражение.
– Нет, капитан. Не можете. В имперской армии младший по званию не переспрашивает старших и не уточняет их приказы.
– Согласно привилегии, полученной Горной Стражей от императора Хелленрорфа, наши звания считаются выше на звание по сравнению с обычной армией. Поэтому мы с Вами ровня.
– Эта привилегия касается только горных районов.
– А мы и есть в горах, господин подполковник. Эта долина и все вокруг нее является вессирской территорией. Горами. Тут каждый из моих солдат – десятник для Ваших. Даже он, – и указал на гонца.
Вархенн начал жалеть, что сейчас не находится в другом месте. В очень отдаленном месте, где не встретишь офицеров, которые спорят о своих званиях.
Подполковник смерил парня взглядом. Помолчал.
– А какие приказы получили Вы? – перевел он в итоге взгляд на капитана.
– Дать возможность пройти за Малый Хребет такому количеству людей, сколько это возможно, не оставить кочевникам ничего ценного, никакой поживы, никаких животных, удержать проход. В таком порядке.
– Значит дайте возможность пройти и нам. И это все. Прежде чем зайдет солнце, мы будем на вершине.
– Нет. Это невозможно, – ответил капитан.
Командир остатков Семнадцатого Полка мягко провел рукой по канту своего плаща, считая, что привилегия давно умершего императора ни к чему его не обязывает, после чего дал знак своим солдатам.
Они должны были приготовиться заранее, так как видели перекрытый вход в долину. За спиной подполковника его солдаты демонстративно надели щиты на руку, а группы арбалетчиков, как бы невзначай, заняли позиции с флангов. На преграждавшей проход баррикаде началось движение, лейтенант каэ–Левал быстрыми жестами собирал стражников. На несколько ударов сердца залегла тишина, беженцы замолчали, с удивлением таращась на солдат. Даже животные заткнулись, словно почуяв приближающуюся бойню.
– Так как там с проходом, господин капитан? – подполковник осматривал баррикаду. – Мы его получим?
Услышав насмешливое фырканье, он поднял брови в недоумении.
– Я сейчас покажу кое–что, подполковник. – Черный Капитан махнул рукой, приглашая идти за собой. – Сами поймете.
Они пошли к баррикаде, Вархенн поплелся следом за ними. Капитан широким, хозяйственным жестом указал на долину. С этого места взгляд мимовольно фокусировался на дороге, она шла прямо, а затем взбиралась зигзагами на вершину Лысицы. Командир Семнадцатого некоторое время просто стоял и смотрел. Люди, скот, повозки… Долина была почти пятьсот ярдов в длину и вдвое большей в ширину, но и так было видно насколько она переполнена. Колонна людей с такого расстояния казалась серой змеей, медленно ползущей в гору.
– Шестьдесят тысяч беженцев, если не больше, – капитан говорил тихо и спокойно. – Мужчины, женщины, дети и старики. Большинство – вессирцы с предгорий. Я объясню Вам, что будет, если попробуете выполнить свой приказ. Вам нужно будет войти в долину, протолкаться сквозь всех этих людей и начать взбираться на гору крутой, узкой тропой. На которой в этот момент не менее пятнадцати тысяч людей. Вам придется сталкивать их с дороги щитами и древками копий, бить мечами непокорных. Будут сотни трупов, тысячи раненных. Ваши фургоны с орудиями заблокируют дорогу на долгие часы. Купеческие повозки обычно задерживаются у подножия на ночь, чтобы животные могли отдохнуть перед подъемом, а у Ваших лошадей как минимум два дня пути за спиной. Вы перекроете подъем, а это значит, что кочевники устроят здесь резню. Перебьют всех стариков. Детей, женщин и здоровых мужчин возьмут в плен и отправят на восток. А вы, подымаясь на гору, будете смотреть на все это.