Страница 31 из 115
— Хорошо.
Падме невольно улыбнулась, принюхиваясь к мягкому аромату.
«Неужели помнит? Всё равно на диване постелю!»
Она бережно оглядывала лепестки нежных цветков – теаловые леонесы были одними из немногих цветов, которые она любила, и росли они в пригороде Тида.
Падме не ожидала такого подарка от супруга, это было не в его стиле: он мог подарить красивый камень, редкое оружие, кулон – то, что можно хранить долго, но не живые цветы, которые, несмотря ни на что, всё равно завянут.
Падме, еле касаясь, провела пальчиком по нежным лепесткам: один из них развернулся от прикосновения и на нём появилась едва заметная надпись:
«Спасибо за танец».
Она ещё раз осмотрела лепесток. В голове начали крутиться имена вчерашних кавалеров. Присылать цветы жене Вейдера?! Как это понимать?
И откуда отправитель знал, что она любит именно эти цветы?
На Корусанте можно найти несколько тысяч видов цветов, а леонесы нужно вести под заказ из Тида.
Падме села в кресло. Из всего списка её вчерашних кавалеров, у которых достаточно средств, чтобы за ночь не только цветы с другого конца Галактики привезти, но и целый ботанический сад выстроить, подходил только один человек, у которого, к тому же, хватило бы связей узнать любимые цветы дамы, и храбрости, чтоб их прислать: Арманд Айсард.
«И что это значит?»
Обещание уложить супруга на диван оказалась невыполнимым, когда Скайуокер, наконец-то, вернулся домой.
В его руках она забыла обо всём: о том, что хотела высказать, о проблемах, о вопросах и об интригах, и даже о предстоящих дебатах на тему торговых путей, и поэтому сейчас сенатор Амидала носилась маленьким ураганом по своему гардеробу в попытках подобрать что-то подходящее. Обычно на такие события наряд готовился заранее, подбирался маникюр и причёска с жёстким учётом всех культурных особенностей.
Виновник всего безобразия вальяжно лежал на диване в одних штанах для сна, иногда лениво открывая один глаз, когда что-то из гардероба летело в комнату, которая уже через десять минут была завалена платьями и костюмами сенатора Набу.
— Может быть это? — спросила Дорме, доставая очередное платье с вешалки
— Нет, для народа Утапау жёлтый – цвет измены!
— Это?
— Дорме, под него нужна высокая причёска, Ера не успеет её сделать!
— Может это?
— Нет, здесь нужен другой маникюр!
— Надень перчатки, — предложил Энакин.
— Любимый, перчатки на Кайдине-Моди носят только низшие касты!
— Госпожа? — служанка достала бордовое платье.
— Нет, на Алине бордовый означает поражение!
— Надень чёрный, — лениво предложил Энакин. — Чёрный – цвет Империи, цвет силы и власти.
Падме замерла, обдумывая услышанное.
— Ты гений, любимый! — она подбежала к нему и чмокнула в губы. — Дорме, заплети мне «кренер». Трипио, сколько у нас времени?
— О! Госпожа, у вас есть ещё пятьдесят восемь минут до начала дебатов, — отозвался секретарь.
— Отлично, принести мне деку!
Скайуокер лениво приоткрыл глаза, наблюдая за супругой, которая сидя в центре комнаты посреди разбросанных тряпок, что-то печатала, а Дормэ, стоя у неё ха спиной, заплетала волнистые волосы.
— Как всё сложно, — пробормотал он.
— Так, Трипио, сколько у меня ещё времени?
— О! Я рекомендовал бы вам поторопиться, госпожа, потому что осталось сорок три минуты до начала, если вычесть время на дорогу, которое составляет ровно восемнадцать минут…
— Трипио, разошли это коллегии, — перебила его Падме, поднимаясь и передовая деку. — Чёрный – цвет власти, — пробормотала она себе под нос и удалилась в гардеробную.
— Как тебе? — выдернул Энакина из дремоты возбуждённый голос жены. Он лениво открыл глаза.
— А… так речь же шла о чёрном? — смутился он, осматривая женщину в серебряном платье.
— Серебро… вечером поясню, — сказала она, приседая к нему на диван. — Долго объяснять. Я точно детей оставляю на тебя?
— Точно, не волнуйся, — заверил её Энакин. — Ты так говоришь, как будто я с ними совсем один буду.
— Ладно, Лея любит играть в ходунках, а Люка нужно посадить, подав палец, он за него ухватится и сядет, там он сам разберётся…
— Ангел, ты опаздываешь…
— Знаю. Ты даже не пожелаешь мне удачи? — поинтересовалась она, рукой касаясь его щеки.
— Она тебе не нужна, ты и так выиграешь.
— Это предвидение? — с улыбкой поинтересовалась она.
— Нет, аналитический расчёт сил.
— Мне стало легче! Может, ты придёшь, поддержать меня?
— Не-а… любимая, не обижайся, но я в свой выходной ни ногой в Сенат!
— О! Госпожа, прощу прощения, что отвлекаю… — затараторил золотистый дроид.
— До вечера, — нежно поцеловав мужа, сенатор поднялась.
— Почему до вечера? — удивился Скайуокер, — ты там всех уморить решила?
— Почему это?
— Что там обсуждать целый день?
— Энакин, установленное время дебатов – два часа, затем голосование. Если мы победим, то в кабинете будет организован небольшой банкет, а если проиграем, нужно будет подать заявление на повторное голосование, и провести анализ аргументов противника…
— Ясно.
Сенатор Амидала вступила на свою трибуну ровно за две секунды до официального начала. Она видела, как с облегчением вздохнул Органа, который сегодня вместе с ней участвовал в дебатах: если бы она опоздала, то их линию пришлось бы вести ему одному.
Амидала глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок, осмотрела присутствующих. Она давно не чувствовала себя такой уверенной, полной сил.
«Как гунган в воде», — вспомнила она забавное сравнение Скайуокера.
Её била мелкая дрожь волнения каждый раз, когда она выступала в Сенате – ей нравилось это чувство уверенности с примесью адреналина в крови.
Да, она любит чувство адреналина. Падме призналась себе в этом, но никогда не признается Скайуокеру, который утверждал это ещё на первой их тайной встрече. Однако, сейчас это было не важно.
Есть два мнения. Есть аргументы. И есть представители Сената.
«Она тебе не нужна, ты и так выиграешь!»
Было это предвидение, или Энакин стал хорошим аналитиком? Или у него в отделе хорошие аналитики? Или всё было подстроено?
Однако, судя по пришедшим на маленький банкет в честь её победы, так как ведущую роль сыграла именно она, не дав Органе даже рот открыть, голосование было честным.
Или повлияла её репутация? Или замужество с Лордом Вейдером? Или любящий супруг просто всех припугнул? Или купил? Или она действительно сегодня превзошла саму себя?
Самолюбие настаивало на последнем, а разум утверждал, что в этом нужно будет разобраться, но потом. А сейчас…
— Благодарю всех собравшихся! Для меня очень важна ваша поддержка, сенатор Органа, — она приподняла бокал в сторону алдераанина, он ответил ей тем же жестом. — Бейл, — она признательно кивнула. — Твоя помощь неоценима! Представителю Бинксу, — такой же жест в сторону гунгана, — спасибо за невероятное терпение и безукоризненную работу, Хана твоя оперативная работа…
Она решила остановиться на своих первых помощниках, прикусывая себе язык, чтобы не упомянуть мужа – за моральную поддержку. Одна фраза, которая привела её к победе… Он, безусловно, получит свои благодарности, но Энакин не любил быть упомянутым в её делах или в любой другой деятельности на вторых ролях, он должен быть во главе, на первых ролях, никак иначе.
К тому же, они уже решили, что по-прежнему не будут афишировать свой брак.
Собравшиеся в её просторном кабинете были намного более интересными собеседниками, чем гости Императора, и её не могло не радовать, что сегодня пришли поздравить её с победой те сенаторы, с которыми в дальнейшем она хотела бы работать.
Кабинет был забит битком, Мон Мотма, как и Органа собрали около себя небольшую группку представителей, губернатор Елар и представитель Бинкс также пользовались популярностью у присутствующих.