Страница 75 из 84
— Иначе, меня до вечера уже забьют на трое суток с последующим продлением. За это время будет раскопан каждый мой выстрел в России за последние четыре года. Все, кто меня покрывал, поднимут лапки. С некоторыми вещами не шутят.
— Можешь не продолжать, — прервал собеседника Алексей. — В чем был смысл предложения?
— Поступить в распоряжение питерского координатора неизвестной мне программы, смысл которой, кстати, меня не е… Кстати, судя по обещанной награде, задница, в которую ты попал, очень серьезная. При следующем президенте — восстановление в армии, «грачевский» рост и через два года — командование любым округом, кроме Московского. Я его послал, но он сказал: думай. Лишь только «друг» повесил трубку, позвонил координатор. Во-первых, он указал, куда доставить тела, предварительно переговорив с этим Сталлоне, который очухался. Если бы и захотел, я не могу даже добавить ему по башке. Только ногой по ж… и то без синяка. Во-вторых, мне поступило предложение, с которого я и начал. Ну, не убить, а доставить тебя туда, куда и твоих гостей. Будешь рыпаться — привезти труп. Координатор огорчится, но не очень. Вот так.
— Мне кажется… — медленно начал Алексей.
— Тогда перекрестись! — неожиданно быстро и зло отрезал «Главбух». — Если кажется. Ты мне не брат и не сын. Однажды я оставил в одном восточном городишке десять своих ребят, каждого из которых знал дольше и лучше, чем тебя. Оставил на смерть. Как говорится, Родина велела.
— Какая родина велит сейчас? — так же зло резанул Нертов.
— Уже никакая. Я наемный убийца. В Боснии убивал за небольшие баксы, считал — так нужно. В России — за большие баксы. Да только бандюков. Но убивал. Сейчас ты для меня никто. Почти никто. А такого куша мне еще не предлагали.
Алексей смотрел на «Главбуха». Тот продолжил уже тише:
— Я отказался. Просто, давно понял — если тебе предлагают понюхать г…, потом тебя заставят им нажраться. Но главное не это. Я не могу взять у мужика бабу, а самого мужика убить. Так нельзя.
— Спасибо, — в голосе Нертова не было ни ехидства, ни благодарности. — С тобой ясно. Что делать мне?
— Рвать когти. И конечно, с родителями. Деньги у тебя есть. Скажу, как специалист: лучше не на Мальдивы, а в село Большие Пуповищи Калужской области. Там безопаснее. Пересиди там, пока Дуба не грохнут или он не сделает своего президента. О Нине я позабочусь.
— И за совет спасибо. Прощай, «Главбух».
— Я прощаюсь только на похоронах, — возразил Павел Олегович.
— Тогда до скорой. Да, напоследок один технический вопрос. Как себя чувствуют деятели, которые валяются по соседству?
— Бандюк, которого мы прихватили внизу, и мелкий, но крутой шибзик, вышли из строя на пару недель. О Сталлоне и другом бандюке, которого мы почти не трогали, этого не скажешь. Ладно, мне пора о них позаботиться.
Алексей остался в комнате один. Он машинально набрал Юлин телефон. Никто не поднимал трубку…
Юля гневалась минут пятнадцать, потом остыла. Даже пожалела о своем торопливом звонке Женевьеве. По большому счету, если на кого и следовало злиться, так на Нертова, который неизвестно с какого фига сообщил француженке о существовании дискеты. Интересно только, почему она имела в виду блокнот? А может быть и Арчи в курсе? В таком случае, секрет дискеты давно стал секретом Полишинеля.
Юля решила связаться с юристом и высказать ему все, что думает, когда начались телефонные звонки. Сперва дозвонился читатель, возмущенный мораторием на смертную казнь. Юля предложила ему написать письмо в Госдуму и собрать подписи, но звонивший почему-то был уверен, что эту кампанию обязана возглавить именно она — Юлия Громова. После читателя на проводе был Герой Публикации. Этот разговор оказался хотя бы конструктивным. По его окончании Герой уразумел, что судебный иск заранее обречен на неудачу, а угрожать нет смысла. В результате они расстались если и не друзьями, то, по крайней мере, «в духе взаимопонимания». Потом позвонил друг Нертова — Боча (так и представился). Боча давно знает о замечательной криминальной журналистке — Юле Громовой, и хочет с ней познакомиться. Сегодня он как раз идет по своим дела в Дом прессы. И если Юля не против…
«Против! — хотела заорать Юля. — Дайте человеку поработать!» Однако она подумала про свой домашний компьютер, имеющий тенденцию ломаться время от времени. Про Бочины же таланты она слышала от Нертова. Такой шанс упускать было глупостью, и она согласилась: да, заходите.
Юля вздохнула. Звонить кому-нибудь по собственной инициативе не хотелось. Именно в этот момент в отделе появились гости: двое высоких мужчин с более-менее приветливыми лицами. Как показалось Юле, визитеров обрадовал тот факт, что в помещении она одна.
— Вы Громова? — спросил один из вошедших.
— Да, — ответила она. — Мы разве договаривались о встрече?
— Договориться можно прямо сейчас. — Мы из следственной группы Генпрокуратуры, хотим побеседовать, причем, желательно в нашем офисе.
— Ваши документы, — попросила Юля, а когда перед ее лицом мелькнула красная книжица, чтобы немедленно закрыться, добавила: — Так не пойдет. Я хочу их разглядеть, а заодно позвонить вашему начальству.
Гости переглянулись.
— Ай, дэвушка, — один из гостей мастерски воспроизвел южный акцент. — Такой красивый, а такой занудный! Нэ хочэт по-харошему. Будэт по-плохому.
Его напарник с размаху ударил Юлю по лицу, и она опустилась на стол. В ту же секунду в ее щеку уперлось дуло пистолета.
— Слышишь, тварь, — злобно и без всякого акцента зашептал первый парень. — Нам приказано доставить тебя в офис. Возможно, живой! Есть еще дополнительная инструкция — в крайнем случае, пристрелить. Да, нас за это будут ругать. Но если мы тебя и не привезем, и не пристрелим, нас не будут ругать. Нам просто будет звездец. Поэтому, если ты, тварь, хоть мигнешь кому по пути, убьем сразу. Поняла?!
Опешившая Юля кивнула. Ей вдруг стало ясно: история со звонком Женевьевы на пейджер была чуть сложнее, чем показалось сначала.
Как бы ни был оглушен Нертов, у него хватало сил обращать внимания на мелочи, особенно приятные. Так, уходящий «Главбух» захватил лишь четырех бандитов, но вовсе не их оружие, ибо его об этом не просили. Теперь перед Алексеем на столе лежали два пистолета с глушителями, и он тупо думал — неплохо бы в придачу к ним иметь еще и лицензии.
Его размышления прервал телефонный звонок. Алексей взял трубку, и тут же запикал мобильник.
— Алексей, — услышал он знакомый голос опера Димы Касьяненко, — ты что натворил? Почему тебя хотят арестовать?
— Леха! — крикнул ему в другое ухо Боча. — Юлю Громову какие-то гады схватили. Я выследил, куда ее отвезли.
Глава пятая. НЕРТОВ СПАСАЕТ РОССИЮ
Он проснулся, испуганный и удивленный одновременно. Ему приснился сон, и ни один из прежних не был похож на него. В голодные годы ему снился хлеб, когда здания не отапливали, он видел горящую печь. И вот, будто стремясь вернуть долги за всю жизнь, ночь показала ему самый настоящий фильм. И если бы он знал слово «интерактивный», то назвал бы фильм интерактивным — в конце он стал героем этого фильма.
Пятилась, опускалась к началу века история Особняка. Сперва мелькнул недавний ремонт, очередные хозяева покинули дом и тотчас же начали опадать, как листья, вывески перед входом: менялись конторы. На некоторое время окна в доме оказались затемнены и заклеены бумагой крест-накрест — война. Потом — новая смена вывесок. Пару раз кого-то из начальства уводили из Особняка под конвоем. А он видел все это, причем, из одной точки. Как и положено дворнику, он стоял перед парадным крыльцом с метлой в руках.
Внезапно особняк стал более высоким, а рядом с ним появился отец. И тотчас же с крыльца спустился старый генерал, Александр Петрович Езерский, счастливо умерший в 1916 году. Отец вытянулся в струнку, но генерал даже не посмотрел в его сторону. Старика интересовал только мальчик.