Страница 81 из 83
— Акулаев?! — Ивченко первым пришел в себя. — Ты убил их… За что?..
— За что? — «Посланник» недобро усмехнулся. — А зачем они вообще жили? Чтобы только трахаться и плодить от вас и вам подобных не детей, а уродов? Чтобы издеваться над ними все время?! Это вы, сытые, уверенные в себе калеки, считаете, что вправе вершить судьбы человечества. Вы, а не тот, кто действительно имеет на это право! Вы никогда не поймете. Моя миссия — очищение. Не сраные ваши деньги! Нет! Я и с Климовой сам решу. Все! И не по вашей прихоти! Только я — посвященный. Это — мое право, право прошедшего испытания матерью-чудовищем и подтвержденное Высшим разумом! Я — единственный его посланник!..
Во время того, как Акулаев выкрикивал свои слова, ствол пистолета Ивченко поднимался все выше, а рука вытягивалась вперед, к оскаленному рту убийцы. В тот момент, когда дульный срез оказался на уровне глаз, Акулаев вдруг быстро качнулся в сторону и, перехватив руку Ивченко у запястья, резко крутанул пистолет.
Депутат вскрикнул от боли, разжал пальцы, выпуская рукоятку «ТТ», а «Посланник», воспользовавшись этим, живо перехватил выпавшее оружие и, направив его в голову Семена Львовича чуть ли не в упор, нажал на спусковой крючок.
Ивченко отбросило к стене, его кровь, перемешанная с мозгами, мгновенно заляпала обои и пол, на котором теперь лежали три тела…
Собака, оставленная одна в машине у дома, безуспешно пыталась выскочить наружу, бросаясь на двери до тех пор, пока не разбила всю морду о стекло. Потом, поняв тщетность своих попыток, она вдруг застыла на заднем сидении и отчаянно завыла…
Всего этого Александрыч уже не видел, отбежав под окна квартиры, откуда раздался выстрел. Не обратил он и внимания на вышедшую из более дальнего подъезда мадам, сопровождаемую невысоким лысоватым мужчиной, аккуратно поддерживающим свою спутницу под пухлый локоток. Но за то дама, увидев машину сыщика, обратила внимание на плачущую собаку. Ткнув в ее сторону унизанным кольцами пальцем, мадам безапелляционно заявила своему спутнику:
— Такую мразь развели. Будь моя воля, я бы всех этих чудовищ просто уничтожала! Ты знаешь, Котик, что сделала госпожа Навусова, ну та, у которой мужа так и не посадили?
— Это которая по парижам разгуливает? — Скорее утвердительно переспросил Котик.
— Нигде она не разгуливает, а пишет в Госдуме закон о домашних животных, — сердито возразила «мадам», — да не перебивай же меня!.. Так вот, перед этим Навусова велела своему охраннику застрелить собаку у соседки с нижнего этажа. И правильно. Нечего разводить всякую дрянь по домам. Кстати, ты бы тоже мог нанять для меня телохранителя.
Спутник «мадам», как обычно сделал вид, что полностью согласен со своей половиной, оскалил в сторону машины зубы и, дразня собаку, показал ей кукиш. Маша, не обращая внимания на этих людей, продолжала безутешно выть. А довольный собой Котик, гордо проследовал со своей парой к ближайшей остановке…
Грузный Расков далеко отстал от более проворного и молодого Алексея. Уже подбегая к квартире на втором этаже, начальник уголовного розыска услышал новый выстрел и почти одновременно с ним — грохот. Палыч через широко распахнутую дверь ввалился в прихожую и чуть не упал, споткнувшись о чье-то тело. Вся квартира, казалось, была залита кровью, на полу неподвижно лежали еще два человека. Чуть подальше, над затравленно хрипящим мужчиной тоже распростертом на полу, навис Нертов, удерживая того болевым приемом.
За несколько секунд до этого Алексей, влетев в квартиру, увидел прямо перед собой вооруженного пистолетом Акулаева вокруг которого были только трупы. Выстрел из «ТТ» раздался одновременно с броском Алексея вперед. Но бодигард — не рыхлый, пусть даже регулярно занимающийся теннисом, бизнесмен. Атака, «ТТ» отлетает в дальний угол прихожей, расслабляющий удар, бросок с болевым захватом… и стрелявший скрючился на полу, хрипя от боли в жестко перехваченной руке.
Расков, быстро сориентировавшись, рявкнул: «Стоять, уголовный розыск!», а потом, уже обращаясь к Нертову, приказал.
— Отпусти эту мразь. Я с ним справлюсь. Посмотри, может, кто еще жив?
Алексей, оставив Акулаева под присмотром Леонида Павловича, сразу же склонился над Женевьевой. В суматохе убийца не заметил, что не убил сыщицу. Нож, ударив в спину, легко прошел между ребрами и пробил плевральную полость. Сейчас девушка дышала с трудом, на ее лбу выступили капельки пота, пульс частил, но прослушивался еле-еле.
Нертов подумал, что у Женевьевы пневмоторакс. Значит, времени на раздумья не было. Следовало немедленно закрыть рану, прекратив доступ воздуха в плевральную полость. Задрав на Женевьеве куртку и футболку, Алексей достал из кармана верный спутник любого телохранителя — небольшой пакетик с презервативом. Надорвав фольгу, юрист извлек из пакета презерватив и засунул его в раневый канал. Женевьева чуть вскрикнула.
— Потерпи, девочка, — шептал тем временем Нертов, прикрывая сверху рану чистым носовым платком и стараясь хоть как-то зафиксировать эту импровизированную повязку, — все будет хорошо.
Он осторожно уложил девушку и прикрыл ее сверху первым попавшимся на вешалке пальто: «Потерпи, сейчас приедет «Скорая». В это время Расков, достав из кармана «трубу», уже пытался одной рукой набрать на ней «03».
— Алло! «Скорая»? Проникающее ножевое… пневмоторакс, шок… адрес… Передал — начальник уголовного розыска…ского РУВД Расков. Быстрее, пожалуйста.
Акулаев попытался пошевелиться, но сотрудник ОУР негромко приказал не опуская пистолета: «Не рыпайся. Лежать спокойно».
То, что хозяйке квартиры и Ивченко помощь уже была не нужна, было очевидно. Но Нертов, на всякий случай все же попытался нащупать у женщины пульс — это оказалось бесполезно. На останки Ивченко вообще лучше было не смотреть, да и не знай Алексей, чье тело лежит перед ним, он бы ни за что не смог опознать московского гостя.
Все-таки юрист осторожно чтобы не испачкаться, присел у трупа бизнесмена на корточки и дотронулся рукой до его груди. Но вместо холодеющего обмякшего тела ладонь прикоснулась к чему-то твердому. Алексей сунул руку под одежду и, нащупав во внутреннем кармане Ивченко какой-то предмет, вытащил его. Это оказался небольшой органайзер в кожанном переплете с электронной записной книжкой. Оглянувшись, Нертов увидел широкую спину Раскова, которая загораживала сжавшегося на полу Акулаева. Тогда, Алексей быстро спрятал органайзер в карман своей куртки и выпрямился: «Все. Этим уже ничем не помочь».
«Ничем не помочь»… А ведь на их месте могли быть Нина и Митя. Митя и Нина…
Переживания последних дней вдруг необычайно четко пробежали перед его глазами. Коляска с детским тельцем у парфюмерного магазина, первый звонок перепуганной Нины, коляска в Таврическом, окурки, акулаевское: «извините, пускать не велено», бандиты на Скандинавской трассе, «циркач», снова окурки, маленький Митя, нинины глаза, полные слез: «ненавижу»…
Поднявшись, Нертов двинулся к убийце: «Все, гад! Звездец тебе»…
Но вынужден был остановиться из-за грузного Раскова, преградившего дорогу.
— Стой, Леша, ты забыл, чем мы отличаемся от бандитов? Это они могут просто так убить, а мы должны по закону».
— Да-да, — скрючившись на полу, вдруг заговорил Акулаев, все убыстряя свою речь, а к ее концу буквально выкрикивая отдельные слова, — ты лучше успокойся. Твой-то сынок жив. И меня убить ты не имеешь права. Я вообще никого не трогал. Это все он (кивок в сторону тела Ивченко). У меня была необходимая оборона. Я защищался… право на жизнь… и мораторий на смертную казнь! У меня травма головы. Я лечился! Бабы сами друг друга перебили. Не жалей банкира! Необходимая оборона! «Собаке — собачья смерть»! «Вышка» отменена! Не смейте меня трогать!..
Нертов не выдержал.
— А те дети? — Там, на Смоленке, в Таврическом, у парфюмерного магазина? — Это, тоже оборона, гадина?
Но Акулаев вдруг, как бы успокоившись, ухмыльнулся.