Страница 3 из 78
— Ну что, как говорят — братья-славяне, «на здрави!» — потянулся к бутылке крепкий мужчина, скорее похожий не на доцента, едва сводящего концы с концами в НИИ, а на менеджера какого-нибудь рекламного агентства. — Просим, пане!
Но взять поллитровку доцент не успел.
— «Бехеровку», господин Трубников, нужно пить только сильно охлажденной, — назидательным тоном бывалого бухаря изрек Сэмуэль, безуспешно пытаясь засунуть бутылку чешского бальзама в турбокомпрессор сплит-системы, которой была оборудована лаборатория.
— Господа все в Париже, батенька, — мрачно отшутился седой и щуплый на вид профессор Клопин с университетской бородкой клинышком. — А мы пока, слава Богу, товарищи, и слушай, Самуил, не тяни кота за интим, показывай, что ты там еще, кроме своей «Бехеровки», «притаранил»?
— Я не Самуил, а Сэмуэль, — обиженно пробормотал гость, доставая литровую бутыль текилы «Олмега» и игристое «Лев Голицын».
— А какая разница, батенька? — усмехнулся профессор Клопин. — Тем более что от тебя за версту видно — никакой ты не Сэмуэл, а обыкновенный Самуил.
— Можете звать меня просто Сэм.
Видно было, что гость не на шутку раздражен и обижен, хотя и старается сдержать свои эмоции.
— Так вот, дядя Сэм — Сёма, — заулыбался профессор, — пока наша «Бехеровка» охлаждается, мы с тобой и доцентом как раз текила-бум будем делать.
— Только не забывайте, что вы мне обещали рассказать про секс-ловушку, — улыбнулся Сэмуэль, демонстрируя зубы, достойные рекламного плаката очередного средства борьбы с непобедимым кариесом.
— «Если сухость во рту горбит, нужно ли есть поутру “Орбит”»? — продекламировал в ответ доцент Трубников и, не дожидаясь ответа на сей риторический вопрос, назидательно поднял вверх указательный палец: — Мы с профессором военные тайны начинаем выдавать только после второй поллитры.
Трубников был одет в дорогой безукоризненно отглаженный костюм от «Valentino», резко контрастирующий с институтским интерьером, только стеклянный невозмутимый взгляд философа выдавал в нем крупного ученого. На профессоре Клопине, наоборот, был более чем скромный, неприметный костюм линии «Онегин» и дешевый галстук из серии «тетя Маша привезла в подарок из Анапы». А вот гость компании ученых, выдававший себя за стажера и стипендиата Йельского университета, был «прикинут» круче всех: ультрамодный костюм от «Hugo Boss» в серую полоску, с жаккардовым швом, «тянул» на две — две с половиной тысячи долларов.
«Понтовался» «стипендиат» не зря. Всем своим видом он хотел показать российским ученым, что его университет щедро спонсирует светил генной инженерии и стоит им только подписать контракт… Впрочем, если внешний вид и заинтересовал ученых, то вовсе не с той стороны, на которую рассчитывал американский гость, когда будто бы случайно продемонстрировал гостеприимным хозяевам подкладку пиджака с фирменным наименованием. Доцент Трубников тут же восхищенно заохал и осведомился, каким образом гостю удалось заполучить столь солидную вещь от личного дизайнера фюрера, а потом, словно испугавшись собственной наивности, прошептал:
— А может, ваши парни из ЦРУ не одобряют подобных методов выуживания секретов?.. Так мы никому не расскажем…
— При чем здесь костюм? — скривился было дядя Сэм, но тут же скорчил милую улыбку: — Я не требую от вас выдачи военных тайн или каких-либо секретов — просто профессор обещал рассказать мне забавную историю, а я очень люблю всякие казусы. Так у вас есть стопки для текила-бум?..
— Не вопрос! — доцент Трубников достал из фреоновой холодильной камеры три заиндевевших граненых стакана.
— О, эти не подходят! — замахал руками Сэмуэль.
— Других у нас нет, — отрезал Трубников и с невозмутимым видом начал наполнять стаканы текилой до половины.
Профессор Клопин тем временем открыл бутылку шампанского и передал ее доценту Трубникову с комментарием, что «руку наливающего менять нельзя» — мол, дурная примета. Дмитрий тут же выдал экспромт, что «дурная примета — гость ЦРУ в начале лета», аккуратно долил шампанское в стаканы, заполнив их до краев.
— Может, лаймом закусим? — дядя Сэм с опаской достал из кармана дорогого пиджака зеленый лимон, более похожий на целлюлитную попку какой-нибудь принцессы-квакушки, нежели на приличную закуску.
— Баловство все это, — резонно заметил Трубников, накрыв своей могучей ладонью один из стаканов.
— Понеслась душа в рай, — сообщил профессор и тоже накрыл свой стакан.
— Одну минуту, — засуетился Сэмуэль.
Он достал из брючного кармана батистовый носовой платок, сложил его вчетверо и, аккуратно пристроив его на стакан, тоже накрыл ладонью.
— Текила!!! — скомандовал профессор, словно он был генералом, принимающим парад войск на Красной площади.
Все трое принялись возить стаканами по слащавой физиономии лидера «справедливейших», украшающей «скатерть» лабораторного стола.
— Бум!!! — снова скомандовал профессор.
Три граненые емкости одновременно стукнулись об стол, коктейль смешался, из-под рук брызнула белая пена.
Первым опустошил свой стакан доцент Трубников и смачно стукнул им по столу. Профессор отстал от него лишь на долю секунды. А вот дядя Сэм, привыкший пить текилу-бум в формате сорок миллилитров, не сумел проглотить даже половину, поперхнулся и закашлялся.
— Эх ты, стипендиат! — усмехнулся профессор Клопин. — Не учат у вас в Йельском университете пить нормально. А Мексика, казалось бы, под рукой — езди хоть на каждые выходные, тренируйся!
— У нас просто… не пьют этот коктейль… в таком большом объеме, — едва прокашлявшись, попытался оправдаться Сэмуэль.
— Ну, между первой и второй перерывчик небольшой? — Невозмутимый, как Будда, Трубников уже скинул свой пиджак, дабы нечаянно его не заляпать, и начал снова быстро наполнять стаканы, орудуя одновременно и «Голицыным», и «Олмегой», словно многорукий Шива.
— Мне не доливать, я это пока допью! — буквально заверещал дядя Сэм, закрывая свой стакан ладонью.
— Твое дело, батенька, — степенно согласился профессор Клопин. — Только пока мы все не дойдем до кондиции, я тебе ничего рассказывать не буду.
— До какой кондиции? — перепугался Сэмуэль.
— До нужной, — авторитетно прокомментировал доцент Трубников. — И вообще, неужели у вас в ЦРУ нет нормальных агентов, которые умеют «держать градус» и пьют со всеми наравне? Хоть бы наших перевербовывали, что ли… Вот раз пил я с офицером внешней разведки… — Трубников мечтательно закатил глаза. — Так все уже под столом валялись, а он мне все «Родина слышит, Родина знает» караоке исполнял…
— Вы меня не за того принимаете, джентльмены, — выпучил глаза Сэмуэль, — это какая-то ошибка. Я же вам показывал документы — стипендиат Йельского университета, приехал к вам на стажировку по гранту…
— Ага, — вмешался в эти разглагольствования доцент, — ты бы еще сказал: из Упсальского или из Оксфорда! Был у нас тут генерал Калугин, так он стажировался в Колумбийском университете. Рихард Зорге — в Токийском… А у Вас все дороги в Лэнгли ведут…
— Точно, батенька! Нам-то хоть не звезди, — прервал коллегу профессор и злобно стукнул о стол очередным опустошенным стаканом. — Думаешь, ты первый у нас тут такой «стипендиат»? Да у нас тут до тебя и из Англии приезжали, из Израиловки, из Японии. И по работе со стажерами у нас схема накатанная.
— А что за схема? — насторожился Сэмуэль, искоса поглядывая на быстро пустеющую тару с выпивкой.
— А вот ты посиди, выпей, да послушай, а старших не перебивай.
Профессор кивнул доценту Трубникову, тот извлек охлажденную поллитру «Бехеровки», которую выставили на стол взамен уже «убранного» шампанского и текилы. Профессор проследил, как дядя Сэм с отвращением «залудил» полстакана холодной «Бехеровки».
— Сначала мы расскажем тебе поучительную басню, которая называется «Свин и волчата».
— Какую еще басню? — икнул изрядно захмелевший Сэмуэль.
— А вот, послушайте, батенька, — голосом доброго сказочника начал профессор.