Страница 25 из 35
— Хороша, зараза, — выдохнул восхищённо.
Пограничник зачарованно наблюдал за убывающей жидкостью и даже весь выгнулся от желания попробовать.
— Это они для меня оставляют, — поважничал Секретарь. — Не знаю уж, как и догадались. На, глотни пару раз во славу Партии.
— Ах, забирает! — передёрнулся мужик. — Лучше пива.
— Это выски, — пояснил толстяк. Он допил жидкость и бросил бутылку в вагон.
— Нельзя её с собой брать. Члены не одобряют контактов с заграницей.
— А Партбилеты?
— Так это же гу-му-ню-тар-ка. Её буржуи обязаны нам регулярно присылать.
— Зачем им это?
— Партбилеты, как бы мы их не оберегали, изнашиваются. Требуют, так сказать, замены. Вот поганые буржуи и откупаются. Из страха перед Красной Кнопкой. Крепко они её боятся. А ещё наших великих идей боятся.
— Да-а-а…
— Шибко боятся. А ну, как и у них, народ сбросит ярмо и тоже начнёт строить Коммунизм!
— Да-а-а…
— Вот тебе и да-а-а. Послезавтра повезу в Хремль Партвзносы, а то протухнут скоро, да мешки эти с Партбилетами, — хочешь, тебя с собой возьму?
— Да-а-а…
Тележка стала удаляться. Секретарь сильно качался. Грохнулся, встал и запел: «Широка страна»…
— «Моя родная», — подхватил пограничник.
— «Много в ней лесов, полей и рек»…
— Что такое лесов? — спросила Вася.
— Пней, значит. Раньше их почему-то леса называли.
— Ну и ну. Вот так-так. Вот тебе и на-а-а, — талдычил Сява, потрясённый явлением Секретаря. Он повторял бесчисленное количество разных междометий, которые никак не складывались в какую-нибудь вразумительную мысль.
— Значит, Партбилеты нам буржуи присылают? — озадачился Культя. — А я-то всё думал, что это за предмет такой удивительный — Партбилет. А вот оно, значит, как…
— Вот как оно того, поди, — подтвердил Сява. — Поди оно того и так… Вот.
— Того не того, — вклинился в разговор Кнут. — Нам всё это без разницы. Нам надо бы о возвращении договориться. О точном времени.
— Вот-вот, совегшенно пгавильно, — Сява очнулся от наваждения и заговорил каким-то не своим голосом. — Пгавильно и своевгеменно заостгяете вопгос, товагищ. Это для нас сейчас наиговнейшая задача. Насущная и можно даже подчегкнуть, безотлагательная. У кого веские сообгажения по затгонутому вопгосу?
— Назад лучше всего идти послезавтра, — сказал Культя. — Послезавтра Секретарь этот покатит телегу в Хремль, а потому возвращаться будет не так опасно. Хоть и есть у нас по запасному Партбилету, но лучше обойтись без эксцессов.
— Что же, — заговорил Сява уже нормальным голосом. — Соображения резонные. Но что будем делать завтра? Так и просидим весь день без еды? Учтите, в Красносолс… сорс… сонс… в общем, там нас вряд ли покормят.
— У нас ещё эти штуки остались, — напомнила Вася.
— От этих штук одни слюни, — фыркнул Сява. — Вот я хоть и проглотил их, а как хотел есть, так и не перестал. Никакой сытости.
— И в животе урчание, — добавил Культя.
— Это у тебя вечные с животом проблемы, — посмеялся попрошайка. — Тебе и пукнуть боязно, как бы не обмишуриться. — Сява горделиво натужился и дал звук. В его штанах странно загудело и как будто что-то лопнуло. — Ой! — перепугался попрошайка. — Что это? Что это такое? — Он ощупал себя и прямо весь скорчился от страха. — Штаны к жопе прилипли, — прошептал испуганно.
— Снимай! — сказал Кнут.
Попрошайка быстро развязал тесемки и выставил зад на экспертизу.
— Что? Что там? Не томите!
— Непонятное что-то, — озадаченно произнес Культя. — Не мог бы ты еще раз…
Попрошайка натужился… Большой розовый шар надулся меж Сявиных ягодиц и с резким хлопком взорвался.
— Кишка лопнула, — ужаснулся Культя.
— Нет, не кишка это, — присмотрелся Кнут. — Это, кажется, то, что мы ели.
— Да? — обрадовался Сява. — Он оторвал кусочек и стал рассматривать. — Точно. Та самая буржуйская еда. Только пахнет уже не так. Со-о-всем не так…
— А на вкус? — спросил Культя.
Утром четверо путешественников опять заговорили о возвращении. Сява предлагал немедленно бежать в Коммунизию, а там уж, как Кузмич на душу положит. Главное — подальше от вражьих происков.
Культя согласно кивал.
Кнут настаивал на внезапном внедрении в логово капиталистов, экспроприации некоторого количества продовольствия и быстрого отступления в родные пенаты.
— Да, едой, конечно, неплохо бы запастись, — не очень решительно согласился Культя. — До наших краёв идти далеко… А ведь это ты нас на юг заманил, — критик зло толкнул попрошайку в бок. — Сидим тут теперь у капиталистов, трясёмся, того и гляди схватят…
— Я не трясусь, — заговорил Сява. — Я, если надо, как дам стрекача — ни один буржуй не догонит. Они — буржуи-то все толстые, сидят, небось, целыми днями на своих мешках с фантиками и крыс жирных трескают, чтоб им лопнуть всем от обжорства.
— Они-то сидят, и будут сидеть. За тобой прислужники их погонятся. Эти, за пару фантиков, кого хочешь догонят.
— Не догонят, — расхвастался Сява. — Меня ещё никто не догонял.
— Вот тогда иди и добывай еду, раз ты такой прыткий. А мы тут подождём.
— И пойду. Наемся и как дам стрекача. До самого Хремля добегу. И не остановлюсь ни разу. И оглядываться не буду. А вы сидите тут и ждите, пока вас в цепи закуют и начнут измываться.
— Надо всем вместе идти, — решил Кнут. — Украдём что-нибудь и бегом.
— Да, вместе легче воровать, — поддакнул Сява. — Одни едят, другие на стрёме.
— Значит, углубляемся в логово? — спросил Культя, всё ещё робея, но уже и с некоторой долей решимости.
— Значит, да, — кивнул Кнут. — Местность тут безлюдная, холмистая…
10
Крадучись, ползком, мелкими перебежками друзья приблизились к большой зелёной плантации.
— Что это за дрянь? — спросил попрошайка, пережёвывая какие-то семена.
— Может, надо корни есть?
Культя стал копать.
— Нет, их и не разжевать даже.
— Может листья?
— Фу!..
— Эй, — крикнул кто-то.
Сява замер с листом во рту. Над ним стоял человек. В коротких штанах и цветастой футболке. Мужчина. Светловолосый. Молодой.
— Как дела? — спросил он.
— Так себе, — ответил Сява.
— Голодный?
— Ага, — не растерялся попрошайка.
— Оттуда? — человек кивнул в сторону Коммунизии.
— Оттуда, братец.
Человек усмехнулся, кинул Сяве два апельсина и пошёл вдоль поля.
— Ишь, щедрый какой, — буркнул попрошайка. — Сам бы эту дрянь хавал.
— Да он, дело ясное, из бедных, — заступился за прохожего Культя. — Видишь, как одет? Босой. Штаны короткие. Рубаха без рукавов.
— Да, трудна тут жизнь у простого народа, если они такие горькие тыквочки едят, — вздохнул Сява.
— Это не тыквочки.
— Тем хуже…
— Да…
— А этот тип нас не выдаст? Кинул нам эти штуки, бдительность усыпить, а сам бегом к капиталистам, чтобы выслужиться.
— Кто его знает… Холуи буржуйские здесь, надо полагать, на каждом шагу околачиваются.
— Тогда уходим.
На другом поле, засеянном кормовой свеклой, ботва оказалась почти съедобной.
— У нас такое не выращивают. Наше вкуснее, — прошамкал Сява.
— Будут капиталисты свой народ тыквочками кормить. Сами, небось, жрут, канальи. А народу вот те жёлтые, да эти зелёные.
— Как бы там ни было, а надо настоящие продукты искать, — сказал Сява. — Листья с собой бесполезно брать. Скукожатся. Засохнут.
— Эх, крыс бы копчёных…
— Или ворон жареных…
— Опарышей бы…
— Ага, размечтались, — злобненько сощурился попрошайка. — Раскатили губищи. Действовать надо, а не разглагольствовать. Есть же тут где-нибудь поле с картошками или тыквочками. Надо его найти. Загрузиться и драпать изо всех сил что есть мочи.
Культю знобило, и он готов был драпать хоть сейчас.
— Действуем! — скомандовал Сява.
Проползли немного, потом ещё.