Страница 28 из 45
— Будь осторожна сегодня ночью. Одна из них выбралась.
— Одна из них? — Я нахмурилась. — Ты говоришь о Ледышке-Шарлотте?
Лилиас кивнула.
— Я пересчитала их, — сказала она. — Только что. Одной не хватает. Одна из них выбралась. Ты должна проверить свою комнату. Убедись, что её здесь нет, а потом запри дверь. Не открывай до утра.
— Но Лилиас…
— Я не хочу ослепнуть, а ты? Запри дверь, если не хочешь закончить как та девочка на фотографии.
— Хорошо, а как же остальные?
— Остальные?
— Кэмерона и Пайпер?
— Куклы ничего не сделают Пайпер, — сказала Лилиас так, будто это было очевидно. — А вот Кэмерон не верит в них, поэтому я скажу ему, что злой скелет опять говорил со мной. Тогда он ляжет спать на кресле в моей комнате, и я смогу защитить его. Куклы хотят больше всех навредить Кэмерону.
— Почему больше всего ему?
— Потому что Пайпер ненавидит его. — Лилиас в презрении скривила губы. — Он лучший брат на свете, но Пайпер ненавидит его, потому что он видит какая она на самом деле. — Её ладони сжались в кулаки, и она продолжила: — Иногда мне снятся кошмары, что куклы добрались до него и выкололи ему глаза иголками, и что он слепой больше не может играть на пианино, и он становится самым грустным человеком на свете. Но я ни за что не позволю этому случиться. Я раздавлю все их маленькие гнилые головы, если они близко подойдут к нему.
После того, как Лилиас скрылась в своей комнате, я закрыла дверь, и, подумав мгновение, заперла. Я обыскала всю комнату, но не нашла ни одной куклы.
Весь этот разговор об ослеплении навел меня на мысли о черно-белой фотографии, висевшей в старой классной комнате, об учительнице, жившей раньше в этом доме, которая стояла возле дома со своими воспитанницами, включая девочку с завязанными глазами. Мне вспомнилось одно из нашептываний Ледышек-Шарлотт: Давай поиграем в игру «Столкни учительницу с лестницы»!
Я вспомнила строгое, серьезное лицо учительницы на фото и мои ладони стали липкими, когда я представила крутой лестничный пролет за моей дверью. Первое, что я подумала, когда увидела ту лестницу — на ней можно легко свернуть шею.
Я вытерла руки о джинсы. Это не могло быть правдой. Когда школу закрыли, учительница, наверное, просто перешла преподавать в какую-нибудь другую школу в городке. Или, может быть, она вышла замуж и переехала с мужем, куда-нибудь подальше от Ская, школы и Ледышек-Шарлотт, запертых в подвале.
Я тряхнула головой в попытке избавиться от образа учительницы, лежащей у подножья лестницы с переломанной шеей. Но у меня ничего не вышло. Я поняла, что не смогу сделать этого до тех пор, пока не найду доказательства того, что этого не случалось. Поэтому я взяла свой ноутбук и погуглила о старой школе на утесе.
И тут же пожалела об этом. Лучше бы я этого не делала.
Последняя учительница школы, как я надеялась, никуда не переехала и не перевелась, когда школу закрыли. Именно из-за неё-то и закрыли школу. В местной газете этому была посвящена статья, к которой прилагалась та же фотография, что висела здесь в классной комнате.
Процветающую в течение многих лет Школу Данвеган для девочек перед самым её закрытием преследовали несчастья, кульминацией которых стала смерть директрисы, мисс Грэйсон, которая упала с лестницы и сломала себе шею. С помощью рекламных объявлений ей была найдена замена, но видимо печальная репутация оттолкнула родителей потенциальных абитуриентов и, как следствие, в конечном итоге, было принято решение закрыть школу.
Учитывая события последних лет, закрытие пошло только на пользу, потому что одна из учениц погибла вследствие странного несчастного случая, благодаря упущенной из виду учителей аллергии; другая плавала в близлежащем озере Полтиел и утонула; еще один несчастный случай оставил третью девочку слепой на оба глаза, а четвертая выпала из окна второго этажа и разбилась насмерть.
Сегодня дом занимает семья Крейгов, но, похоже, что проклятье никуда не делось. Кэмерон Крейг — вундеркинд, чья восходящая звезда собиралась засиять в мире музыки, лишился своей многообещающей карьеры, когда пожар, случившийся на территории старой школы, нанес непоправимый ущерб его руке. Спустя совсем немного времени, его младшая сестра, семилетняя Ребекка Крейг, замерзла однажды ночью на вершине скалы, при загадочных обстоятельствах…
Сожженные, замерзшие, утонувшие, отравленные, искалеченные и убитые… казалось, не будет конца ужасам, которые произошли в доме или рядом с ним. Школа в здании была с 1850-х годов, но первый признак, что здесь творится нечто странное, похоже, появился около 1910 года. Что изменилось? Могло быть это как-то связано с Ледышками-Шарлоттами? Возможно, они попали в этот дом примерно в это время?
И стоило мне задуматься, как бы узнать больше о Ледышках-Шарлоттах, как внизу раздался звон клавиш пианино. На дворе стояла глубокая ночь, где-то часа три, и я подпрыгнула от внезапного звука, раздавшегося в безмолвном доме.
На мгновение я расслабилась, решив, что это проказы Шелликот, которой захотелось прогуляться по клавишам, как она это сделала в день моего приезда. Я вновь вернулась к просмотру статьи, но клацанье клавиш повторилось, и на этот раз меня пронзил шок понимания.
Внизу больше не было никакого пианино.
Глава Четырнадцатая
Стон фальшивых нот продолжался, возрастая в своем неистовстве, словно какой-то безумец уселся за инструмент и бездумно застучал по клавишам.
Я схватила свою камеру с кровати и побежала вниз, пока не потеряла самообладания. Я была уверена, что остальные выйдут прямо за мной, потому что музыка играла довольно громко. Я не сомневалась, что этот шум поднимет весь дом.
В коридоре я немного помедлила в нерешительности, но потом все-таки распахнула дверь и вошла внутрь.
Темноту большого зала разбавлял только лунный свет, который падал из окон на пианино, которое стояло на сцене темным силуэтом. Я сама видела, как настройщик увез обломки инструмента, и вот он стоит на месте, как ни в чем не бывало.
И это было еще не все, кто-то постукивал по клавишам. Их силуэты отчетливо виднелись в лунном свете.
Это была маленькая девочка в платье, с длинными волосами, струящимися по спине. Она барабанила по инструменту так, словно ненавидела его всем сердцем, а эту музыку и того больше.
Она еще несколько раз ударила пальцами по клавишам, сделав руками неестественные движения, словно она была марионеткой, которую дергал неумелый мастер за ниточки. Даже на другом конце комнаты я могла почувствовать её гнев и разочарование, словно она пыталась сыграть мелодию, которую никак не могла вспомнить.
А затем, внезапно, мелодия сместилась немного, и, хотя ноты были все такие же фальшивые, я могла расслышать под этой какофонией звуков связную музыку. Это была песня, которую я хорошо знала и ненавидела — «Красавица Шарлотта».
Волосы девочки упали с обеих сторон от её лица, когда она склонилась над пианино и продолжила убивать народную песню так, что она была почти неузнаваемой.
Непослушными руками я включила камеру, подняла её и сделала снимок.
Вспышка от фотоаппарата на долю секунды озарила комнату, и в это ужасное мгновение, я ясно увидела девочку в простой белой ночной сорочке, с длинными волосами, в которых было спрятано её лицо, и сгорбленными плечами. Она сидела за фортепиано, которого больше не существовало, и теперь её руки скользили по клавишам, потому что были заляпаны липкой кровью.
В последние доли секунды до того, как вспышка погасла, Ребекка вскинула голову, развернув лицо ко мне. Я увидела кровавые слезы на её щеках, черные-пречерные круги под глазами и посиневшие от холода губы…