Страница 11 из 44
Всю обратную дорогу я ехала, коря себя, на чем свет стоит. Как вообще это произошло?
После стольких лет, после того, что между нами было, после болезненного разрыва. Я ведь ненавидела его, проклинала, я вычеркнула его из своей жизни и постаралась забыть. И это было правильно. Тогда. А сейчас?
— Да какого черта, — тряхнула я головой и даже вильнула, спугнув проезжавшую рядом машину. Ничего не изменилось. Кем бы он ни стал, нужно помнить, откуда росли все проблемы. Вот и все. И так будет всегда. А я просто поддалась мимолетному порыву.
Нужно забыть об этом, сделать вид, что ничего не было.
Сказать это оказалось проще, чем сделать. Воистину, человек, сумевший обуздать свои мысли, — великий человек. Как ни старалась я думать о чем угодно, лежа в постели, то и дело возвращалась к произошедшему. Я даже осознать не могла, как это случилось, почему я не остановилась. Не могу сказать, что в тот момент я прямо уж не понимала, чем все кончится. Понимала, но желание оказалось таким сильным, что затмило все остальные мысли.
— А стоило бы прислушаться, — проворчала я, переворачиваясь с бока на спину. — Насколько бы меньше теперь было проблем.
Утром я проснулась и попыталась перед собой сделать вид, что ничего не произошло.
Наверное, мне это не очень удалось, потому что Светка, только увидев меня, спросила:
— Ты чего такая кислая?
— Не выспалась, — это, кстати, была правда.
— Давай поднимай себе настроение. Детишкам и так нерадостно живется, чтобы еще смотреть на твою печальную рожу. Будь красоткой, какой и являешься.
— Какая из меня красотка, — хмыкнула я.
— А чего? — Не согласилась Светка. — Во-первых, красота понятие субъективное и глубоко духовное. Если женщина умеет себя подать, будь она даже невзрачной серой мышкой, вокруг нее будут виться мужики. А тебе вообще грех жаловаться. Фигура зашибись.
Волосы — вороново крыло, густые, красивые, глаза огромные, а ямочки на щеках при улыбке… Закачаешься.
— Я сейчас подумаю, что ты в меня влюбилась.
— Детка, я всегда готова, ты же знаешь.
— Буду иметь в виду. Лучше скажи, что мне надо делать в этом детском доме?
— Я сама толком не знаю. Там что-то вроде интенсива. Обучение и игры. Тебе, скорее всего, надо быть на подхвате. Там посмотрим.
Детский дом «Сказка» (кто-то словно в насмешку дал ему такое название) располагался в промышленном районе нашего города. В свое время тут были какие-то рабочие цеха в большом количестве, но когда Советский Союз грохнулся, они отошли в небытие, а точнее, в руки какому-нибудь ушлому предпринимателю, коих в девяностых было немало.
Бизнес-центр в таком месте открывать неперспективно, нужно вкладывать огромные деньги на перестройку, а вот для различных складов и баз место оказалось более чем подходящим. Со временем этот район разросся и теперь по праву считался чуть ли не отдельным в нашем городе. По доброй воле сюда вряд ли поедешь, только по работе. Уже подъезжая к этому промышленному монстру начинаешь чувствовать, как тебе повезло в жизни.
— А ведь кто-то там работает, — высказала Светка мои мысли вслух.
— Возможно, им просто не объяснили, что у них есть выбор.
— Может, его нет.
— Выбор есть у всех, — отрезала я, — просто большинство настолько затянуто в кабалу системы, что не могут даже предположить возможность выбора. Им кажется, не выйдешь день на работу, и все рухнет.
— Ты только сиротам свою философию не затирай, они могут не понять.
Детский дом оказался большим серым зданием советского образца. Несмотря на это, выглядел он довольно свежо, чувствовалось, что недавно был проведен ремонт, забор вокруг него был тоже современный, хотя решетка, конечно, есть решетка. Краем глаза я успела заметить, что на территории организованы площадки.
— Видимо, их хорошо спонсируют, — заметила Светка, но тут на нас налетела невысокая полная тетушка в фиолетовом летнем костюме. Оказалось, она заведует организацией мероприятия.
— Задумка отличная. Трехдневный интенсив для ребят-сирот по определению выбора будущей профессии, — распространялась она, пока мы двигали к зданию.
— Вот видишь, — шепнула я Светке, — выбор есть.
Она только скуксилась.
— Вы, Светлана Георгиевна, проходите пока в здание, вам там скажут, куда идти, а вы идите за мной. Простите, как вас зовут?
— Ирина.
— Отлично. Я Ольга Сергеевна.
— Я помню.
— Вот и хорошо. — Мы обогнули здание и оказались на широкой площадке, в данный момент обустроенной для проведения лекций и игр. Здесь сновали люди, расставляя аппаратуру и таская всякие вещи. — У нас сейчас, конечно, полный дурдом. Часть занятий проходит на веранде, вторая здесь. Нужно успеть все окончить к полудню. Я вас передам Антонине Михайловне, она скажет, в чем вы можете помочь.
Антонина Михайловна оказалась улыбчивой тетушкой лет сорока, высокая, статная, полноватая, но не грузная. Когда мы подошли к ней, она зычным голосом кого-то куда-то посылала за стульями.
— Я вам волонтера привела, — заметила Ольга Сергеевна, Антонина Михайловна тут же переключилась на нас.
— Отлично. Вы, Ольга Сергеевна, идите, у вас полно дел, я же знаю.
Та удалилась, и тетушка тут же заявила:
— Хорошая женщина, но что касается организаторского процесса — никуда не годится. Вас как зовут?
— Ирина.
— Давайте без отчеств, сэкономим время. Я Тоня. Вы девушка хрупкая, так что нагружать тяжелой работой не буду. Пойдемте. Все как всегда делается в последний момент, вы же понимаете.
В итоге мне досталась пустяковая работа: я формировала стенд с книгами.
— Вот что, девочка моя, — через полчаса подошла ко мне Тоня, — у нас тут в двенадцать начнется форменное безобразие, все будут носиться еще больше. Я тебя переброшу в здание, будешь там присматривать за ребятами, просто следить за порядком. Воспитатели там тоже будут, но их могут вызывать в этот дурдом, так что ты пригодишься.
Таким образом, само мероприятие оказалось мне недоступно, я очутилась в одном из классов с группой мальчиков и девочек лет шести-семи, вместе со мной была одна из учительниц, Настя, девушка лет тридцати, худощавая, невысокая, с короткой стрижкой, выкрашенной в бордовый цвет. Характер у нее оказался боевой, правда, позже выяснилось, что в свое время она два года отработала в психиатрической клинике. Она периодически убегала по делам мероприятия, но мне удалось с ней переговорить.
— Здесь работа вообще сахар по сравнению с тем, что в психушке творится. — Рассказывала Настя, вернувшись в очередной раз. — Хотя и тут проблем хватает. Дети-сироты, что с них взять? Многие потенциальные наркоманы и воры. Правда, мы тут стараемся, интенсив вот, театры, кино, все такое. Повезло, что нам хорошо жертвуют, иначе, конечно, все было бы не так шоколадно.
— И кто же этот благодетель? — Спросила я на удачу.
— Ну их несколько. Хотя, честно говоря, главный-то, конечно, один. Он сюда приезжает частенько, с детишками общается, наставляет, так сказать. Здесь его все обожают, чуть ли не на руках носят.
— Он известная личность в нашем городе?
Настя пожала плечами.
— В газетах я его не видела, если ты об этом. По-моему, он старается особенно не светиться.
— Интересно, почему?
Девушка снова пожала плечами.
— Может, славы не ищет? Разные люди бывают.
— Так ты знаешь, как его зовут? — Не выдержала я.
— Конечно. Святослав Хлебников.
Я тут же начала усиленно рыться в памяти, но ничего не отрыла. Имя, между тем, запоминающееся.
— Кто он? — Посмотрела я на нее. — Откуда у него деньги?
— Не знаю. Мне он об этом не рассказывал. Из персонала он мало с кем общается. Нет, конечно, учтив со всеми, вежлив, но чтобы беседы вести — такого нет. Разве что Тоня с ним на короткой ноге, бывает, прохаживаются по территории и все о чем-то говорят. Но Тоня хорошая, с ней сложно не подружиться.
— Он часто приезжает?
— Раза четыре в год.
— Как он вообще выглядит? — Наконец, сообразила я и тут же заметила на щеках Насти легкий румянец. Она оглянулась на детей и заговорила, понизив голос: