Страница 2 из 140
Соломенный человечек дернулся, впитывая энергию. Половина ярко-красного шарфа в руке Вашера потускнела и стала серой. Он наклонился вперед, представляя то, что должна сделать фигурка, и завершил процесс, отдав приказ:
– Принеси ключи.
Соломенный человечек взглянул на Вашера и поднял единственную бровь. Вашер указал в сторону караулки. Оттуда внезапно донеслись изумленные крики.
«Времени мало», – подумал он.
Соломенный человечек пробежал по полу, подпрыгнул и протиснулся меж прутьев решетки.
Вашер сдернул плащ и разложил его на полу. Плащ очень напоминал человеческую фигуру: прорехи совпадали со шрамами на теле Вашера, в капюшоне были прорезаны дыры на уровне глаз хозяина. Чем больше форма и внешний вид предмета совпадали с человеческими, тем меньше дыханий уходило на пробуждение.
Вашер наклонился, стараясь не думать о днях, когда у него хватало дыханий, чтобы пробуждать, не обращая внимания на форму и фокус. Тогда было иное время.
Поморщившись, он вырвал прядь волос и разбросал их по капюшону плаща.
И снова выдохнул, истратив остатки дыхания. Плащ тут же задергался, а шарф совсем лишился цвета. Вашер ощутил себя… потускневшим. Потеря дыхания не была смертельна; собственно, лишние дыхания, которые он пустил в ход, некогда принадлежали другим людям. Вашер не знал, кому именно, – он не сам их собрал. Их ему передали. А как иначе? Так все и устроено: дыхание нельзя отобрать силой.
Однако потеря дыхания все же изменила его. Цвета не казались столь яркими. Он больше не ощущал присутствия людей в городе наверху, хотя раньше принимал эту связь как должное. Все люди ощущали друг друга: во сне чутье подсказывало им, когда кто-то входил в комнату. У Вашера это чутье было в пятьдесят раз сильнее.
А теперь оно исчезло. Дыхание втянулось в плащ и соломенного человечка, наделив их силой.
Плащ шевельнулся. Вашер наклонился и отдал приказ:
– Защищай меня.
Плащ застыл. Вашер поднялся и накинул его на плечи.
В окошке показался соломенный человечек, тащивший большую связку ключей. На соломенных ножках виднелись красные пятна. Теперь ярко-алая кровь казалась Вашеру тусклой.
– Спасибо, – сказал он, взяв ключи.
Вашер всегда благодарил их. Он не знал почему, особенно принимая во внимание то, как поступал с ними после.
– Дыхание твое – ко мне, – приказал Вашер, коснувшись груди соломенной фигурки.
Та мгновенно обмякла, жизнь покинула ее, и дыхание снова влилось в Вашера. Вернулось знакомое чувство восприятия, осознание взаимосвязей и соответствий. Он мог забрать дыхание лишь потому, что сам пробудил это существо – собственно, такие пробуждения редко бывали постоянными. Вашер не тратил дыхание зря, он выдавал его малыми порциями и забирал обратно.
По сравнению с тем, чем он когда-то владел, запас в двадцать пять дыханий был неимоверно мал. Однако по сравнению с его полным отсутствием и это казалось бесконечным. Вашер затрепетал от удовольствия.
Крики в караулке прекратились, в подземелье наступила тишина. Пришло время выбираться.
Вашер просунул руку сквозь прутья решетки и отпер камеру. Оставив соломенную фигурку, он толкнул тяжелую дверь и выбежал в коридор. Он не пошел ни в караулку, ни к расположенному за ней выходу, а повернул на юг, вглубь подземелья.
С этого момента в дальнейшем его плане не было определенности. Найти таверну, куда часто наведывались жрецы Радужных Тонов, оказалось довольно просто. И ничуть не сложнее – ввязаться в трактирную драку и ударить одного из этих жрецов. Халландренцы очень серьезно относились к религии, и Вашер заработал не обычное заключение в местной тюрьме, а пропуск в подземелья короля-бога.
Зная, что за люди обычно охраняют подобные подземелья, он был уверен в том, что они попытаются вынуть Кровь Ночи из ножен. Отвлекающий маневр удался, и он смог добыть ключи.
Но теперь начиналась самая непредсказуемая часть.
Вашер остановился. Пробужденный плащ затрепетал. Найти нужную камеру оказалось несложно: значительный участок камня вокруг нее был лишен цвета, а стены и двери казались тускло-серыми. Камера предназначалась для пробуждающих, ибо без цвета пробуждать невозможно. Вашер подошел к двери и заглянул сквозь решетку. Закованный в цепи обнаженный человек был подвешен за руки к потолку. По глазам Вашера ударили цвета: смуглая кожа, яркие пятна сине-фиолетовых кровоподтеков.
Рот узника был заткнут кляпом. Еще одна мера предосторожности. Чтобы пробуждать, требовалось три условия: дыхание, цвет и приказ. Обертона и оттенки, как говорили некоторые, – Радужные Тона, связь между цветом и звуком. Приказ надо было отдать ясно и четко, на родном языке пробуждающего. Любая запинка, любая ошибка в произношении лишала пробуждение силы: дыхание выплескивалось, но объект не мог действовать.
Отперев дверь тюремным ключом, Вашер вошел в камеру. Аура узника усиливала цвета всего, что к нему приближалось. Такой мощный ореол мог заметить любой, но достигшему первого возвышения это было намного проще.
Не самая сильная биохрома из тех, что доводилось видеть Вашеру, – ауры Возвращенных, которых в Халландрене считали богами, гораздо сильнее. И все же мощь узника впечатляла и значительно превосходила мощь самого Вашера. Заключенный владел множеством дыханий. Сотнями и сотнями дыханий.
Пленник качнулся в оковах, изучая Вашера. Его пересохшие губы потрескались и кровоточили. Мгновение помедлив, Вашер подошел, чтобы вытащить кляп.
– Ты, – прошептал узник, слабо закашлявшись. – Ты пришел меня освободить?
– Нет, Вар, – тихо ответил Вашер. – Я пришел тебя убить.
Вар фыркнул. Заключение сильно отразилось на нем. Когда Вашер видел его в последний раз, мужчина был полным. Теперь же, судя по истощенному телу, он уже долгое время голодал. Кожу покрывали свежие порезы, синяки и ожоги.
Следы пыток, затравленный взгляд и мешки под глазами выдавали мрачную истину. Дыхание передавалось лишь намеренным, добровольным приказом. Но к этому приказу можно было принудить.
– Итак, – прохрипел Вар, – ты осуждаешь меня, как и все остальные.
– Мне нет дела до провала твоего восстания. Я просто хочу забрать твое дыхание.
– Весь халландренский двор хочет того же.
– Да. Но ты не отдашь его одному из возвращенных, ты отдашь его мне. Взамен я тебя убью.
– Не слишком выгодная сделка.
В лишенном эмоций голосе Вара появилась твердость, которой во время предыдущей встречи много лет назад Вашер не заметил.
«Странно, – подумал Вашер. – Спустя столько времени у нас наконец нашлось что-то общее».
Вашер держался от Вара на безопасном расстоянии. Теперь узник обрел голос и мог приказывать. Однако он не касался ничего, кроме металлических цепей, а пробуждать металл очень трудно. Цепи никогда не были живыми и формой совсем не напоминали человека. Сам Вашер даже на пике силы смог пробудить металл только в нескольких исключительных случаях. Конечно, некоторые особо могучие пробуждающие могли вдохнуть жизнь в предметы, которых не касались, ибо сила пребывала в их голосе. Но это умение требовало девятого возвышения. Даже Вар не обладал таким количеством дыханий. Собственно, Вашер знал только одного ныне живущего человека, способного на нечто подобное, – короля-бога.
Это означало, что Вашеру, скорее всего, ничего не грозило. В распоряжении Вара имелось огромное количество дыханий, но пробуждать ему было нечего. Вашер обошел скованного пленника и понял, что едва ли испытывает сочувствие. Вар получил по заслугам. И все же жрецы не дадут ему умереть с таким запасом дыханий. Умри он – и дыхание пропадет напрасно. Исчезнет. Навсегда.
Даже власти Халландрена, в котором были очень строгие законы о покупке и передаче дыхания, не могли упустить такое сокровище. Его хотели заполучить настолько сильно, что отложили казнь такого опасного преступника, как Вар. Наверное, впоследствии они будут проклинать себя за то, что не приставили больше стражи.
Но, с другой стороны, Вашер два года ждал этой возможности.