Страница 23 из 33
В детстве я собирала пуговицы, а твоих глаз не видела в своей коллекции, потому что в пуговицах - чёрт сидит.
Чёрт пуговицы расстегивает и застегивает, в играх с пуговицами лукавый находит безбрежное счастье капитана пиратов.
Балерины танцуют обнаженные по ночам на твоих бриллиантах и золоте - холодно длинноногим балеринам в ожидании всемирного оледенения, когда воскреснут мамонты и динозавры! - От ужаса балерина прикусила мизинчик на левой руке, спутала его с карамелькой, но героически ногу не опустила, потому что верила, что в поднятой ноге прима-балерины спрятана Истина, а опущенная Истина - уже не Истина, а - ложь. - Кровь от головы до кончика пяток пока дойдет - замерзнет кровь, охладит пятки, а каждая пятка балерины - уязвимое место; гадюка укусит балерину в грудь - засмеется балерина, но, если в пятку шмель укусит - слёзы и траур в Большом Театре.
Оставь для длинноногих балерин на золотом и бриллиантовом покрывале бальные платья с рюшечками и застежками, краше которых нет в Белом Свете.
Балерины голые утомятся в танце, вспотеют, примерят платья - или до танца примерят - не знаю жизнь длинноногих; у меня ноги длиннющие выше неба, но далеко до щемящей тоски длины ног ночных балерин.
В платьях полетят над полями, не возмутят ровную гладь бриллиантовой крошки.
Наивный олигарх выслушал прима-балерину рабыню, кивнул головой, принял бизнес-решение:
- Хорошо ты придумала, талантливейшая из талантливейших балерин.
Платье для девушки - покров таинственности, покрывало смертницы, узор нравственности, рукоятка девственности.
В танце длинноногие прима-балерины откроют свои университетские надежды - полные проблем, восторга и права делать первый ход в преферансе. - Олигарх выделил деньги на покупку шикарнейших платьев для ночных балерин, не понимал, что напрасно послушал совет рабыни - девушку слушать, всё равно, что год не кушать.
Не от сердца слова прима-балерины, а от - ума.
Вечером выложил подарки на бриллиантовое с золотом покрывало и стал ждать благодарности от ночных визитерш с ногами - мечтами.
В полночь подкатил Пазик - в клубах адского дыма, а грохот от монстра Советской автобусной промышленности - даже черти разбежались в ужасе, подумали, что на ад нашлись ревизоры.
Балерины выскочили, подняли ноги - собрались плясать на разглаженном бриллиантовом великолепии, но увидели бальные платья, задумались, щебечут - птички весенние в период линьки.
Забыли о танце, пальчики сосут, розовеет от смущения - никогда одежду не одевали, потому что Истинная одежда морально устойчивой прима-балерины - её совесть и благонравие, а не тряпки, в которых покойников на кладбище несут.
Примерили платья, хотели танцевать, но запутались в материи - падали, вскакивали, ногу силились выше головы поднять, но застревала длиннющая искусствоведческая прима-нога в рюшечках и кружевах; цеплялись малюсенькие пальчики за петельки, а волосы водопадные застревали в крючочках, будто чёрт невидимыми лапами и рылом держит.
Не превратились в стариков прима-балерины, лишь потеряли венец верности идеалам, сломали постаменты в душе, запели нестройно, и в общем хоре голосов выделялись гибельные ноты несправедливости.
Хороши у нас наряды.
Не балерины стали, а - наяды!
Значит не о чем рыдать.
В платьях трудно танцевать.
Долго прима-балерины путались в корсетах и лифчиках - неведомых образцово-показательным девушкам.
Били друг дружку скамейкой - убивали, чтобы не мучились, но не получалось убить скамейкой - запутывалась скамейка в ворохах одежды, терялась в кружевах.
Показалось олигарху, что хохочут платья, косят алыми глазами адскими, а у скамеек выросли козлиные рога.
Долго балерины раздевались - не разделись неумехи, погрузились в Пазик и уехали утром, словно маковые зерна собрались обратно в сигаретку.
Больше они не приезжали танцевать на золотых с бриллиантами лугах олигарха, оставили в его сердце занозу грусти, из неведомого Космического металла заноза - маленькая, а весит сто пудов.
С тех пор возненавидел миллиардер коротконогих американских и Европейских балерин; покупал телегу шапок, приезжал в театр на балет и швырял шапки в прима-балерин, в зрителей, в полицейских, кричал, что нет на коротконогих танцовщиц экзекуторов, а в зале одни только бульдоги с бокалами шампанского, нет мечтателей в дорожных пижамах - истинных ценителей длинноногих прима-балерин.
ПРИМА-БАЛЕРИНЫ: БЛОНДИНКА,
БРЮНЕТКА И РЫЖАЯ
Жила-была в Палаццо прима-балерина - женщина без возраста, красавица в пору апельсиновой зрелости.
Однажды, по её приказу холопчики затопили печку, смастерили низкокалорийную пиццу и положили на золотую сковородку - у прима-балерины всё должно блестеть: и ягодицы, и совесть и сковорода.
Задумалась около золотой сковороды прима-балерина, и, вдруг, словно из летающего балетного театра выпала, возле хозяйки появилась рыжеволосая красавица - очи изумруд, личико и тело - точенные, идеальные - образцы изобразительного искусства Санкт-Петербургских художников.
Хозяйка мимо золотовласки смотрит на пиццу, не замечает конкуренток - прима-балерин - много, а пицца - величиной с Вселенную - одна.
Рыжеволосая белотелая прима-балерина ножку выше головы поднимала, танцевала перед домовладелицей, затем утомилась, прилегла ей под ноги, изображала умирающий коврик из "Лебедя" Сен-Санса.
Вскоре из ниоткуда выпорхнули к рыжеволосой прима-балерине блондинка - прима-балерина и брюнетка прима-балерина - ведущие солистки Оперных Театров Счастья и Мира.
Блондинка - потому что самая романтичная (ничего в головке, кроме романтики) - красиво губки бантиком сложила, надула грудки - небольшие, пирожные с вишнями и произнесла с восторгом деятеля Австралийского балета,
- Их либен данке шуле!
Небо высоко, я ногой к небу тянулась, видела в мыслях гранитные черепа на небе, верила, что Империя моя возмужает, если я до неба - поднятой выше головы - ножкой достану, Звезды на поля собью, в Звёздах - удобрения для арбузов и тыкв.
Я - ведущая солистка, а вы, девицы? вижу в вас искренность и двухэтажные автобусы: часто людей представляю автомобильным транспортом, но без грузных кузовов, прима-балерина с большим кузовом - дурной тон.
- Я - прима-балерина Миланского театра оперы и кастратов, трудно мне, особенно на гастролях в Амстердаме, где мечтатели с седыми усами на лобке! - брюнетка скромно опустила очи, но ножку не опустила, потому что - на невидимой душевной пружинке нога держится. - Из общей бани иногда выбегаю, ловлю ртом ночных мошек и фей, ощущаю себя в центре внимания японских карабинеров - гора орехов японским туристам на могилу.
Трогают меня бесплатно, ощупывают ужами пальцев и взглядов, а сами разденутся - в микроскоп человека не рассмотришь.
Обратно в баню забегаю, в печку залезаю - в очередной раз пытаюсь окончить жизнь самоубийством, но в печке - холод адский, нет вечного огня дружбы.
Не обращаюсь в пепел, иудеи не посыпают моим пеплом разгорячённые головы.
- Несчастные мы добродушные благородные девушки - щей нам не нужно, только - чёрную икру белуги.
Принц олигарх нас должен золотыми монетами осыпать, а вместо Райских Дворцов мы в жалкой лачуге отставной прима-балерины превращаемся в неуклюжих балеронов с усами по всему телу! - прима-балерины вскричали, держали совет - как выйти из дома, унести пиццу, и - не нужна пицца (если не получится унести), от пиццы - жировые отложения на ягодицах, на ляжках, а груди от пиццы не увеличиваются, наоборот - уменьшаются, превращаются в киль чайки.
- Я думаю... - рыжеволосая значительно подняла ножку выше головы, посмотрела на подружек, взглядом превращала их в золотые статуи Венер.
О чём думает - забыла под восторженными взглядами слушательниц. - Родительницей меня своей не называйте: восемнадцать лет мне, рано для серьёзных пенсионных отношений.