Страница 2 из 3
- Тогда лучше за ухо, - тут же переиграл ситуацию Али. Мне тут же была подсунута под нос левая ушная раковина негодного мальчишки со свеженаколотой серьгой.
- Ладно, в следующий раз, - усмехнулся я, - да и руки у меня сейчас жирные...
Вообще-то, с недавних пор, я - противник кухонных баталий. Недаром на стенке уже года два красуется длиннющий плакат, гласящий, точнее голосящий: "Сражения на сковородках строго воспрещаются!". Помнится, немало помучился Алишка, сию грамоту справлявши, даже программу, еще для 286 машин написанную, на свет божий извлекли... И с кодировкой перемучились, пока фразу грозную отпечатали. Что поделаешь - еще одного такого разгрома, подобного тому, памятному, кухня не пережила бы, это точно! Не подумайте ничего плохого... Или что я плохой воспитатель... Видите ли, хоть я и бессмертный, но на удар в лоб сковородкой не могу не ответить! А в результате - пришлось даже стены в кухне заново красить. Ну и цвет же у них - салатовый, гадость-то какая! Непременно надо перекрасить!
Мясо мы лопали с хлебом, запивали пивком, дающем вечную тему для разговоров. Понятно, какую тему - пиво любой марки, купленное у нас в стране, с каждой новой покупкой становится все хужее и хужее...
- Значит, не взяли твой опус? - вдруг переменил тему разговора Алиган. Понятное дело - мясо съедено, пиво - выпито, можно и рискнуть меня посердить...
- Не взяли... - после жирной еды я добрею, да и запах, приятный запах жаренного мяса со специями, даже запах на кухне благоприятствовал спокойному, безмятежному настроению, посему мой голос звучал уже благожелательно, - Так что остаюсь я, дружок, в начинающих авторах!
- Кстати, ты не рассказывал... А давно ты начал?
- Что начал?
- Да - писать?
- Где-то, без малого, лет семьсот...
- Наверное, случилась какая-та замечательная история?
- Да нет, ничего особенного, просто мне посоветовали...
- Расскажи! - Али расположился за столом поудобнее, упершись подбородком в ладони. Сколько раз ему говорить - ставить на стол локти признак плохого воспитания!
- Я познакомился тогда с одним поэтом, очень знаменитым автором, его до сих пор вспоминают... Иногда... - я задумался, погружаясь в воспоминания, из коих был вытолкнут, получив тычок от собственного воспитанника, - Я те попихаюсь!
- Ты ж рассказывал, что познакомился с поэтом...
- Да, с поэтом... Тот писал такие толстые книги, сплошь стихами. Потом все переняли у него эту моду...
И даже содержание... Это сейчас считается, что коли пишешь сказку, где у героя длинный нос, а кто-то успел придумать другого длинноносого мальчика - так уж и плагиат сразу. А в те времена не слишком темного средневековья даже сюжеты повторяли полностью - соревновались, кто лучшие стихи напишет на заданную тему. А этот - был, вроде как законодатель, что ли... Напишет одну книгу на арабском, другую - на фарси, третью... Так вот, я, по простоте душевной, решил - автор, мол, нуждается в новых сюжетах и рассказал поэту одну замечательную историю. Ты слушаешь?
- Ага!
- Жил-да-был один человек, звали его Шапур. Родился он в долине реки Ганг, грязная и вонючая такая река, правда - священная... Но еще ребенком был увезен отцом - богатым торговцем - в страны арабские. Отец потерял все свои деньги и умер, когда Шапуру не было еще и пяти лет. Детство у него было нелегкое, впрочем, как и положено в таких случаях... Счастье рабства он на своей шкурке не испытал, но и достатка, да чего там достатка - даже еды вдоволь ни разу не видывал. Но повезло, устроился, в конце концов, в услужение, хозяева не злые попались, прожил... И вот обнаружилась у него одна особенность, как раз в тот период, когда мальчик начинает превращаться в юношу. Все раны, полученные подростком, не просто заживали - от них даже рубцов не оставалось. Но это так - вроде как и не особенно удивительно было - встречаются же люди, на которых все заживает, как на собаке... Странность началась, когда в тринадцать лет мальчишке по случайности топором палец на ноге отрубили. Так вот, этот самый палец у него снова отрос. Через неделю.
А тут еще на носу "маленькая свадьба" - возраст подошел обрезание...
Того... Ну, сделали все по обычаю... А через неделю Шапур - вроде как уже и не мусульманин - недостающий кусочек кожи у него заново отрос!
- Круто! - заявил Али со знанием дела.
- Бивиса с Батхедом насмотрелся?
- А что, клевые мультики... - Алишке действительно нравился сериал про двух недоделанных американских подростков, - Сам ведь иногда смотришь!
- Так то - иногда...
- Ты давай, не отлынивай, рассказывай дальше! - напомнил мне Алиган.
- Дык - сам же и перебил!
- Больше не буду...
- Так вот, мой юный друг, - протянул я сладким голосом, пародируя какую-то телепередачу. Перестарался - голос оказался настолько приторным, что Алишка аж поморщился, - продолжу свой рассказ. Паренек был умен да хитер - никому ничего не сказал. Однако ж юному Шапуру запали в память два факта - то, что у него все обрезанное отрастало, и то, что принимая мусульманство, получаешь немало подарков. А тут еще один франк вздумал принять ислам - так его торжественно одарили и деньгами, и подарками. Даже женой, кажись...
- Тоже мне подарок... - скривился Али.
- Опять перебиваешь?
- Молчу, молчу...
- У Шапура хватило ума ничего не делать, подрасти, дождавшись до возраста мужского, да хорошенько все обдумать. И вот, достигнув девятнадцати лет, отправился он в славный град Дамаск, да представился тамошнему султану как раскаявшийся язычник, вознамерившийся принять истинную веру. Добился своего, выслушал Шапура султан, да наказал муллам наставить юношу во всем том, что должен знать истинный мусульманин. А потом целый праздник устроили - торжественно сделали Шапуру обрезание, да одарили деньгами, подарками... Ну, через недельку паренек, все тихонько распродав, отправился к другому султану. Имя, само собой, переменив... Пока ехал - у него все отрезанное вновь отросло, и...
- И сколько султанов да ханов ему удалось надуть? - Я с удовольствием отметил, что Али правильно употребляет союз "да", столь редко звучащий в современной русской речи.
- Ханы были потом, когда султаны истощились!
- Ну и чем кончилось?
- Кончилось хитрыми турками. Словили они, в конце концов, Шапура, долго выслеживали поначалу, голову ломали. А потом - поймали...
- И голову отрубили?
- Нет, сначала изучали долго, отрубят руку или ногу - подождут, пока отрастет. Сам атабек над опытами наблюдал. Даже отрезал как-то, лично, сам - что-то там нашему страдальцу... Как-то, что-то... - передразнил я сам себя.
- И, все-таки, голову отрубили?
- Нет, не дошло до этого... - я помедлил, - Но поработали над ним классно. Представь себе, сам наблюдал... Аскер - так палача звали, моего знакомца, так вот, привязывает Аскер Шапура покрепче кожаными ремнями, вокруг - лекари да мудрецы толпятся, тюрбанами трясут, берет во-от такой ножик и начинает, так - медленно - несчастному руку отрезать. Летят капли крови алой, артериальной, прямо на тюрбаны мудрецов. Падают капли тяжелые, темные, из ссудов венозных, на халаты шелковые лекарей многоопытных. А палач свое дело знает! Режет да режет... Сначала - кожу, потом - сухожилия рассечет у локтевого сочленения, потом ножик связки рассекает, затем палач суставную сумку по периметру вскроет.
И вручает, злодей, отделенную, таким образом, конечность ученым людям. Перья скрипят, писцы опыты описывают. А самые старшие лекаря, напялив на носы очки заморские...
- Не было тогда очков, в 12 веке! - засмеялся Алиган, - И все ты врешь!
- С чего это ты решил, что век двенадцатый?
- Факты сопоставил!
- К тому же, нельзя наставнику говорить "врешь". Я не вру, я приукрашиваю!
- Приукрашиваешь?
- Да, именно! Это называется художественное переосмысление реальных фактов. "Искусство не зеркало, а увеличительное стекло" - я призвал на помощь Маяковского.