Страница 10 из 18
Среди ночи 3 января 1542 г. из Владимира примчались всадники во главе с Петром Шуйским, сыном Ивана. Был подан сигнал. Заговорщики, отряды их слуг и новгородцев ринулись по заранее намеченным адресам. Ивана Бельского и его приближенных сразу схватили. Ворвались в покои великого князя, разбудив и перепугав мальчика. Но сам он никого не интересовал, связали и уволокли находившегося при нем князя Щенятева. Вломились и в резиденцию митрополита, перебив окна. Иоасаф бежал сперва на подворье Троицкого монастыря, потом к великому князю. Куда там! Заговорщики второй раз вломились в спальню государя, митрополита едва не убили.
На рассвете прибыл Иван Шуйский. Он «пришел с ратью», вступил в город как победитель. Арестованных противников заточил по разным городам. Ивана Бельского отправил в Белоозеро. Но Шуйский учел прежний опыт, что заключенного могут освободить, и послал убийц. Недавнего победителя татар без всякого суда прикончили в тюрьме. Митрополит Иоасаф был лишен сана и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. Кем его заменить, узурпатор определился далеко не сразу. Те иерархи, которых предлагало духовенство, Шуйского не устраивали – дважды обжегшись с митрополитами, он не хотел получить третьего оппозиционера.
Наконец, остановился на кандидатуре архиепископа Новгородского Макария. Он тоже не слишком нравился временщику. Хоть и из Новгорода, но не примкнул к мятежникам. Но Макарий славился как ученый книжник. Сформировал вокруг себя настоящую «академию» из лучших умов той эпохи. Вел грандиозную работу по созданию «Великих Четий-Миней» – книг, которые должны были обобщить весь круг православного чтения. Эта работа шла 12 лет и завершилась созданием Софийского свода «Великих Миней» из 12 томов (28 тыс. страниц). А по натуре святитель Макарий был человеком мягким, и Шуйский счел его менее опасным, чем другие кандидаты. Рассудил, что он и в Москве займется своими изысканиями, в политику не полезет.
Действительно, на посту митрополита перед Макарием открылось поле деятельности гораздо шире, чем в Новгороде. Он принялся собирать памятники православной литературы по разным городам, монастырям, и за 10 лет был создан еще более полный, Успенский свод «Великих Миней», настоящая энциклопедия, где были «все святые книги собраны и написаны, которые в Русской земле обретаются». Однако насчет лояльности святителя Шуйский ошибся. Макарий был учеником и последователем св. Иосифа Волоцкого. Полностью разделял его учение о православной монархии, о сильной государевой власти.
Но он не стал связываться ни с какими заговорами и оппозициями. Нет, святитель Макарий избрал другой путь, чем Даниил и Иоасаф. Он начал готовить православного царя! Юный Иван по-прежнему находился в полном пренебрежении у властителей, рос с братом как придется. Ни одна придворная роспись не упоминает, что у них вообще были воспитатели и учителя! Именно этим митрополит и занялся. Вместе со специалистами своей «академии» взял на себя воспитание великого князя. Впоследствии все исследователи признавали Ивана Грозного одним из самых образованных людей своей эпохи – это заслуга святителя Макария.
Что ж, таким занятиям Шуйские не мешали. Проводит государь все дни за «поповскими» книгами – ну и ладно. А делами будут заправлять другие. Правда, Ивану Васильевичу Шуйскому довелось наслаждаться властью недолго. Он расхворался, перестал появляться в Думе, а потом умер. На главные роли выдвинулись Андрей Михайлович Шуйский (грабитель Пскова), его брат Иван Михайлович и Федор Скопин-Шуйский. Они стали такими же всесильными временщиками, как покойный родственник. Иностранцы почтительно именовали их «принцами крови» (это звание означало не только высокое положение, но и права на престол).
Ну а политика государства вернулась на круги своя – если раздрай и развал можно было назвать политикой. Поход на Казань отменили. Правители снова соглашались мириться с ней на любых условиях. Сафа-Гирей, видя такое дело, даже в переговоры вступать не стал. Возобновил набеги. В России опять пошло повальное хищничество. Раньше наместнику выдавали особую грамоту, в ней оговаривались права и обязанности, «доходные списки» – на какие сборы и пошлины он имеет право. Теперь эти грамоты перестали выписывать. Приближенные Шуйских получали «кормления» без всяких ограничений. Выжимай, сколько сможешь. Расхватывали и земли. Например, в Тверском уезде за пару лет правления Шуйских было роздано в поместья больше земли, чем за предыдущие 40 лет! Временщики такими способами расплачивались с участниками переворота, покупали сторонников на будущее.
Разумеется, не забывали и себя. Вынуждали других хозяев продавать владения по дешевке или просто отнимали. Насильно перегоняли в свои имения крестьян из чужих поместий. Округляли вотчины за счет казенных земель. Крестьяне «черносошных», т. е. свободных, деревень оказывались вдруг во власти боярина и его присных. Выписывалось множество тарханных грамот, освобождавших вотчины от налогов. Подобные беззакония вызвали волнения в народе. Крестьяне бежали, вспыхивали бунты в обираемых городах, росло количество «разбоев».
Подрастающего государя властители удерживали под неусыпным контролем. Например, в его окружении появился Федор Воронцов, понравился мальчику. Временщики сразу насторожились, хотели прервать их контакты. Но Воронцов не внял предупреждениям, а Иван Васильевич его «любил и жаловал», приказал свободно допускать к себе. Тогда Шуйские продемонстрировали силу. 9 сентября 1543 г. на заседании Думы они со своими сторонниками Кубенскими, Палецким, Курлятевым, Пронским, Басмановым набросились на Воронцова. Ничуть не стесняясь присутствия государя и митрополита, вытащили «провинившегося» в соседнюю комнату, избивали и хотели прикончить.
Иван Васильевич в ужасе плакал, просил Макария защитить любимца. Митрополит и бояре Морозовы пошли к разбуянившимся «принцам крови», именем государя стали заступаться за Воронцова. Шуйские смилостивились, пообещали, что не убьют, и поволокли его в тюрьму. Великий князь вторично послал митрополита и бояр. Молил – если уж нельзя оставить Воронцова в Москве, пусть его вышлют в Коломну. Бояр, явившихся с ходатайством, Шуйские и их клевреты «толкали в хребет», выгоняя вон. Грубо обругали самого митрополита, казначей Фома Головин изорвал его мантию и топтал ее. А Воронцова с сыном Иваном решили сослать в Кострому, причем заставили государя утвердить приговор.
Но, кроме Воронцова, рядом с Иваном Васильевичем возник Алексей Адашев. Мы уже упоминали о нем, он принадлежал к лагерю Шуйских, был награжден за позорное посольство к турецкому султану. С государем Алексей подружился, завоевал его доверие, и против их знакомства временщики не высказывали никаких возражений. Отсюда можно сделать однозначный вывод – Адашев был фигурой совсем не случайной, ему предназначалось присматривать за великим князем.
Однако присмотреть получалось не всегда. Государю исполнилось 13 лет. Он сам кое-что начал понимать, задумываться о выходе из положения. Миновала неделя после скандала с Воронцовым, и юный Иван отправился на обычное ежегодное богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Но объявил, что он уже подрос. Хочет ездить осенью на охоты, как покойный отец. Из монастыря отправился в Волоколамск. Его сопровождала свита бояр. Но Шуйские остались в Москве, у них имелись более важные дела – без лишних свидетелей было куда удобнее проворачивать свои махинации. Они жестоко просчитались. Для великого князя тоже было удобнее без столичного окружения.
В путешествии и на охоте проще было избежать чужого внимания. Бояре, недовольные Шуйскими, смогли переговорить с ним. Нашли общий язык, выработали план действий. В Москву вернулись в ноябре. А после Рождества на заседании Думы Иван Васильевич впервые проявил себя Грозным. Он неожиданно приказал арестовать предводителя Шуйских, Андрея Михайловича. Отметим, что государь не мог опереться ни на придворных, ни на военных! Это было ненадежно и слишком опасно. Для переворота сформировали команду из холопов-псарей. Видимо, там же, где охотились. Псарям передали Андрея Шуйского, и они князя до тюрьмы не довели, убили по дороге. А уж потом, задним числом, были оглашены его вины – ограбление дворян, насилия над крестьянами и горожанами, бесчинства его слуг.