Невеста, от которой сбегают

Майская Надежда

Невеста, от которой сбегают

Поездка на Урал

Боль медленно расползалась по телу. Она умирала. Ей было обидно. Умирать, не хотелось.

И уж точно не в этой сточной канаве, заполненной грязной водой, окурками и еще черт знает чем.

Чувство брезгливости придало  сил выбраться из клоаки, несмотря на жуткую боль в боку. Липкая кровь медленно текла из дыры в  теле и постепенно она замерзала. Подняться на ноги сил уже не оставалось. И скулить тоже.

Сознание еще откликалось на боль, она прижимала руку к дыре, чтобы как-то ее заткнуть.

И последнее, что она услышала, был недоумевающий голос:

-Это же человек! Я думал, какая-то собака ползает и скулит.

-Ну и вонь! Откуда вы ее вытащили? Зовите тетю Наташу, пусть вначале отмоет, после посмотрю, - брезгливо осмотрев поступившую, сказала дежурный врач.

Медсестра, невысокого роста пожилая женщина, с сердитым лицом, вышла в коридор и, неожиданно зычным голосом, крикнула.

-Тетя Ната, в смотровую!

Больные и посетители притихли. Из конца длинного коридора донеслось:

-Я в 11 палате, вымою, приду.

Сестра милосердия что-то пробурчала себе под нос и вернулась к столу. Ножницами ловко вырезала кусок платья вокруг раны, протерла вокруг раны спиртом, приложила свежий тампон на рану и обернулась к врачу.

-Анна Сергеевна, тетя Ната занята, посмотрите, я обработала. 

-Готовьте к операции.

Глаза разъезжались, она никак не могла сфокусировать их. Дышать было трудно, очень хотелось пить и в туалет.

Она пыталась встать, что-то запищало и надо ней  появилось лицо мужчины.

-Очнулась? Замечательно! Сейчас вытащу у тебя трубку, и будешь дышать сама. На счет три резко выдохни. Поняла?

Она совсем ничего не поняла, но когда с ней говорят таким непререкаемым тоном, предпочитала слушаться.

-Три!

И вырвал у нее гортань.

Дышать стало действительно легче. Мужчина исчез.

Она заерзала.

Теперь надо ней появилось миловидное лицо медсестры:

-Что тут у нас? Почему не спим?- специальным голосом спросила медсестра, не глядя в глаза.

-Пить, туалет, - прохрипела больная.

-Пить не положено, утку сейчас подам.

Тетя Ната споро протирала пыль. Стучала шваброй по ножкам кровати, зачем-то ее двигала, любое ее действии с  кроватью отдавалось  болью.

-Ну, девка, повезло тебе! Вычистили твою рану и зашили, сначала считали, что не жилица ты, столько грязи подхватила, теперь поправишься. Я всегда говорю, если больше пяти дней в реанимации, может помереть. Тебе вставать пора. Ходить. Тапки твои где? А халат? Кто с тобой по коридору-то ходить будет? Тебя как звать?

-Не помню. Кажется Вера.

-Ты еще и память потеряла, убогая? И откуда вы беретесь? Как по коридору-то пойдешь?

Память возвращалась рывками. Вере перестали колоть снотворное и, рана в боку заболела сильнее. Она самостоятельно села в кровати, голову закружило, саму зашатало.

Приходила психиатр, пожилая дама с трясущейся головой, осмотрела и поставила диагноз, сотрясение мозга и частичная амнезия.

На самом деле, Вера уже следующим утром проснулась с ясной головой, помнила все, что было до канавы, но пока решила не говорить. Так удобнее. Никаких лишних вопросов.

Деньги и документы были в сумочке, которая пропала, скорее всего, лежит на дне канавы.

Лечащий врач, добродушный пожилой доктор похвалил, что Вера быстро иду на поправку и к тому же, предусмотрительная.

-Мы из ваших денежных запасов взяли несколько купюр и купили отличное лекарство. А кто это вас научил таким премудростям?

-Бабушка. В войну медсестрой была, вот и сказала, что надо обязательно группу крови где-то писать, все в жизни может случиться.

-Поклон ей, коли, жива, здорова, очень помогло при оказании помощи. Все бы так делали. Вещи ваши в негодность пришли. Денежек ваших хватит и на одежду. Дней через пять выпишем, если ничего не ухудшится. С Татьяной Васильевной поговорите, она вам поможет.

Вера девушка, конечно продвинутая по нынешним временам, но в дорогу предпочитала собираться по старинке, с запасом. К бюстгальтеру был пришит кармашек, в котором она спрятала несколько купюр в долларах и записку с группой крови. Вот и пригодилось.

Татьяна Васильевна Соболева купила Вере босоножки, платье и пиджачок. И пригласила к себе пожить, пока все не вспомнит. Платье было какого-то бледного розового цвета, на два размера больше, пиджак оказался впору, с большими карманами, цвет фиолетовый и белые босоножки на низком каблучке.

Ох, грехи наши тяжкие! Вера бы даже не посмотрела в сторону этих вещей, при ее любви одеваться с шиком. На голову пришлось надеть белую косынку, тетя Ната одолжила из своего арсенала, с тем безобразием, что было на немытой голове, выходить на улицу страшно.

-За комнату немного возьму, завтра выписывают тебя, вот вместе и пойдем. Так и не вспомнила, кто ты?

-Нет. Пока, имя только припомнилось.

-Ну и то хорошо!

-Готова? Не ахти, конечно, да кто на тебя глядеть-то станет? Ты словно цыпленок местной фабрики. Они худые да синие на прилавках лежат.

Они вышли из ворот больницы, слева располагалось кладбище. Удобно больничку построили.

Соболева шла какими-то тихими небольшими улочками с деревянными заборами выше человеческого роста и большими воротами. Они обходили лужи, иногда переходили на другую сторону улицы, если видели лежащую у ворот собаку.

Город, которого Вера еще не увидела, казалось, отдалялся, уходил в другую сторону.

-Я живу на озере, район наш старый.

-А в озере купаться можно?

-Нет там никакого озера. Засыпали давно. Площадь теперь, автобусы разворачиваются.

-Как жаль.

-Нисколько! Нам и реки хватает. Весной, когда разливалась, до середины старого города на лодках добирались. Теперь тут старики одни остались, дома, как дачи используют. Молодежь ближе к заводам селиться, там же и поселок "царское село" местные богачи построили.

-Большое строительство у вас?

-Какое там! У кого деньги есть, тот и строит.

-Людям работа есть.

-А толку что? Авансы дают, расчет не делают. Сами жируют. Закон вышел, что зарплату нельзя задерживать, но им закон не указ. Моему племяннику за семь месяцев задержали, и не уйдешь, работы больше нет.

-Как же так? Что же за хозяева такие?

-Есть тут одни, говорить не хочу!

-Вот и дом мой. Ты не пугайся, у меня собака, без нее здесь нельзя, мало ли кто пожалует. Заходи.

Деревянный дом двумя окнами глядел на улицу. Они вошли в закрытый от прохожих большими воротами, двор. Во дворе был устроен деревянный тротуар, доски широченные, чистые.

Маленькая злобная собачка, захлебываясь лаем, бросилась к ним.

-Ну - ка цыц, Фроська! Сейчас накормлю! Свои!

Вера не готова была всем рассказывать о себе. Кто  поверит, что ехала она на собственную свадьбу?

На самом деле ее звали Венера Милославская. Гордый папаша окрестил! О том, что Венера претерпевала от своего имени, отдельный разговор, поэтому от греха подальше, называлась Верой.

Венера приехала в этот городок, чтобы выйти замуж за Эдуарда Хромова и счастливо жить с ним в горе и в радости.

С женихом она познакомилась на вечеринке у своей приятельницы Лили. Муж подруги Леонид праздновал сорокалетие. Эдуард приехал к своему другу и сокурснику, поздравить, дела решить и просто погулять по Санкт - Петербургу. Друзья были оба строители, учились в ЛИСИ. После учебы Эдуард вернулся в свой город на Урале.

Эдуард был высок ростом, коротко стригся, полуприкрытые тяжелыми веками карие глаза смотрели серьезно. Хорош был Хромов. И держался соответственно, знал себе цену.

Он приехал на несколько дней, но визит затянулся на месяц. Эдуард решал какое-то дело, а по вечерам они с Венерой гуляли по городу, сидели в кафе или ресторане. Он неизменно провожал Венеру домой, на набережную Фонтанки. "Можно вспомнить опять ах, зачем вспоминать, как ходили гулять по Фонтанке"...