Король-ворон(ЛП)

Он набрал в телефоне какое-то сообщение, а затем пригнул голову, выглядывая из машины, чтобы проследить, как Робопчела летит выполнять его приказ.

Гэнси ехал вперед-вперед-вперед.

На северо-восток, по запутанным трассам, на которых Гэнси наверняка бывал раньше, но не помнил об этом. Разве он не облазил весь штат? Вороны вели их через горы по серпантинам, превращавшимся в проселочные дороги и снова в асфальтированные трассы. В одном месте «фискер» едва помещался на дороге – с одной стороны были скалы, с другой – крутой обрыв безо всяких ограждений. Затем дорога вновь стала асфальтированной, а деревья скрыли небо.

Воронов мгновенно заслонили чернеющие в ночи ветви деревьев; птицы летели куда-то в сторону, удаляясь от них.

Гэнси ударил по тормозам и опустил стекло. Генри безо всяких вопросов сделал то же самое. Оба парня задрали головы и прислушались. Зимние деревья скрипели на ветру; где-то далеко внизу по шоссе катились фуры; вороны перекликались друг с другом.

– Туда, – быстро сказал Генри. – Направо.

«Фискер» сорвался с места. Они же движутся вдоль силовой линии, подумал Гэнси. Как далеко залетят вороны? В Вашингтон? Бостон? Или дальше, через Атлантику? Ему хотелось верить, что они не полетят туда, куда он не сможет за ними последовать. Все должно закончиться сегодня, потому что Гэнси сказал, что все закончится сегодня. И он действительно верил в это.

Птицы безошибочно продолжали лететь в выбранном направлении. Из темноты вынырнул знак федеральной автострады.

– Там написано «66»? – спросил Гэнси. – Это съезд на 66-ю автостраду?

– Не знаю, чувак. Цифры – моя слабая сторона.

Это и впрямь была 66-я автострада. Птицы метнулись вперед; Гэнси выехал на автостраду. Здесь можно ехать куда быстрее, но это было и куда рискованнее. Если вороны вдруг свернут, он не сможет сразу же повернуть следом за ними.

Однако птицы никуда не сворачивали. Гэнси прибавил газу, а затем еще и еще.

Птицы следовали вдоль силовой линии, ведя Гэнси в Вашингтон, округ Колумбия, к дому его детства. У него внезапно возникла жуткая мысль, что они ведут его именно туда. Обратно в фамильный дом Гэнси в Джорджтауне, где он узнал, что его конец стал началом, и где он наконец-то принял тот факт, что должен вырасти всего лишь очередным Гэнси со всеми вытекающими последствиями.

– Как ты сказал, что это за автострада? 66-я? – Генри набирал сообщение в телефоне, когда мимо них пронесся еще один знак, подтверждавший, что это 66-я автострада.

– Как ты вообще ездишь по дорогам?

– Я не езжу. Ездишь ты. Номер столбика километража?

– Одиннадцать.

Генри изучал сообщения на телефоне. Его лицо было подсвечено синим светом с экрана.

– Эй-эй. Помедленнее. В километре отсюда коп.

Повинуясь Гэнси, машина заскользила по шоссе где-то в пределах дозволенного ограничения скорости. Действительно, меньше чем через километр на разделительной полосе промелькнула темная полицейская машина без опознавательных знаков. Генри отсалютовал полицейским, когда они проезжали мимо.

– Спасибо за помощь, Робопчела.

Гэнси беззвучно рассмеялся:

– Ладно, а теперь… Погоди. Робопчела может найти нам съезд с шоссе?

С каждым километром вороны все дальше отрывались от линии автострады, и теперь становилось ясно, что их отклонение от прямого курса стабилизировалось.

Генри постучал по экрану:

– Через три километра. Съезд 23.

Эти три километра слишком увеличивали разрыв между воронами и машиной.

– Может ли Робопчела лететь за птицами?

– Сейчас узнаю.

Они неслись дальше, а стая тем временем растворялась в темноте, пока не исчезла совсем. Сердце Гэнси колотилось с невообразимой скоростью. Ему приходилось доверять Генри; а Генри приходилось доверять Робопчеле. Добравшись до нужной отметки, Гэнси резко свернул с автострады и понесся дальше. Воронов и след простыл: вокруг царила лишь обычная ночь. Он почувствовал себя странно, когда понял, что знает, где они находятся – неподалеку от Делаплейн и довольно далеко от Генриетты. Это был мир старинных богатых семей, лошадиных ферм, политиков и миллиардеров, владевших компаниями по производству шин. Совершенно неподходящее место для древней, неконтролируемой магии. Днем оно выглядело олицетворением благородной прелести – место, которое так долго и любовно взращивали и облагораживали, что было невозможно представить себе никакое безобразие на этой территории.

– А теперь куда? – спросил Гэнси. Они мчались в никуда, в заурядность, в жизнь, которую Гэнси уже прожил.

Генри ответил не сразу, склонившись над телефоном. Гэнси хотелось вдавить педаль газа до самого пола, но если они едут не в том направлении, то смысла в этом не было.

– Генри.

– Прости, прости. Есть! Жми на газ и поворачивай направо, как только сможешь.

Гэнси выполнил указание с такой прытью, что Генри пришлось схватиться за ручку на потолке кабины, чтобы удержаться.

– Круто! – сказал он. – А еще – ого!

Внезапно они снова увидели воронов; идеально-черная стая на фоне темно-лилового неба кувыркалась в воздухе, разлетаясь и снова сбиваясь в кучу над деревьями. Генри стукнул кулаком по потолку салона в молчаливом ликовании. «Фискер» выехал на широкое четырехполосное шоссе, на котором в обоих направлениях не было ни души. Гэнси только начал ускоряться, как вороны взметнулись вверх мощным птичьим торнадо, захваченные невидимым восходящим потоком воздуха, и резко переменили курс. Фары «фискера» высветили знак частной собственности в начале подъездной дорожки, уходившей в сторону от шоссе.

– Туда! Туда! – выкрикнул Генри. – Остановись!

Он был прав. Птицы резко остановились возле подъездной дорожки. Гэнси уже промчался мимо. Он окинул взглядом дорогу впереди; места для разворота нигде не было. Он не мог упустить птиц. Он не мог и не собирался их упускать. Опустив стекло, он высунул голову из окна, чтобы убедиться, что ночная дорога позади него все еще была пуста, а затем сдал назад. Коробка передач издала протестующий, взволнованный визг.

– Порядок, – сказал Генри.

«Фискер» взбирался по крутой подъездной дорожке. Гэнси даже не остановился при мысли, что в доме кто-то может быть. Было поздно, он – странный мальчишка в запоминающейся крутой тачке, а это – чей-то личный уголок старомодного мира. Но это не имело значения. Он придумает, что сказать владельцам поместья, если надо. Он не может упустить воронов. Только не в этот раз.

Фары высветили неухоженное былое величие: обрамлявшие дорожку булыжники, похожие на торчащие из земли обломки зубов, и прораставшая между ними трава; старый низенький заборчик, в котором не хватало досок; потрескавшийся асфальт и пробивавшиеся сквозь щели сорняки.

Теперь ощущение соскальзывания времени стало еще сильнее. Он здесь уже бывал. Он уже делал это; он уже проживал эту жизнь.

– Ну и место, чувак, – сказал Генри, вытягивая шею, чтобы рассмотреть все как следует. – Прямо как музей.

Дорожка поднималась вверх по склону, пока не достигла гребня холма. Она оканчивалась большой круговой развязкой, а сразу за ней темной громадиной высился дом. Впрочем, нет, это был не дом. Гэнси, выросший в особняке, сразу понял, что перед ним именно особняк. Он был больше, чем нынешний дом его родителей, и украшен колоннами, и смотровыми площадками на крыше, и портиками, и оранжереями – раскинувшееся на холме великолепие, кирпич и эмульсия. Впрочем, в отличие от поместья его родителей, самшитовые деревья здесь гибли под натиском сорняков, а плющ зеленой массой сползал по кирпичным стенам прямо на лестницу, ведшую к парадной двери. Из земли у крыльца торчали неровные, уродливые розовые кусты.

– Не слишком привлекательно выглядит для продажи, – отметил Генри. – Явно нуждается в ремонте. Но на крыше можно устраивать шикарные вечеринки в стиле зомби.

Пока «фискер» медленно ехал по круговой подъездной дорожке, вороны наблюдали, рассевшись на крыше и перилах смотровой площадки. Гэнси охватило чувство дежа вю – как в моменты, когда он смотрел на Ноа и одновременно видел и его мертвую, и живую версию.