Король-ворон(ЛП)

– А ты еще не понял? Король действует, чтобы заставить действовать других. Ничего не происходит из ничего, не произошедшего из ничего. Но что-нибудь всегда приводит к чему-то еще, – она нарисовала в воздухе какой-то знак, но, по мнению Гэнси, вряд ли это предназначалось для чьих-то глаз, кроме ее собственных. – Я – Гвенллиан Глиндур, и я дочь короля, и дочь древесного светляка, и я сделала что-то, чтобы и другие могли сделать что-то. Вот это – по-королевски.

– Но как? – спросил Гэнси. – Как тебе это удалось?

Она сделала вид, будто бьет его ножом под ребра. А когда он посмотрел на нее печальными глазами, она зашлась диким, непринужденным хохотом. Отсмеявшись целую минуту, она сказала:

– Я перестала спрашивать, как. Я просто сделала это. Голова слишком умная. А сердце – сплошь огонь.

Она больше ничего не добавила, а он больше не спрашивал. Они сидели рядом на крыше: она – рисовала пальцами в воздухе, а он – смотрел, как огни Генриетты пульсируют в такт скрытой, неровно дышащей силовой линии.

Наконец, он сказал:

– Ты не возьмешь меня за руку?

Ее пальцы прекратили танцевать в воздухе, она одарила его проницательным взглядом, долго глядя ему в глаза, словно провоцируя его отвернуться или передумать. Он не сделал ни того, ни другого.

Гвенллиан склонилась к нему. От нее пахло пряными сигаретами и кофе. А затем, к его величайшему удивлению, она поцеловала его в щеку.

– В добрый путь, Король, – сказала она и взяла его за руку.

В итоге это оказалось так просто, так незначительно. В жизни ему уже доводилось ощущать вспышки абсолютной уверенности. Но до сегодня он постоянно уходил от этого ощущения. Для него было куда страшнее представлять, насколько он действительно контролировал ход своей жизни. Гораздо проще было верить, что он был отважным кораблем, который швыряло по волнам судьбы, а не капитаном, твердо управлявшим им.

Теперь он будет вести его к цели, а если у самого берега ему встретятся рифы – значит, так тому и быть.

– Скажи мне, где Оуайн Глендауэр, – произнес он в темноту. Твердо убежденный в своей правоте, с той же силой и властью в голосе, с которыми он отдавал приказы Ноа и скелетам в пещере. – Покажи мне, где Король-ворон.

Глава 49

Ночь начала издавать протяжный вой.

Звук доносился отовсюду – дикий, пронзительный крик. Первобытный вопль. Боевой клич.

Он становился все громче и громче, и Гэнси неуклюже поднялся на ноги, прикрывая уши руками. Гвенллиан восторженно и пылко прокричала что-то, но этот вой поглотил ее слова. Он поглотил и шелест сухих дубовых листьев на деревьях, и стук ботинок Гэнси по поверхности крыши, когда он мелкими шажками подобрался к самому краю крыши, на более выгодную позицию. Вой поглотил огни, и улица погрузилась в черноту. Вой поглотил все вокруг, и когда он прекратился, и вновь загорелись фонари, прямо посреди дороги возник белый рогатый зверь, упираясь широко расставленными копытами в асфальт.

Где-то там лежал обычный мир, мир светофоров, торговых центров, неоновых огней на заправках и голубых ковролинов в пригородных домах. Но здесь и сейчас… Был только момент до этого воя и момент после.

В ушах у Гэнси звенело.

Тварь подняла голову и посмотрела на него сияющими, яркими глазами. Это был тот тип животного, название которого все помнили, пока не видели его, но стоило его увидеть – и название ускользало, оставляя за собой лишь память об увиденном. Животное было более древним, чем все прочее в этом мире, и прекраснее, чем этот мир, и ужаснее, чем этот мир.

В груди Гэнси заиграла победная и вместе с тем испуганная песнь; это было то же чувство, охватившее его, когда он впервые увидел Кэйбсуотер. Он осознал, что уже видел подобное животное раньше: то стадо белых зверей, несущихся через Кэйбсуотер. Впрочем, глядя на него, он понимал, что те животные были копиями этого, его потомками, сновиденными воспоминаниями о нем.

Зверь дернул ухом. А затем развернулся и нырнул в ночь.

– Ну, ты разве не пойдешь следом? – спросила Гвенллиан у Гэнси.

Да.

Она указала на дубовые ветви, и он не стал спорить. Быстро подойдя к самому краю, там, где над крышей протянулась толстая ветвь, он взобрался на нее, там и сям цепляясь за более тонкие побеги. Он соскальзывал с одной ветки на другую, а затем спрыгнул на землю с высоты остававшихся двух метров, ощутив удар от приземления всем телом – от пяток до зубов.

Тварь исчезла.

Впрочем, у Гэнси не было времени расстраиваться по этому поводу, потому что появились птицы.

Они были везде. Воздух мерцал и ослеплял невероятным количеством мелькавших в нем перьев. Птицы носились кругами, ныряли и взмывали вверх вдоль всей улицы, а свет фонарей выхватывал из темноты то крылья, то клювы, то когти. Большинство были воронами, но среди них были и другие. Маленькие синички, плачущие горлицы, ладные пересмешницы. Мелкие птицы вели себя более хаотично, чем вороны, словно случайно попали в этот дух ночи, не понимая своего предназначения. Некоторые попискивали и покрикивали, но по большей части слышалось лишь хлопанье крыльев. Гудящий, порывистый свист неистового, безумного полета.

Гэнси вышел на середину двора, и вся эта стая ринулась на него. Они вертелись вокруг него, касаясь его крыльями, цепляя перьями его лицо. Вокруг он видел только птиц всех форм и раскрасок. Его сердце и само отрастило крылья. Он никак не мог отдышаться.

Ему было так страшно.

Если не можешь совладать со страхом, сказал ему Генри, значит, надо дать ему волю и быть счастливым.

Стая рванулась прочь от него. Они были здесь для того, чтобы он следовал за ними, и следовал прямо сейчас. Они зависли над «камаро» гигантской колонной.

Дорогу! – кричали они. – Дорогу Королю-ворону! Этот вопль был настолько громким, что в домах по улице стали зажигаться огни.

Гэнси забрался в машину и повернул ключ в замке зажигания. Ну же, Свинья, давай, заводись! Двигатель с ревом ожил. Гэнси одновременно и ликовал, и впадал в ужас, и преодолевал его, и испытывал удовлетворение.

С визгом шин он бросился в погоню за своим королем.

Глава 50

Ронан функционировал на аварийном источнике питания. На автопилоте. Он был дождевой каплей на лобовом стекле, которая могла сползти вниз от малейшего толчка.

Поскольку это хрупкое состояние удерживало его на самой грани между бодрствованием и сном, он понял, что что-то произошло, только когда кто-то рванул дверцу его машины. В салон ворвался ужасающий шум, усиленный влетевшей в открытую дверцу Чейнсо. На заднем сиденье взвизгнула Сиротка, и Адам резко дернулся, просыпаясь.

– Я не знаю! – сказала Блу.

Ронан не был уверен, что это означает, пока не понял, что она говорила это не ему, а людям, стоявшим позади нее. Мора, Калла и Гвенллиан в разной степени взъерошенности после того, как их вытащили из кроватей посреди ночи, стояли на дороге за ее спиной.

– А я говорила, говорила! – каркала Гвенллиан. В ее спутанных волосах торчали перья и дубовые листья.

– Ты спал? – спросила Блу у Ронана. Он не спал. Но и не бодрствовал – не совсем. Он уставился на нее. Он забыл о ране на ее лице, пока снова не увидел ее. Своеобразная жестокая подпись, грубо вырезанная на ее коже. Это так противоречило всему тому, что обычно делал Ноа. Все процессы повернуты вспять. Демон, демон.

– Ронан. Ты видел, куда поехал Гэнси?

Вот теперь он проснулся.

– Он отправился на охоту! – радостно взвизгнула Гвенллиан.

– Заткнись! – неожиданно грубо бросила ей Блу. – Гэнси отправился за Глендауэром. Свиньи нет. Гвенллиан говорит, что его повели птицы. Ты видел, куда он поехал? Он не отвечает на звонки!

Она раздосадованно махнула рукой в сторону улицы, якобы в подтверждение своих слов. Пустой тротуар перед домом номер 300 по Фокс-уэй был засыпан перьями всех цветов. Жители соседних домов с любопытством открывали и закрывали двери.