Страница 33 из 82
Она не могла пошевелиться.
Невероятно – вот так застыть на месте от ужаса и только ужаса, но она продолжала стоять. Она сказала себе, что ей уже доводилось ползать по таинственным пещерам, стоять под снопами искр, изрыгаемыми драконом из ночного кошмара, и находиться рядом с отчаявшимся бандитом с оружием, так что ее собственный дом, в котором явно не было никакой опасности, не должен так парализовать ее.
Но она не могла пошевелиться, и Гэнси тоже не двигался. Он рассеянно прижал левое ухо пальцем, глядя перед собой стекленеющими глазами. Блу уже видела у него такой взгляд совсем недавно – во время панической атаки в пещере.
На мгновение она допустила мысль, что они были последними людьми, оставшимися в живых в этом мире. Сейчас она зайдет в гостиную и найдет там лишь мертвые тела.
Прежде чем она сумела совладать с собой, из груди у нее вырвался короткий всхлип.
Будь благоразумной!
Рука Гэнси неуклюже скользнула в ее руку. Его ладонь была мокрой от пота, но она не придала этому значения – у нее тоже вспотели руки. Они оба были напуганы до полусмерти.
Прислушавшись, она поняла, что дом был вовсе не так молчалив. Под покровом тишины она различала какое-то потрескивание и гудение, как от электроники, работающей на разных частотах.
Гэнси бросил на нее быстрый взгляд. Она крепко, с благодарностью сжала его пальцы. А затем они одновременно разжали руки. Возможно, им понадобятся обе свободные руки, чтобы защищаться.
Шевелись, Блу.
Они начали осторожно продвигаться вперед, останавливаясь всякий раз, когда половицы под ногами начинали скрипеть. Оба боялись издать даже малейший звук, пока не станет ясно, что там, дальше.
Просто – страшно.
У подножия лестницы Блу опустила руку на поручень и прислушалась. Гудение, которое ей слышалось ранее, стало громче; звук диссонировал и жил своей жизнью. Жужжащая, бессловесная песня, протяжный жутковатый напев, постепенно переходивший от одной ноты к другой в странном подобии гаммы.
За спиной у них раздался стук, заставивший Гэнси вздрогнуть. Но Блу обрадовалась этому звуку, потому что он был ей знаком. Это был стук гигантских сабо ее кузины по неровному полу. Блу с облегчением повернулась и увидела Орлу, такую приятно знакомую в этих дурацких брюках-клеш. Взгляд Орлы был направлен куда-то поверх головы Блу.
– Орла, – выдохнула Блу, и кузина обратила взгляд к ней.
А затем она начала кричать.
Не соображая, что делает, Блу закрыла уши руками, как ребенок, и отшатнулась, едва не сбив Гэнси с ног. Орла прижала руки к груди и издала повторный высокий и резкий вопль. Блу никогда раньше не слышала таких звуков от своей кузины. Какая-то часть ее рванулась прочь, только бы не думать и не видеть – это не лицо Орлы, не ее крик, это не тело Блу, это не она наблюдает за этим, это все сон, это все ненастоящее.
Орла умолкла.
Но ее глаза… Она по-прежнему смотрела куда-то поверх Блу, в пустоту. Смотрела на что-то внутри себя. Ее плечи поднимались и опускались в страхе.
И, словно этого было мало, откуда-то из глубин дома по-прежнему доносился странный гул.
– Орла, – прошептал Гэнси. – Орла, ты слышишь меня?
Орла не ответила. Она смотрела в мир, который был невидим для Блу.
Блу не хотела говорить очевидное, но все равно сказала:
– Думаю, нам нужно узнать, что это за звук.
Гэнси мрачно кивнул. Оставив Орлу невидимо страдать, они стали пробираться вглубь дома. В конце коридора брезжил свет, обещавший безопасность и определенность. Но между ними и кухней лежала тьма, сочившаяся из дверей комнаты для гаданий. И хотя сердце Блу уверяло, что в комнате было абсолютно темно, глаза подсказывали, что на столе стояли три свечи. Три горящие свечи. Но это не имело значения. Они никак не влияли на темень.
Странный многоголосый гул вытекал из комнаты для гаданий. Оттуда же доносилось едва слышное шарканье, словно кто-то подметал пол метлой.
Гэнси неуверенно коснулся ее пальцев.
Сделай шаг.
Она сделала шаг.
Войди внутрь.
Они вошли.
На полу комнаты для гаданий извивался Ноа, изламывая тело под немыслимыми углами. Где-то неизвестно где он умирал. Всегда умирал. И хотя Блу уже много раз видела, как он снова и снова переживает свою смерть, ей по-прежнему было тяжело это видеть. Его лицо, смотревшее в потолок, его раскрытый в бессмысленной боли рот.
Гэнси натужно, прерывисто дышал.
На большом столе для гаданий, прямо над Ноа, сидела Калла, глядя в пустоту. Ее руки лежали поверх разбросанных по столешнице карт таро. Рядом стоял телефон; она гадала кому-то по телефону.
Диссонирующий гул стал громче, перекрывая все остальные звуки.
И исходил он от Каллы.
– Ты боишься? – шепотом спросил Ноа,
Блу и Гэнси вздрогнули. Они не заметили, как Ноа перестал дергаться, и теперь он лежал на спине, поджав колени к груди, глядя на них. В выражении его лица крылась какая-то нелепая насмешка, немного непохожая на обычного Ноа. Они видели, как под прозрачными губами скалится в улыбке его череп.
Блу и Гэнси переглянулись.
Это существо, бывшее Ноа, внезапно подняло голову, словно услышало чье-то приближение. Он начал напевать себе под нос. И напев этот был немузыкальным.
Каждая клеточка тела Блу пылала, посылая ей одно предупреждение за другим.
Затем Ноа раздвоился и снова сросся в одно целое.
Блу не знала, как еще описать это. Сначала был один Ноа, потом рядом с ним появился второй Ноа, в зеркальном отражении, а потом – снова один Ноа. Она не могла понять, что это было – дефект в Ноа или дефект в том, как она видела и воспринимала его.
– Мы все должны бояться, – произнес Ноа едва слышно. Его голос едва пробивался сквозь гудение. – Когда играешь со временем…
Внезапно он оказался рядом с ними, глаза в глаза, по крайней мере, его лицо было на уровне их лиц, а через мгновение он снова стоял в нескольких шагах от них. Он снова натянул поверх своих останков какую-то часть себя – маску, похожую на мальчика, когда-то бывшего Ноа. Он опирался руками о колени, словно после пробежки, и при каждом выдохе из его рта вырывался этот странный жужжащий звук.
Дыхание Блу и Гэнси мерцающим облачком повисло в воздухе перед ними, словно это они были мертвы. Ноа тянул с них энергию. Много энергии.
– Блу, уходи, – задушенно произнес Ноа, стараясь удержать это жуткое гудение под контролем. – Гэнси… уходи. Это буду уже не я!
Он оттек вправо, потом вернулся обратно. Твердые предметы не должны так себя вести. Его рот искривила ухмылка, совершенно не вязавшаяся с его сдвинутыми к переносице бровями, и тут же исчезла. На его лице отразилась борьба – но лишь на долю секунды.
– Мы не уйдем, – ответила Блу, однако начала визуализировать вокруг себя защитный покров. Она не могла запретить тому, что вселилось в Ноа, и дальше тянуть силы с Гэнси и Каллы, но, по крайней мере, могла отрезать от него свой собственный источник энергии.
– Пожалуйста! – прошипел Ноа. – Развоплотитель, развоплотитель.
– Ноа, – позвал Гэнси, – ты же сильнее этого.
Лицо Ноа почернело. В долю секунды, достаточную для одного удара пульса – от белой кости до чернильной тьмы. Они видели только его сверкающие зубы. Он ахнул или хохотнул – они не могли понять.
– ВЫ ВСЕ УМРЕТЕ!
– Убирайся прочь из него! – рявкнула Блу.
Гэнси трясся от холода:
– Ноа, ты можешь. У тебя получится.
Ноа поднял руки перед собой, развернув ладони одну к другой, будто исполнял какой-то зловещий танец. Сначала это были руки Ноа – а через мгновение от них остались лишь едва заметные штрихи.
– Нет ничего невозможного, – произнес Ноа глубоким низким голосом. Его руки снова обратились в пульсирующие рисованные линии, рваные и бесполезные. Блу смотрела ему между ребер и не видела там ничего, кроме тьмы.
– Нет ничего невозможного. Я иду за ним. Я иду за ним. Я иду за ним.
Единственным, что позволяло Блу сохранить хладнокровие, единственным, что держало ее рядом с этим созданием, было знание о том, что она была свидетелем преступления. Ноа пугал их не специально. Это было что-то внутри Ноа, что-то, действовавшее через Ноа, без его позволения.