Свидание с Тьмой

Но хуже всего - хуже усталости, хуже тошнотворной белизны за окном - была неопределённость. Когда она придёт? В следующую минуту - или же через час? А может, она уже здесь, стоит совсем рядом и молчит, выжидая? Плотная чёрная штора полностью отделяла Кая от пространства малого конференц-зала, делая его слепым и заставляя напрягать слух. Она придёт, придёт обязательно, как приходила каждый раз раньше - в этом он не сомневался, этого ждал - но когда?.. Знает ли она заранее, где он прячется, или просто осматривает каждое помещение? Что она делает, о чём думает в то время, когда крадётся пустым этажом, когда, замерев, притаится где-то в углу, когда преследует его взглядом и когда выжидает время, чтобы напасть? А ведь она думает, не может не думать, потому что владеет речью и речь эта, хоть и безумна - но релевантна ситуации, точно вписывается в гнилую псевдореальность.

Ноют руки. Дышится осторожно и медленно. Не то, чтобы специально - так получается само собой, хотя особого смысла скрываться нет. За шторой душно, хочется хотя бы взмахнуть ей, оставить щель - но такого делать нельзя.

"Это тебе не сессия, когда через силу учишь нелюбимый предмет. Нет, придурок, ты уж постарайся на совесть: ставкой здесь отчисление из списка живых. Если даже это не заставит тебя жить на полную, то нахрен тебе вообще жить?"

"А ведь она может взять нож", - родилась мгновением позже страшная мысль. "Взять нож и просто ткнуть меня сквозь материю."

Окровавленное лезвие, прошедшее через штору, прочно засело в воображении. К дрожащим рукам добавился затвердевший пресс - словно это могло помочь против заточенного металла.

"Интересно, сколько я ещё протяну? Воля волей, но у моего тела на этот счёт, кажется, своё мнение. Впрочем, это игра. Ещё одна игра, если на то пошло: подчини себе свои слабости. Здорово ведь, да? Держать тупой кусок мяса за ниточки нейронов так плотно, чтобы вырваться он мог только в смерти. Я ведь смогу? Конечно смогу. Я - Кай Штраубе, гражданин Содружества от рождения, а не какой-то без году неделя конфедерат. Мои предки пешком до Огненного Языка ходили с винтовками за спиной."

Раз за разом он давал себе воображаемых плетей - и раз за разом граница слабости отступала, чтобы через минуту вновь пойти в наступление. Кай хватал за шкирку упрямого осла времени и проталкивал его сквозь призму своего восприятия, едва ли не вручную обращая будущее в настоящее. Казалось, останови он этот процесс - и тупое животное повернёт вспять, руша надежды и ожидания. Раз за разом...

Ровное полотнище шторы перед Каем слегка качнулось, выгнулось бугорком.

В кровь плеснуло адреналином, режущая волна прокатилась от макушки до пяток.

Что-то медленно касалось ткани с той стороны.

"Пора? Или ещё нет? Решайся, решай быстрее!"

Он быстро взглянул вверх - туда, где едва держалась на паре защёлок и на его швабре штора, прибитая степлером к перекладине.

- Штра-у-бе, - пропел скрежещущий голосок. - Я тебя...

"Пора."

Руки рванулись вперёд и вниз, срывая тяжёлую штору, накрывая ей пространство перед окном. В это миг могло случиться всё, что угодно: ведь кошмары известны своей привычкой противостоять человеческой воле, обращая планы и оружие в хлам. Кай сомневался до последнего - и тем сильнее было его ликование, когда чёрное полотно накрыло чью-то фигуру.

Не медля ни мгновения, он обрушил на нечисть свою дубинку.

Наслаждение.

Пьянящий экстаз.

Оскалившись, исторгая из глотки животный рёв, Кай разгонял ставшее невесомым оружие и впечатывал его во что-то мягкое, живое, податливое. Ток ликования струился по жилам, вздыбливая волосы и покрывая кожу мурашками. Раз, другой, третий - чувствуя, что освобождается, побеждает, мстит за страх, унижение, за вторжение в устоявшуюся реальность, за острые зубы и тёмный взгляд, за противный голос, оборотничество, за самого себя, вдруг оказавшегося совсем не таким уверенным и сильным, как представлялось.

Он едва не оргазмировал от праведного насилия, чувствуя себя лучше, чем когда-либо в жизни. Самым живым. Самым сильным. Самым реальным.

- Сдохни, тварь! Подавись!

В этот миг Агния закричала. Уши Кая, пустоту конференц-зала, мертвенную тишину четвёртого этажа - всё наполнил отчаянный и тонкий визг существа, угодившего в смертельную западню.

В последний раз упав на голову цели, переломилась импровизированная дубинка. Опешил, инстинктивно пытаясь зажать уши, Кай.

Плоть кошмара пришла на помощь своей хозяйке.

Оцепенев, наблюдал он, как неспешно вспухают окна - миллионами прозрачных осколков. Как массивные рамы расслаиваются в пластиковую стружку - длинные полосы, скручиваясь, становятся похожими на странное кружево. Как белое ничто ветвящимися жгутами врастает в само пространство, врывается внутрь, замещая собой объём зала, и как внутри этих жутких протуберанцев скользят, наливаясь силой, нити кромешной тьмы.

Кай взвыл - уже не только от гнева, но и от ужаса, понимая, что в игру вмешались силы, с которыми не сладить человеку; те, что бросили его в иллюзорную тюрьму и заставили действовать по их правилам. Взвыл - и бросился на Агнию в последней попытке вырвать победу до того, как беснующийся хаос разорвёт его на клочки.

Она успела освободиться от шторы и встретила его безумным оскалом - загнанная в угол лиса, крыса, неведомое чудовище с искорёженным лицом человека. Зубы прошлись по его руке, разрывая плоть, и воздух наполнился взвесью багровых капель - два тела столкнулись, полетев на пол, извиваясь, рыча, хрипя. Скользкими от собственной крови пальцами Кай схватил её за шею, намереваясь ударить об пол затылком, и едва не потерял глаз, когда тварь попыталась вцепиться ему в лицо свободной рукой. Ногти прошлись по его щеке, с мясом вырывая лоскуты кожи, но он прижал коленом слишком сильную для девушки руку и с наслаждением впечатал кулак в ощерившуюся морду - ещё и ещё, пока она не вывернулась, пытаясь выползти из под тяжести его тела. Кай перевернул её обратно, словно Агния ничего не весила, прижал к паркету и всадил колено в живот, чувствуя под собой мелкую дрожь чужой боли.

Почти. Почти победил. Как в детских снах, когда он только научился управляться с кошмарами, душа и забивая их кулаками.

Кровь текла по его рукам. Кровь капала с горящего, как огонь, лица - липкая, тёмная и густая. Агния выгибалась дугой, силясь вырваться из железной хватки, но ей не хватало веса и физической силы. Не чувствуя ни боли, ни усталости, Кай давил и давил, пресекая попытки сопротивления. Вместе с кровью из глубин его души поднималась уже не злоба - чёрная ярость, желание не спастись самому, а убить врага, и он купался в этом безумии, окунаясь в него с головой и слизывая с губ собственный красный сок, пьянящий вкус железа и схватки.

Удар. Мотнулась в сторону голова, исказился разбитый зубастый рот. Прочная! Когда, когда уже треснут эти челюсти, раскрошатся зубы, расколется отвратная маска?!

Удар!

Заново поймать руку, прижать ногой, не заботясь о клочьях собственной кожи, измазав тёмными пятнами чужой свитер, круша и ломая телесную оболочку проклятой нечисти. Ладонь упёрлась во что-то мягкое, и Кай с весёлым удивлением обнаружил, что у Агнии есть грудь - кукла слишком походила на живую девчонку. Он рефлекторно сжал пальцы, чувствуя, как напрягся его член, и ухмыльнулся от этой победы над собой и над здравым смыслом. Согнувшись, ударил лбом чудовищу в переносицу, выпрямился, торжествуя победу, встряхивая уже совсем безвольное тело. Голова Агнии снова мотнулась в сторону, серенькие волосы рассыпались, прилипая к лужицам крови, и...

Кай застыл.

Ярость холодной пылью опала на дно души. Из тела будто выдернули все кости.

Он смотрел во все глаза, уже не победитель и не палач - нелепый подросток, окаменевший в осознании совершённого преступления. Под ним, изодранным, окровавленным, ещё не сбросившим шкуру зверя, лежала... лежала Эльва. Скулящая и едва живая, изуродованная маской чудовища и его собственными руками, потерянная и мёртвая...