Страница 15 из 17
Не меньшее значение имело и то, что Изяслав Мстиславич пользовался непререкаемым авторитетом среди черных клобуков – полукочевых тюркских вассалов киевских князей, населявших Поросье. Когда Ярослав Мудрый начал строить Поросскую линию обороны – цепь крепостей и замков по реке Рось, то там были расселены печенеги, чьи орды были разгромлены киевским князем. В дальнейшем к ним прибавились торки, ковуи и берендеи, которых летописцы и стали называть общим именем – черные клобуки. Персидский историк Рашид-ад-дин называет их «народом черных шапок». Главным городом Поросья был Торческ. Вдоль оборонительной линии были расположены города-крепости Родень, Корсунь, Юрьев (Белая Церковь), Володарев и ряд других. Конница черных клобуков принимала активное участие во всех военных предприятиях киевских князей, а их правящая элита, наравне с киевским боярством, имела решающее влияние при утверждении той или иной кандидатуры на княжение в Киеве. И вот теперь Изяслав Мстиславич опирался как на киевлян, так и на черных клобуков.
Больше всего от победы Изяслава пострадали Ольговичи. Вот когда от амбиций Всеволода пострадали его ближайшие родичи. Игорь, закованный в железо, сидел в порубе Переяславля, куда его отправил Изяслав, а Святослав, князь Новгорода-Северского, зализывал раны после разгрома у Надова озера. Однако судьба брата в данной ситуации волновала его больше всего, и поэтому он стал лихорадочно искать союзников, которые могли бы ему помочь в деле освобождения Игоря.
Прежде всего он обратился за помощью к своим двоюродным братьям Владимиру и Изяславу Давыдовичам, княжившим в Чернигове. Однако кому-кому, а братьям возвращение Игоря из темницы было абсолютно невыгодно, поскольку в этом случае им пришлось бы покинуть Чернигов. Поэтому, пообещав на словах поддержку Святославу, они скоро установили контакты с Изяславом Мстиславичем и известили обо всех военных планах родственника. Как следствие, в один прекрасный день к Святославу явились послы от киевского князя и Давыдовичей, которые потребовали, чтобы князь отдал Новгород-Северский и удалился в Путивль, а заодно отрекся бы и от брата. И только в этом случае он сможет княжить спокойно.
Междоусобные войны, которые начались на Руси после смерти Мстислава Владимировича, видели много примеров коварства, клятвопреступлений и обмана. Но именно братья Давыдовичи, Владимир и Изяслав, могут служить образцовым примером той мерзости и подлости, которая была свойственна этой эпохе. Их судьба будет очень поучительной, но об этом расскажем в следующих главах. А сейчас, предав своих двоюродных братьев Святослава и Игоря, они только ступили на этот скользкий путь.
Святослав оказался загнан в угол. Единственной силой на Руси, которая ему могла помочь, был суздальский князь. За Юрием стояла грозная сила, и Ольгович прекрасно понимал, что Долгорукий никогда не смирится с существующим положением дел. Из Новгорода-Северского в Суздаль отправились доверенные люди Святослава, целью которых было склонить властелина Залесской Руси к союзу с сыном Гориславича.
Юрий оценил предложение Святослава Ольговича. В преддверии грядущей схватки за Киев ему как воздух были необходимы союзники. Поэтому Долгорукий охотно отозвался на призыв о помощи, правда, при этом выговорил себе Курск. Но у Святослава выбора не было, и он дал добро. А одновременно отправил посольство к половцам, чтобы призвать степную конницу под свои стяги.
Между тем Юрий уже собирал полки. К Святославу прибыли три сотни половцев, и ханы уверяли, что если ему потребуется больше людей, то они пришлют незамедлительно. Вскоре суздальские войска выступили в поход, и у Ольговича появилась надежда, что всё обойдется. Но не обошлось. В это время черниговские и киевские полки уже осаждали Путивль, и когда Изяслав Мстиславич сведал о том, что Долгорукий выступил в поход, он принял соответствующие меры. Киевский князь проявил себя великолепным дипломатом. Вступив в переговоры с рязанским князем Ростиславом Ярославичем, двоюродным братом черниговских князей, он убедил его напасть на владения Юрия. Согласно Ипатьевской летописи, Юрий дошёл уже до Козельска, когда ему сообщили о нападении Ростислава.
И вот здесь перед суздальским князем возникла дилемма – либо идти на помощь союзнику и бросить свои земли на произвол судьбы, либо нарушить слово, данное Святославу. Поразмышляв, Юрий принял половинчатое решение. Сам он решил вернуться назад и отразить нападение Ростислава, а сына Ивана с дружиной отправил на помощь Святославу. Пусть и невелика подмога, но новгород-северский князь должен видеть, что Долгорукий его не бросает на произвол судьбы. Святослав, человек умный, поймёт, что не мог Юрий в данной ситуации поступить иначе. И действительно, когда Иван прибыл в Северскую землю, Святослав был искренне рад, но ситуация неожиданно осложнилась. Дело в том, что Путивль сдался Изяславу Мстиславичу. Теперь путь киевским и черниговским полкам на Новгород-Северский был открыт.
Понимая, что его силы слишком незначительны, чтобы противостоять врагу, Святослав принимает решение уйти в землю вятичей. По его приказу из города спешно вывезли казну, а также его собственную семью и семью брата Игоря. Обоз под прикрытием княжеской дружины отправился в город Карачев. Но тут себя проявил Изяслав Давыдович. Он во что бы то ни стало решил изловить двоюродного брата и передать его своему киевскому тезке. Пусть вместе с Игорем в порубе посидит! А Давыдовичи тем временем окончательно разберут его волости. Черниговский князь повел в погоню за Святославом 3000 всадников, причем вместе с ним шли не только черниговцы, но и киевляне под командованием воеводы Шварна. Однако Святослав, у которого под командованием было всего три сотни половцев да небольшая дружина, 16 января 1147 года напал на своего зарвавшегося родственника и разбил его. После этого Ольгович спалил Карачев, принадлежащий Давыдовичам, и ушел в земли вятичей. Там он отпустил в степь половцев, а сам продолжил движение к границам Суздальской земли.
Между тем побитый Изяслав Давыдович вернулся к Изяславу Киевскому. Желая хоть как-то утешить своего незадачливого родича, тот отдал ему все земли Святослава, кроме Курска, который удержал за собой. Казалось бы, всё и теперь Давыдовичи успокоятся. Ан нет! По сообщению летописей, они объявили в земле вятичей награду за голову Святослава.
Между тем Юрий отправил на Рязань полки под командованием сыновей Ростислава и Андрея. Рязанский князь не стал их дожидаться, а просто ушёл к половцам. Братья Юрьевичи огнем и мечом прошли по беззащитным рязанским землям, а затем вернулись к отцу с полоном и добычей.
Не забыл Долгорукий и о своём новгород-северском союзнике. В Колтеск, где в это время находился Святослав, прибыл белозерский полк, насчитывающий 1000 бойцов: «тысячю Бренидьець дружины Белозерьское» (Ипатьевская летопись). Это была очень серьёзная сила, и, опираясь на неё, беглец вполне мог развернуть военные действия против Давыдовичей. Но не сложилось, поскольку в эти же дни тяжело заболел и умер сын Юрия Иван, который находился при Святославе. Тело княжича отвезли в Суздаль, а сам Святослав Ольгович пришел в верховья Оки и расположился в городке Любенске. Здесь его и застали посланцы Юрия, который прислал Святославу, его семье и приближенным богатые дары, а заодно извещал союзника, что отправит в его распоряжение другого сына с дружиной.
В начале весны 1147 года союзники нанесли ряд ударов по врагу. Юрий не простил новгородцам изгнания сына Ростислава и того, что они держат сторону его племянников Мстиславичей. Вечевики оправдывались, снова вспоминая клятву, данную их отцу Мстиславу, но, по мнению Долгорукого, это были отговорки и не более того. Суздальский князь в очередной раз захватил Торжок и разорил новгородские области по реке Мсте. Святослав в это время вторгся в земли Смоленского княжества, прошел вверх по реке Протве и захватил принадлежащий Ростиславу Мстиславичу город Голяд. Ольгович находился в захваченном городе и занимался дележом добычи и пленных, когда к нему прибыл гонец от Юрия и передал слова, ставшие легендарными: «Приди ко мне брате въ Московъ» (Ипатьевская летопись). О том, что происходило дальше, известно всем: «Повеле Гюрги устроити обедъ силенъ и створи честь велику имъ» (Ипатьевская летопись).