Подчиниться его приказу

– Изгнание… – Оливия нахмурилась. – Ужасно.

– Его воспитывала в роскоши тетя в Америке, так что жалеть его незачем. – Он сам не испытывал жалости, только горечь, злость и зависть. Отец обожал Халиля даже после того, как узнал, что это не его сын. И все в стране тоже.

– Почему он считает, что имеет право на трон?

– Я не уверен, что он действительно так считает. Может, просто хочет отомстить моему отцу. Или мне.

– Но он похитил Елену, чтобы помешать твоему браку, которого требует завещание, – медленно повторила Оливия. – Если ты не женишься, что будет?

– Я потеряю трон и титул. – Азиз секунду колебался. – Завещание не назначает моего преемника. Будет созван референдум. Народ будет решать, кто станет шейхом. И я проиграю. Я слишком давно не был в Кадаре. Но я надеюсь скоро показать себя.

– Однако не успеешь до референдума.

– Именно. Поэтому мне нужно появиться вместе с невестой и внушить людям, что все хорошо. – Азиз шагнул к ней, убеждая понять и принять. – Оливия, мой отец оставил страну в беспорядке из-за решений, которые он принял двадцать пять лет назад. Я всеми силами пытаюсь исправить их, сохранить мир в Кадаре.

В ее синих глазах мелькнуло что-то похожее на понимание, может, даже сочувствие.

– Что, если ты не найдешь Елену?

– Найду, мне только нужно еще немного времени. Мои люди сейчас обыскивают пустыню. – У него болела душа за Елену, которая сейчас была где-то там, одна, напуганная и непонимающая. – Если не найдем, я организую переговоры с Халилем.

Хотя мысль о встрече была ему отвратительна, как он сам был отвратителен своему отцу, тосковавшему по любимому, хоть и оказавшемуся неродным, сыну. Азиз всегда был вынужденной необходимостью. Но он не позволил себе погружаться в воспоминания.

– Все, что от тебя нужно, – появиться на две минуты на балконе. Люди ожидают увидеть Елену. Я объявил, что она прилетела сегодня.

Оливия покачала головой, прищурившись и поджав губы:

– Я не…

– У меня осталось сорок минут до выхода к камерам и репортерам. – Азиз протянул к ней руки в мольбе, сопровождая жест улыбкой, которая всегда помогала ему растапливать сердца. – Ты моя единственная надежда, Оливия. Мое спасение. Пожалуйста.

Ее губы дрогнули, прежде чем снова сложиться в обычную твердую линию.

– Это уже чересчур, ваше высочество.

– Азиз.

Она долго пристально смотрела на него. В ее глазах были видны сомнения. Но в конце концов она коротко кивнула и выпрямилась.

– Хорошо, – сказала она. – Я это сделаю.

Глава 3

Вызванный Азизом Малик мгновенно появился в комнате и после короткого разговора с шейхом на стремительном арабском увлек Оливию за собой по длинным мраморным коридорам в спальню, отделанную в персиковых и кремовых тонах. Осмотревшись, она увидела роскошную комнату с кроватью под балдахином, с шелковыми покрывалами и горой подушек, с парчовыми диванами и тиковым туалетным столиком. Это была очень женская комната, и ее кольнуло минутное любопытство: кому она предназначалась?

Ее ждали две улыбающиеся женщины с красивыми глазами. Как предупредил Малик, они почти не говорили по-английски, но это не помешало им объясняться с Оливией, пока они раздевали ее, красили волосы в темный цвет и наконец поставили перед зеркалом.

Она замерла, пораженная увиденным. Она сама себя не узнавала. Кожа казалась бледнее, глаза глубже, темнее и больше. Волосы, прежде карамельного цвета, теперь падали вокруг лица влажными чернильно-черными прядями. Она была не похожа на Елену, но и на себя тоже. Может, на расстоянии ее действительно можно принять за королеву…

Она ведь даже не спросила Азиза, легально ли это! Может, выдавать себя за другого человека – за особу королевской крови – преступление? Вдруг ее арестуют? Вдруг кто-то заметит, что она не Елена, и продаст историю зарубежной прессе?

Они могут раскопать ее тайны. Мысль о том, что весь мир станет рыться в ее прошлом, судить ее, была нестерпима. Она сама сурово себя осуждала. Ей не нужно было осуждение других.

А как опозорен будет ее отец! Мысль о том, что он все-таки испытает унижение через десять лет после того, как продал ее душу, чтобы избежать позора, вызвала у нее неожиданный приступ яростного удовлетворения, но за ним последовала знакомая волна вины.

Один выход. Две минуты. И все.

Одна из женщин, Мада, за руку отвела ее в спальню, где уже была выложена на кровати одежда: жакет цвета голубиного крыла, узкая юбка и блузка цвета слоновой кости. Оливия быстро оделась, сначала надев тончайшие прозрачные чулки, а потом блузку и костюм. Ансамбль завершали черные туфли на высоких каблуках, которые заставили Оливию секунду поколебаться. Она обычно носила простые и удобные туфли на низком каблуке, а эти выглядели слишком… сексуально. Она не хотела ассоциировать секс с собой… или Азизом.

Женщины уложили ее волосы в элегантный завиток на затылке, нанесли неяркий макияж, хотя Оливия не привыкла использовать косметику. Одежда была привычной, но из-за туфель, макияжа и цвета волос она чувствовала себя кем-то другим. Притворщицей.

Однако именно это и было нужно Азизу – убедительное притворство.

Все же, когда Малик пришел проводить ее на балкон, она задала мучивший ее вопрос:

– Мада и Абра обе знают о подмене, и обе куда больше похожи на королеву Елену, чем я. По крайней мере, волосы у них нужного цвета. Почему вы не поставили на замену одну из них?

Малик покосился на нее:

– Им не хватило бы уверенности. И они некомфортно себя чувствуют в западной одежде.

– Но вы им доверяете. И Азиз тоже. Они среди тех, кто знает об этом плане. Как и экипаж самолета, и мое сопровождение…

– Конечно, – кивнул Малик. – Но это маленькая группа людей, и все они абсолютно верны шейху.

– Азиз сказал, что слишком редко бывал в Кадаре, чтобы заслужить верность.

Малик одарил ее долгим взглядом:

– Он так считает. Но верных Азизу больше, чем он знает или чем позволяет себе поверить.

Прежде чем Оливия успела ответить, Малик открыл перед ней изящно убранную приемную. Оттуда стеклянные двери вели на широкий балкон; даже из комнаты был виден двор перед ним, уже заполненный людьми, которые задирали голову, готовясь увидеть нового шейха и его будущую супругу.

Оливию замутило, и она прижала ладонь к груди.

– Постарайся, чтобы тебя не вырвало, – сухо сказал вошедший Азиз. – Испортишь такой очаровательный наряд. – Он остановился прямо перед ней, окинул ее фигуру взглядом. В серебристо-серых глазах светилось неприкрытое мужское одобрение, и у Оливии приятно заныл низ живота. Раньше он никогда так не смотрел на нее. – Темные волосы тебе идут. И высокие каблуки тоже. Даже жаль, что это временная краска. – Он усмехнулся.

Оливия вскинула подбородок, подавляя чувство, которое так легко пробудил в ней Азиз. Почему она реагировала на него сейчас, хотя раньше оставалась безразлична?

– Главное, что я выгляжу как королева Елена. Насколько это возможно.

– Думаю, никто не заметит разницы. – Улыбка Азиза стала сочувственной. – Я понимаю, как много от тебя прошу, Оливия. Поверь, я крайне признателен за твою готовность помочь.

Почему она согласилась на это? В какой-то мере она понимала дилемму Азиза и хотела поспособствовать стабилизации ситуации в стране. Но с другой стороны, от него зависела ее работа… Оливия ответила на его сочувственный взгляд своим прямым и твердым:

– Я просто хочу вернуться в Париж.

– Разумеется. Но сначала… прошу. – Он кивнул на двери балкона. Даже когда они были закрыты, до Оливии доносился приглушенный рев толпы внизу. Она сглотнула.

– Пресс-конференция уже прошла?

– Только что закончилась.

– Журналисты спрашивали, почему на ней не было королевы?

– Кое-кто, но я сказал, что ты устала после перелета и готовишься к встрече со своими новыми подданными. В конце концов, в этой стране женщины редко появляются перед прессой и говорят сами за себя.