Начало Водолея

Моисеев шел за ним след в след, как идут диверсанты через границу, и думал о том, что тот, кто идет, наступая на следы человека, идущего впереди, отберет у этого человека силу. Такова была русская примета, а в русские приметы Моисеев верил.

Некоторое время Моисеев думал о том, где бы они могли встречаться, но, перебрав в своей ясной памяти все возможные варианты, понял, что наяву он его никогда не видел. Или, может быть, видел мельком.

А когда человек оглянулся, то Моисеев, рассмотрев его лицо, вспомнил. Десять или больше лет назад этого человека показывали по телевизору. Какое-то было уголовное дело, связанное с тогдашними диссидентами, и его тогда заставили прилюдно раскаяться на голубом экране. А потом Моисеев прочитал в газете. Что этого диссидента лишили советского гражданства.

"Да это же Тарханов", - подумал Моисеев, память которого была, конечно, не безграничной, но имена и лица он помнил превосходно.

Незнакомец еще раз оглянулся, и Моисеев окончательно уверился, что идет по одной улице с бывшим отщепенцем и врагом.

Моисеев привык ходить по одной улице с честными советскими людьми, тружениками, поэтому ему стало неприятно, и, отстав ненадолго, он возобновил свое шествие только после того, как Тарханов повернул направо. А Моисеев в это время купил и съел порцию мороженного в какой-то частной лавочке, и от волнения оно не показалось ему дорогим. Он обожал мороженое и вообще все молочное.

"В "Белый дом", что ли, идет?" - подумал Моисеев, и такое его тут обуяло любопытство, что он уж и пожалел, что отстал.

Тогда полный и плотный Моисеев припустился бегом и, перебежав на красный свет, догнал незнакомца действительно уже у самого Дома Правительства и устремился за ним по широченной лестнице вверх, к главному подъезду.

Однако у главного подъезда разрыв между диссидентом и консерватором увеличился.

Ибо если первый, предъявив удостоверение, быстренько прошмыгнул внутрь, Моисеев принужден был остановиться, выслушать нотацию плохо вышколенного охранника и повернуть от главного подъезда в другой с тем, чтобы еще полчаса куда-то звонить, дабы получить пропуск на вход в здание.

Пропуск, в конце концов, он получил, с приятелем встретился. Робко попросил его сопроводить его в столовую, на что получил категорический отказ, после чего принялся довольствоваться жиденьким чаем в буфете для посетителей. Где шиканул еще раз и купил за дорого булочку с изюмом, которую тут же и съел.

Бумажные вопросы он не решил, зато получил предложение бросить к чертям собачьим редакцию и поступить сюда вот, в этот дом. Референтом. Где и деньги платились приличные, и в столовую тогда уж непременно пустят.

-Там и мороженое есть, в столовой, - сказал приятель и тем заставил Моисеева, который, как уже было говорено, был большим любителем молочного, призадуматься.

Но пока была обида на жиденький чай и дорогую булочку, и Моисеев тою же дорогой, только теперь она шла в гору, выйдя из большого дома, направился к метро и оттуда обратно в редакцию, и ему надо было спешить, поскольку уже скоро туда должен был подойти друг редакции и консультант по линии еще не окончательно разогнанный правоохранительных органов Николай Константинович Нестеров, и от него можно было узнать новости о поисках Нашего Героя, пропавшего недавно сотрудника редакции, да и просто поболтать о том, как все стало плохо и дорого, о том, что в правительстве сидят одни недотепы, и что страна несется к пропасти, и что вот же недавний пример - бывшие диссиденты руководят теперь в "Белом доме".

Имеющий хорошую память Моисеев помнил один забавный эпизод с Нестеровым. И хотя видел его потом несколько раз, никогда не напоминал ему, что именно с ним говорил Нестеров из застенка Федерика. Из той истории Моисеев даже не узнал, а угадал, что Нестеров играл роль Вождаева. Но предусмотрительно держал язык за зубами.

Нестерову-то, с точки зрения Моисеева - оплоту прошлого, и сообщил конфиденциально ответственный секретарь, кого именно он видел в высшем исполнительном органе власти страны. Помечтал, поворчал и пофилософствовал.

Но Николай Константинович не был настроен так философично, как Моисеев, однако, узнав, что Морони в России, и предполагая, что первая любовь не забывается, направил стопы свои к Морони для того, чтобы если не узнать, то хотя бы убедиться в том, что и итальянец не знает о том, где находится второй муж его первой жены.

А о том, что Моисеев написал куда-то на его друга, Нашего Героя - донос в КГБ, он - полковник - тактично старался не думать.

Глава 4. Начало пути

Учреждение "Лебенсборн похищало детей с

целью их германизации. В 1944 году Гиммлер

приказал вывезти из Прибалтики и онемечить

детей, родители которых погибли в годы во

йны. В июне 1944 года Гиммлер утвердил план,

по которому группа армий "Центр" должна

была вывезти с собой до 50 тысяч белорусских

детей, и прямо указал, что это мероприятие

предназначено для ослабления "биологического

потенциала врага".

"Война внутри нас", 1989 г.

Наш Герой хотя по привычке все еще ощущал себя из плоти и крови, однако каждый раз спохватывался и удивлялся, но не неприятно. Ему было сладостно оттого, что для большинства землян он отныне стал бестелесным и невидимым и при этом. Вопреки многих вполне доказанным теориям, существовал; теперь ему все чаще казалось, что мозг его весомей, чем тело, потому что именно мозг его теперь способен был концентрировать энергию, которая, высвобождаясь, совершала то, что люди были склонны во все времена считать чудом.

Но с такой возможностью возникла и атрофия некоторых участков мозга: Нашего Героя в одночасье перестала вдруг волновать политика и творчество, чувства и законы, он, на широких, грязных московских улицах, глядя на очевидное несовершенство бытия, явственно ощущал себя превращающимся в какую-то новую субстанцию. Отличную от той, которая стремится стать частью земного, но способную управлять не страной и даже не планетами, а Вселенной. И тогда - это подсказывало ему его новое чувство - наступит новый, доселе не представляемый человечеством, виток и справедливости, и чувств, и творчества.

Он пристально взглянул на пока еще редких в этот утренний час прохожих. Что-то во всех них было особенное, что-то такое, чего Наш Герой раньше не видел.

Поразмыслив, он понял. От головы каждого исходил направленный вверх, в космос, голубоватый, едва различимый луч - его реальная связь с небом.

Похоже, что в каждом человеке имеется маленький передатчик его стремлений и помыслов; этот выращенный в теле homo sapie-ce прибор столь совершенен и силен, что способен на миллионы световых лет вдаль направлять информацию.

Называется он по-разному: совестью, верою, Богом.

Но, к сожалению, у многих, в силу традиций, войн, постоянной работы в режиме несправедливости. Передатчик настроен плохо. Индикатор настройки называется Diavol - двойные волны. Режим добра и зла. Человек сам выбирает свой режим на каждое мгновение жизни. Не ошибиться, вот задача землян.

Для того чтобы настроить эти внутренние приемники верно, - Наш Герой теперь явственно это понял, - надо разгадать какую-то тайну. И тайна эта зиждется не на планете Земля. Тайна где-то на окраине Вселенной откроется тому, кто готов пожертвовать собой.

И когда Наш Герой понял это, то почувствовал, что неведомая сила словно сжала в эту секунду клещами его мозг, раскрыла в нем какие-то отверстия и наполняет, наполняет удивительно нежным составом. И оттого контуры Москвы стали растворяться в морозном дне и все вокруг заволокла странная, но совсем не страшная мгла.

Кругом были звезды, цветные, немигающие, и тихий и приятный голос стал нашептывать Нашему Герою слова, сложенные в формулу рассказала, ибо только именно эту формулу был способен пока воспринять его мозг. Быть может, в дальнейшем ему понадобятся математические уравнения.

Наш Герой не успел даже ощутить карикатурность времени, как во мгновение ока оказался на астероиде и увидел красноватую его поверхность, которая очень напоминала земную. Он даже осколком сознания подумал, а не оказался ли он где-нибудь в пустыне Сахаре на земле и не разыгрывает ли его провидение, столь мягко и легко доставившее его на этот астероид. Общее состояние духа подсказывало: на планете - так ему очень хотелось назвать астероид из-за его величины - такая же, как на Земле, атмосфера, а следовательно, может быть и жизнь.