Прилипалы

— Вы отлично смотрелись, Дон.

— Лучше дай мне что-нибудь выпить, дурачок.

— Разумеется, Дон, — и Мур протянул Каббину открытую бутылку «Выдержанного».

Каббин глотнул бербона, но бутылку не отдал.

— Поехали отсюда, — рявкнул он.

Мур вел машину. Каббин сидел рядом с ним, изредка прикладываясь к бутылке, стараясь забыть то, что произошло перед камерами.

Пять минут спустя молчание нарушил Гуэйн.

— Слава богу, эта передача не транслировалась на всю страну.

— Ты повторяешь это уже в пятнадцатый раз, — буркнул Имбер.

— Напрасно я поддался на ваши уговоры. Вы втянули меня в эту историю, — Каббину очень хотелось перевалить вину за случившееся на кого-то еще. — Я не хотел участвовать в этой чертовой передаче. Этот тип — отъявленный мерзавец. Все об этом знают. Все.

Гуэйн хотел было напомнить Каббину, кто предложил поучаствовать в «Ночи с Джеком», но решил, что пользы от этого не будет, а вот вреда прибавится. Идея-то принадлежала Каббину. «Я знаю, как сладить с Джеком, — говорил он. — Не всем удается набирать очки в его передаче, но мне это вполне по силам. Надо немного сбить ему дыхание, а потом все пойдет как по маслу».

Но Гуэйн не мог найти новых слов утешения, а потому ограничился своей коронной фразой.

— Слава богу, эта передача не транслировалась на всю страну.

— Да что ты долдонишь одно и то же! — взвился Имбер. — Лучше скажи ему, что он натворил. Каким выглядел идиотом!

Каббин повернулся, посмотрел на Гуэйна. В его синих глазах стояла мольба. «Да он сейчас расплачется», — подумал Гуэйн.

— Все так плохо? — спросил Каббин, надеясь, что Гуэйн будет утверждать обратное.

— Плохо, — Гуэйн смотрел в окно. — Я знаю, как бы я использовал эту передачу.

— Как? — не унимался Имбер. — Скажи нашему боссу, как бы ты использовал эту передачу.

— Я бы рассказал о ней черным. С черными вам можно подставить подножку. Белым наплевать, ушли вы или нет из клуба, куда не допускают ниггеров. Я даже думаю, что многие белые одобрят ваш поступок. Не думаю, что все они так уж любят черных. А вот черным это не понравится. В этом я уверен.

— Сэмми Хэнкс завтра же разошлет запись передачи во все местные отделения, — добавил Имбер. — И это только начало. На вашем промахе он и построит свою предвыборную кампанию. Скажет черным, что вы готовы продать их ради членства в клубе для избранных. А белым заявит, что вы водите дружбу с бизнесменами, и может ли тот, кто якшается с бизнесменами, понимать нужды простого рабочего. О Господи, Дон, да вы сами преподнесли ему план предвыборной кампании. На серебряном блюдечке.

— Клубный профсоюз, — пробормотал Гуэйн.

— Что? — Каббин в очередной раз приложился к бутылке.

— Клубный профсоюз. Так бы я это назвал, — как истинный профессионал, Гуэйн похвалил себя за хорошую идею, хотя она рубила под корень надежды его клиента. — Я бы разбился в лепешку, но нашел ваши фотографии с клюшкой для гольфа. «КАКОЕ ТРУДОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ МОЖЕТ ПОДПИСАТЬ ЗА ВАС ЭТОТ ЧЕЛОВЕК НА СЕМНАДЦАТОЙ ЛУНКЕ?»

— Недурственно, — кивнул Имбер.

— Это городской клуб, — возразил Каббин.

— Неважно, — отрезал Гуэйн. — Раньше Сэмми ничем не мог подтвердить свое заявление о том, что вы потеряли связь с низовыми организациями. Теперь вы сами снабдили его ворохом доказательств.

Спиртное начало оказывать свое действие. Каббин побагровел.

— Знаете, парни, вы работаете на меня, а не на Сэмми Хэнкса. И не надо сыпать идеями, с помощью которых он раздолбает меня. Лучше поищите другие, которые мы могли бы использовать. Я плачу вам именно за это, и меня тошнит от разговоров о том, как вы организовали бы предвыборную кампанию Сэмми Хэнкса.

— Я лишь пытался предвосхитить его действия.

— Так почему бы теперь, для разнообразия, вам не попытаться предвосхитить мои действия?

— Потому что вы защищаетесь, Дон. Вы при должности, и Хэнкс должен атаковать, чтобы сесть на ваше место. Зная, где он будет атаковать, можно не только подготовиться к защите, но и перейти в контратаку.

— Вы говорите, словно какой-то генерал.

— Генералом у нас вы, Дон. Я максимум тяну на подполковника.

— Хорошо, полковник, вот и придумайте, как заставить Сэмми… э… протрубить сигнал к отступлению.

— Я постараюсь.

Каббин допил бербон и бросил бутылку на пол.

— Давай другую, — бросил он Фреду Муру.

— Больше нет, Дон.

— Кончай молоть языком и давай сюда бутылку. Я еще могу считать.

Мур тяжело вздохнул и протянул Каббину последнюю из четырех полпинтовых бутылок. Имбер и Гуэйн мрачно наблюдали, как Каббин отворачивает пробку, подносит бутылку ко рту, пьет.

— Есть за вами что-нибудь еще? — спросил Имбер.

— Ты о чем?

— О ваших грешках.

— Вот что я тебе скажу, парень, — в голосе Каббина послышались грозные нотки. — Я президент этого паршивого профсоюза и советую тебе, если ты хочешь сохранить свою работу, позаботиться о том, чтобы я президентом и остался. Если же я проиграю, тебя вышибут в два счета.

— Я только об этом и забочусь, президент Каббин, сэр, — с издевкой ответил Имбер. — Вот меня и заботит, а не ждет нас еще какой-нибудь сюрприз, вроде того, что вы преподнесли нам этим вечером. Потому-то я и спросил о ваших грешках. Что еще может свалиться на нас?

Глаза Каббина метали молнии.

— Куда ты клонишь, Оскар? Уж не хочешь ли ты сказать, что я какой-нибудь извращенец или «голубой»?

— Не знаю я, куда клоню, Дон. Давай забудем об этом. Уже поздно.

Каббин отвернулся от них, с очередным глотком бербона кровь отлила от его лица.

— Так вот, у меня все в порядке, ничего дурного за мной нет. Я, конечно, допускал какие-то ошибки, но человека нельзя при всех выворачивать наизнанку только для того, чтобы понять, может ли он быть президентом какого-то говняного профсоюза. Господи, и чего я в свое время не поехал в Калифорнию. Ведь предлагали ли же!

— Вы стали бы блестящим актером, Дон, — произнося эти слова, Фред Мур нажал на педаль тормоза, остановив машину у парадного входа в «Шератон-Блэкстоун».

— А тебя кто спрашивает? — огрызнулся Каббин.

— На этот счет у меня есть собственное мнение. Я уверен, что вы стали бы отличным актером.

— А чего ты тут расселся? — прорычал Каббин. — Почему бы тебе не пойти в отель и не вызвать лифт?

— Разумеется, Дон, — кивнул Мур. — Уже иду.

Мур ушел, а Каббин остался сидеть. Вновь отпил из бутылки, посмотрел на мужчин на заднем сиденье. Подмигнул им. К нему вернулось хорошее настроение.

— Не знаю, что бы я делал, если бы не мог шпынять этого болвана, — и отвернулся, не ожидая ответа.

К тому времени, как лифт поднялся на двенадцатый этаж, Каббин добил последнюю из четырех полпинтовых бутылок «Выдержанного». Считая пару бокалов канадского виски, за день он выпил больше двух пинт спиртного.

Однако все еще держался на ногах, мог говорить и даже потребовал виски, войдя в гостиную.

— Пойдемте, Дон, — Мур попытался увести его в спальню. — Вы наденете пижаму, а Сэйди в это время нальет вам виски.

Каббин повернулся к жене.

— Ты сердишься на меня, дорогая? Эти парни, — он указал на Оскара Имбера и Чарлза Гуэйна, — злые, как черти.

— Я не сержусь на тебя, милый, — Сэйди подошла к нему, обняла.

Через плечо жены Каббин посмотрел на Имбера и Гуэйна.

— Завтра я жду вас в восемь утра. У нас много дел. Ровно в восемь. Вместе и позавтракаем.

— Конечно, Дон, — ответил Имбер, подумав: «Как же, продерешь ты глаза раньше десяти». Он посмотрел на Фреда Мура, изогнул бровь, и Мур кивнул. — А может, мы дадим вам выспаться, Дон?

— В восемь часов, — повторил Каббин. — Мы вместе позавтракаем.

— Хорошо, Дон.

После ухода Имбера и Гуэйна Мур снова обратился к Каббину:

— Переоденьтесь в пижаму, Дон, а потом мы все выпьем.

Каббин смотрел на жену.

— Ты все видела?

Сэйди кивнула и улыбнулась.

— Видела.

— Я напортачил, не так ли?