Страница 4 из 68
— О, — сказал он, наконец.
Кайл видел, как на консоли замигали огоньки: Чита обращался к интернету, изучая тему.
— Ты не должен никому об этом говорить, — резко напомнил Кайл.
— Я понимаю, — ответил Чита. — Вы делали то, в чём она вас обвиняет?
Кайл почувствовал, как внутри него нарастает гнев.
— Конечно же, нет.
— Вы можете это доказать?
— Это что ещё за вопрос?
— Напрашивающийся, — ответил Чита. — Полагаю, у Ребекки нет доказательств вашей вины?
— Конечно, нет.
— И, полагаю, у вас нет доказательств вашей невиновности?
— Нет.
— То есть это её слово против вашего.
— Человек невиновен, пока не будет доказано обратное, — сказал Кайл.
Консоль Читы проиграла первые четыре ноты Бетховенской Пятой симфонии. Никто не стал возиться с программированием реалистичного смеха — ущербное чувство юмора Читы вряд ли в нём нуждалось — и музыкальная фраза служила его заменителем.
— Из нас двоих мне полагается быть наивным, доктор Могилл. Если вы невиновны, то для чего ей выдвигать такие обвинения?
На это у Кайла ответа не было.
Чита подождал запрограммированное время, затем попробовал ещё раз.
— Если вы невиновны, то для чего…
— Заткнись, — сказал Кайл.
3
Слава Богу, в летний семестр Хизер не читала никаких курсов. Она проворочалась в постели всю ночь после визита Бекки и смогла подняться лишь к одиннадцати.
И как прикажете со всем этим жить дальше, думала она.
Мэри умерла шестнадцать месяцев назад.
Нет, подумала Хизер. Нет — нужно смотреть правде в глаза. Мэри покончила с собой шестнадцать месяцев назад. Они не знали, почему Бекки тогда жила дома; это она нашла тело сестры.
Как жить с этим?
Что делать дальше?
В год, когда родилась Бекки, Билл Косби[2] потерял своего сына Энниса. Хизер, с младенцем у груди и двухлетним сгустком энергии, скачущим по дому, почувствовала необходимость написать Косби через «Си-би-эс» и высказать сочувствие. Будучи матерью, она знала, что не бывает ничего тяжелее, чем потерять ребёнка. Конечно, десятки тысяч писали подобные послания. Косби — или его секретариат — ответил, поблагодарив за соболезнование.
Билл Косби как-то с этим справился.
В то же самое время каждый вечер в новостях появлялся другой отец — Фред Голдман, отец Рона Голдмана, убитого вместе с Николь Браун Симпсон. Фред был очень зол на О. Дж. Симпсона, обвинённого в убийстве его сына. Гнев Фреда, изливавшийся с телеэкрана, был почти осязаем. Семья Голдманов опубликовала книгу «Его зовут Рон». Хизер даже ходила на встречу с ними в супермаркете «Чаптерс» в университете, где они подписывали экземпляры книги. Она, разумеется, знала, что через несколько месяцев книгу будут продавать за бесценок, как и весь оставшийся после процесса Симпсона мусор, но она всё равно её купила и подошла к Фреду её подписать — как знак моральной поддержки одного родителя другому.
Фред Голдман как-то с этим справился.
После того, как Мэри убила себя, Хизер поискала ту книгу в домашней библиотеке. Она, оказывается, так и стояла на полке в гостиной, рядом с «Она же „Грейс”» Маргарет Этвуд, которую она купила примерно в то же время и тоже разорившись на издание в твёрдом переплёте. Хизер взяла с полки книгу Голдмана и открыла её. В ней были фотографии Фреда, но всё это были радостные семейные фото — она запомнила другое лицо, кипящее направленным на Симпсона гневом.
Когда твой ребёнок сводит счёты с жизнью, куда направить свой гнев? На кого его нацелить?
Ответ — ни на кого. Ты загоняешь его внутрь — и он ест тебя изнутри, постепенно, день за днём.
И другой ответ — на всех. Ты начинаешь рычать на мужа, на другого ребёнка, на коллег.
О да. Ты справишься. Но больше не будешь прежним.
Но сейчас…
Сейчас, если Бекки права…
Если Бекки права, то теперь есть, на кого направить свой гнев.
Кайл. Отец Бекки; муж Хизер, живущий отдельно от неё.
Она шла на юг по Сент-Джордж-стрит и думала о рамке с посланием инопланетян, висящей на стене в её гостиной. Хизер была психологом по специальности; она потратила последние десять лет на попытки расшифровать инопланетное послание, попытки постичь инопланетный разум. Она знала это послание лучше, чем кто бы то ни было на планете — она опубликовала о нём две статьи — и тем не менее у не было ни малейшего понятия о его истинном содержании; на самом деле она совсем не знала его.
Хизер знает Кайла почти четверть столетия.
Но знает ли она его хоть чуть-чуть на самом деле?
Она попыталась очистить свой разум, выбросить из него шок вчерашнего вечера.
Сегодня было солнечно. Она прищурилась и снова подумала об инопланетянах, отправлявших послания. По крайней мере, солнечный свет — он точно был для людей и центавров общим. Никто, разумеется, не знал, как выглядят инопланетяне, но политические карикатуристы рисовали их в виде соответствующих персонажей греческой мифологии. Альфа Центавра A — практически двойник земного солнца: оба принадлежат к спектральному классу G2V, у обоих температура поверхности около 5800 кельвинов — так что оба светят на свои планеты тем же самым жёлто-белым светом. Да, меньшая и более холодная Альфа Центавра B может добавлять оранжевого оттенка, когда тоже оказывается над горизонтом, однако должны быть периоды, когда светит лишь A — и в эти периоды центавры и люди видят одинаково освещённый ландшафт.
Она продолжала свой путь вдоль Сент-Джордж-стрит, направляясь к своему офису.
Мы справимся, думала она. Справимся.
На следующее утро — в субботу 22 июля — Кайл проехал на четыре станции метро дальше «Сент-Джорджа» — до самого Осгуда.
Бойфренд Бекки Зак Малкус работал клерком в книжном магазине на Квин-стрит-Уэст. По крайней мере, это Кайл запомнил из того немногого, что Бекки рассказывала о нём за последний год. В каком именно магазине, Кайл не знал — но их осталось не так много. В старших классах он частенько выбирался по субботам на Квин-стрит в поисках новой научной фантастики в «Бакке», новых комиксов в «Серебряной улитке» и старых книг в десятке или около того выстроившихся вдоль улицы букинистических магазинов.
Но независимые книжные магазины переживали тяжёлые времена. Бо́льшая их часть либо переехала в менее роскошные места с арендной платой поумеренней, либо попросту закрылась. Теперешнюю Квин-стрит заполняли в основном кафе и бистро, хотя рядом с выходом из метро на Юнивёрсити-авеню располагалось старинное здание штаб-квартиры одной из канадских медиа-империй. Вряд ли осталось больше трёх-четырёх книжных, и Кайл решил просто обойти их все.
Он начал с почтенного «Пэйджес» на северной стороне. Он огляделся — в отличие от Бекки Зак учился в университете, так что наверняка работал по выходным, а не в будни. Но никаких следов жилистой блондинистой фигуры Зака не было видно. Тем не менее Кайл подошёл к кассе, за которой сидела сногсшибательная индианка с восемью серьгами в ушах.
— Здравствуйте, — сказал он.
Она улыбнулась ему.
— Зак Малкус у вас не работает?
— У нас есть Зак Барбони, — ответила она.
Кайл немного опешил. В его детстве у всех были нормальные имена — Дэвид, Роберт, Джон, Питер. Единственный Зак, о котором он тогда слышал — это Закария Смит из старого сериала «Затерянные в космосе». Теперь же, куда ни плюнь, повсюду Заки, Одины и Уинги.
— Нет, это не он, — сказал Кайл. — Но всё равно спасибо.
Он двинулся на запад. К нему беспрестанно приставали попрошайки — а ведь было время в его молодости, когда они были так редки, что он никак не мог заставить себя им отказать. Теперь же в центре они кишмя кишели, хотя и вели себя корректно, с фирменной канадской вежливостью. Кайл давно довёл до совершенства «торонтский взгляд» прямо перед собой, никогда не направляемый на попрошайку, но до сих пор слегка покачивал головой вправо-влево, словно отвечая «нет» на каждую просьбу; в конце концов, полностью игнорировать человека было бы невежливо.
2
Американский комический актёр, чей единственный сын Эннис был застрелен ночью 16 января 1997 года в ходе попытки ограбления.