Третья женщина

— Джеймс… Джеймс… — в мозгу болезненно билось воспоминание о птице, запертой в золотой клетке.

Она не могла говорить, со странной дрожью ожидая приближения Джеймса. Сильные пальцы коснулись ее щеки, и она приникла к широкой груди, растворяясь в объятиях.

За его спиной, в дверях медленно вырастала оборванная фигура. Обожженные черты лица, потерявший форму мундир и потусторонний блеск запавших, лихорадочных глаз принадлежали призраку, ибо только бесплотный дух мог преодолеть стену огня, бушевавшего в спальне Оливии Морхауз.

Ее испуганный взгляд заставил Джеймса Денема стремительно обернуться. С приглушенным восклицанием он выпрямился и замер рядом с Джудит.

На пороге комнаты с револьвером в руке стоял Джеффри Морхауз. Почерневшие от копоти, израненные пальцы сжимали смертоносно поблескивающее оружие. Его вышитый вицмундир превратился в лохмотья, всклоченные волосы падали в беспорядке на лоб, по вискам струился холодный пот. Полубезумная усмешка, искривившая губы, не предвещала ничего хорошего. О чаепитии можно было больше не думать.

Джеймс Денем первым нарушил затянувшееся молчание.

— Джеффри, старина. Как приятно видеть тебя целым и невредимым. Проходи, присаживайся. Вижу ты так и не выбросил свой старый «Веблей».[27] Отличный револьвер…

Хаотическая, бессмысленная тарабарщина, слетавшая с его языка, имела единственную цель — отвлечь внимание, дать шанс на спасение им обоим. Однако Джудит не могла даже пошевелиться. Глаза Морхауза прожигали ее насквозь, лишая способности двигаться.

— Я вернулся, — в глухом голосе Джеффри Морхауза не было ничего, кроме решимости и угрозы. — Из самого пекла. Через другой потайной ход… в комнате Оливии. И в обратную дорожку я собираюсь прихватить вас. К раскаленным угольям, где всех нас будут поджаривать за наши грехи! Я люблю тебя, Джудит, и никто не смеет отнять то, что принадлежит мне. Идем вместе в преисподнюю!

Ствол «Веблея» поднялся, нацелившись в грудь замершей в кресле девушки. С дьявольским хохотом хозяин Челси-Саут взвел курок. Металлический щелчок отозвался погребальным колоколом.

Джудит закрыла глаза и начала шептать про себя молитву. Пусть смерть будет внезапной и легкой. Внезапной и легкой. Больше она не думала ни о чем.

— Джеффри! — голос Джеймса Денема с гулом отразился от стен. — Побойся Бога, дружище…

— Бога? — прорычал Морхауз. — Нет никакого Бога! Если бы он был, он не обрек бы меня на такие мучения. Не унывай, Джеймс, я намерен убить и тебя. Ты ненадолго переживешь свою любовницу. То, что ты выведал обо мне, заставляет меня поступить так. Никто не смеет чернить славное имя Морхаузов!

Carpe diem.

Собирай радости дня. И наслаждайся ими.

Джеффри Морхауз до конца оставался верен фамильному девизу.

Стук сердца становился невыносимым, помертвевшая кожа неприятно холодела. И Джудит молилась, чтобы смерть пришла скорее и без мучений.

Глава семнадцатая

Выстрел не прогремел.

Когда Джудит открыла глаза, она увидела побелевшие суставы пальцев, сжимавших рукоять револьвера. Необъяснимая причина заставляла Джеффри Морхауза медлить.

Его взгляд утратил лихорадочный блеск, замерев на лице Джудит. Оскорбленная гордость и любовь засветились под неподвижной маской, однако их тут же поглотило вернувшееся безумие. Указательный палец на спусковом крючке напрягся, и в этот момент Джеймс Денем, не заботясь о собственной безопасности, прыгнул вперед, выставив перед собой руки.

Только вмешательство Случая спасло его от ужасной смерти. В дверях за спиной Морхауза бесшумно возникла дородная фигура Диккенс с подносом, заставленным чашками и вазочками с печеньем, с дымящимся чайником, накрытым узорной салфеткой. Очевидно, происходящее в комнате не укрылось от ее глаз, потому что уже в следующее мгновение, с силой размахнувшись, она обрушила свой груз на руку хозяина, державшую оружие. Сосредоточенно прицеливавшийся, он заметил ее приближение, лишь когда обжигающий кипяток из опрокинутого чайника залил ему руки.

Взревев от боли, он разжал пальцы и, пошатываясь, отступил назад, рыча, словно раненый лев. Упавший на пол револьвер подскочил, перевернулся, и оглушительный выстрел потряс комнату. Тяжелая пуля с треском засела в толстых досках потолка. Джеймс Денем с быстротой кошки бросился на Джеффри Морхауза: зазвенели осколки посуды, захрустело рассыпавшееся печенье, и оба противника выкатились в прихожую, сцепившись в смертельной схватке. Не обращая внимания на всхлипывания осевшей у косяка Диккенс, Джудит вскочила с кресла и подбежала к выходу. Сердце бешено колотилось. Теперь опасность угрожала Джеймсу. Она слишком хорошо помнила чудовищную силу хозяина Челси-Саут.

Бессмысленно было кричать и тем более пытаться разнять их. Словно два диких животных, не поделивших добычи, они катались, наносили и отражали удары в полутемной прихожей. Наградой в поединке была свобода для одного и смерть — для обоих. Тени и тусклое освещение не позволяли разглядеть лица сражающихся. Две одинаковые жуткие фигуры сминали одна другу перед ошеломленным взглядом Джудит. Когда мужчины сражаются, женщинам остается страдать. В комнате плакала Диккенс.

Где-то вдалеке за окном послышался шум экипажа; резиновые колеса подбрасывало по брусчатке. Звук истончился и исчез в ночной тишине — спокойный контраст схватке в прихожей. Переплетение рук, глухие падения тел, тяжелое дыхание, сотрясавшее воздух, не прекращались ни на секунду, однако сражение неуклонно следовало к своему завершению. Джудит больше ощутила, чем увидела решающий взмах: раздался приглушенный выдох, и тут же одна из фигур, вскочив с пола, прихрамывая, устремилась вниз по ступеням. С грохотом распахнулась входная дверь, и в мерцании уличных фонарей мелькнула и скрылась в тумане широкая спина Джеффри Морхауза.

Раздумывать было некогда. Опустившись на колени, Джудит приподняла голову лежащего на полу Денема, плача, позвала по имени:

— Джеймс, Джеймс, ты в порядке? О, Джеймс, ответь мне…

Словно маяк, освещающий темное побережье, сверкнул луч лампы, и рядом остановилась Диккенс.

Свет, упавший на лицо Денема, отразился в его открытых глазах.

— Джеймс Денем, — умоляюще проговорила Диккенс, — ты ранен?

— Тетушка Би, я чувствую себя превосходно, — он улыбнулся, несмотря на тонкую алую струйку возле уголка рта. — У старины Джеффри отменный удар, спятил он или нет.

— Он убежал, — всхлипнула Джудит.

— Пусть его бежит, бедный дьявол. Скотланд-Ярд отыщет его. Можно, я буду пить чай прямо здесь? Очень удобно. Думаю, скоро такой способ войдет в моду.

— Джеймс, как не стыдно, — укоризненно нахмурилась Диккенс, и Джудит рассмеялась сквозь слезы. Голова Джеймса Денема приятно согревала колени, его прикосновения давали ощущение надежности и уюта. Впереди было еще много времени, и Джеймс, кажется, понял это. Он со вздохом сел, потер ладонью затылок, после чего позволил обеим женщинам поднять себя и увести в комнату. Очевидно, что досталось ему больше, чем он старался показать, однако он только отмахивался от заботливых ухаживаний и улыбался. В его присутствии мир для Джудит Рейли, столь мрачный и пугающий недавно, обрел радость и краски. Кошмар отступил, на этот раз — безвозвратно, и она наслаждалась своими новыми ощущениями.

Диккенс задумчиво покачала головой.

— Бедный хозяин. Ужасно видеть его таким, что ждет его теперь? Никто ведь не поможет ему.

Джеймс Денем утешительно коснулся ее руки.

— В этом нет твоей вины, тетушка Би. Никто не виноват в том, что произошло с ним. Джеффри зашел чересчур далеко, и во всем мире не найдется человека, который был бы способен помочь ему.

Джудит вздрогнула, отгоняя ожившие воспоминания.

— Надеюсь, он найдет себе место под солнцем, — проговорила она. — Он много, страдал, пусть и заслужил свои страдания.

Диккенс вновь перекрестила ее, когда идиллическую картину нарушил голос племянника. Удивленно приподняв брови, он указал на осколки посуды и поднос на полу.

27

Знаменитый «бульдог» — пистолет Шерлока Холмса.