Страница 14 из 23
— Земля! — сказала Пайпер громко.
Поставила чашку в центр стола и провозгласила:
— Вода!
Лео стал наливать в чашку пенящуюся минеральную воду.
«Если бы только об этом знали ее изготовители», — подумала Пайпер и произнесла:
— Огонь!
Пейдж чиркнула спичкой и зажгла свечку. В ноздри ударил запах серы. Пламя свечи горело ровно и ярко.
Оставался последний элемент, и Пайпер крикнула:
— Воздух!
Сестры склонились над чашей и увидели, как на поверхности воды появилась рябь. Пайпер напряженно вглядывалась в водную поверхность, ее волосы встали дыбом, словно от статического электричества. Воздух сделался плотным и душным.
И Пайпер начала взывать к четырем элементам:
Воздух, огонь, земля и вода, —
Будьте покорны мне навсегда!
Немедля исполните мой приказ
И покажите, где Коул сейчас!
Как только она произнесла последние слова, Пейдж окунула свечу в воду. Пайпер бросила туда же запонку Коула. Свеча зашипела и погасла, в воздух поднялась струйка дыма. Запонка отбросила блик на поверхность воды.
И тут по воде будто бы разлились чернила. Она забурлила, словно в чаше происходила буря. Стол задрожал, как на спиритических сеансах, которые показывают в кино. Воздух становился все гуще, и Пайпер почувствовала, как между лопаток стекают струйки пота.
Но буря закончилась так же быстро, как и началась. Поверхность воды стала ясной и спокойной. Пайпер склонилась над ней, вглядываясь в глубину. Но увидела лишь собственное отражение.
«Ничего не получилось», — подумала она с горечью и переглянулась с Лео.
— Смотри внимательнее, — сказал он твердо.
Пайпер снова уставилась на воду и обнаружила, что та успела измениться. Она стала как бы расслаиваться на множество слоев, и в самой глубине появились едва различимые расплывчатые фигуры. Они двигались сперва замедленно, потом быстрее, и глаза начали привыкать к ним.
«У меня все–таки получилось», — вздохнула она с облегчением.
Тем временем изображение стало резким, как будто кто–то настроил объектив.
— Вот он! — воскликнула Пейдж. — Я его вижу! Это Коул.
Коул стоял посреди кладбища, сжимая казу в руке и чувствуя себя как никогда нелепо.
Должно быть, унижение тоже входило в план Тэушунга. Коул ощущал себя как теннисист, сделавший неправильную подачу, или бегун, споткнувшийся на старте.
Неловко было спускаться в преисподнюю не под звуки какого–нибудь торжественного инструмента, вроде трубы, а под визг почти что детской пищалки.
«Не думай об этом, — приказал себе Коул. — Сейчас не время сохранять имидж крутого парня».
Он поднес казу к губам и подул в него изо всех сил.
От этого звука в небо поднялись стаи воронья. Воздух наполнился карканьем и хлопаньем крыльев.
Когда небо снова стало чистым, Коул был уже не один.
Перед ним стоял самый старый человек, какого ему только доводилось видеть. Он казался таким древним, что даже Коул, повидавший на своем веку всякое, не хотел бы знать, сколько ему лет. Старик был одет в домотканую рубашку, свободные штаны и сандалии. Его спина согнулась, а руки сделались кривыми от непрестанной гребли.
Это и был Харон, перевозивший души умерших на тот свет. На его лице, напоминавшем печеное яблоко, горели острые и ясные глаза двадцатилетнего юноши. Сперва они окинули окрестности, потом вперились в Коула.
— Я не бывал на земле уже много веков, — сказал старик сухим, словно меловая крошка, голосом. — И куда же меня занесло? На кладбище.
Коул не смог подавить нервный беспомощный смех. Оказывается, бессмертные тоже обладают чувством юмора. Но Харон был настроен не слишком весело.
— Извини, — сказал Коул. — Просто я решил, что здесь тебе будет привычнее.
Выгнутые дугой брови Харона поднялись.
— Всю жизнь я имею дело с одними покойниками. Так что небольшое разнообразие не помешает. Ты ведь принадлежишь к живым, так что я рад тебя видеть. Что у тебя за дело?
— Я должен кое–кого спасти, — ответил Коул. — Моя возлюбленная находится в плену в подземном мире, и мне во что бы то ни стало надо ее вызволить.
Харон покачал головой.
— Значит, комплекс Орфея? Плоховато. Вряд ли это может привести к хорошим результатам.
— Когда я сам принадлежал подземному миру, я жил без оглядки, — объяснил Коул. — Кроме того, дело в том, что жив не только я, но и она. Ее держат там в плену.
— А, так это другое дело, — проговорил Харон. — Но если кто–то, будь он живым или мертвым, попал в подземный мир, то вытащить его оттуда весьма затруднительно. Если ты, конечно, не демон. Эти то и дело шныряют туда–сюда.
— Знаю и надеюсь на твою помощь, — сказал Коул просто.
— Надейся–надейся, — произнес Харон, качая головой и внимательно оглядывая Коула. — Ведь ты тот самый, правда?
— Какой тот самый?
— Тот самый, о котором все говорят. Тот, кто был демоном, но отдал свою силу за любовь. Там, куда мы отправимся, только об этом и болтают.
— Представляю.
— Такты действительно собираешься в подземный мир? — спросил старик.
— Конечно, — ответил Коул нетерпеливо.
— Торопишься навстречу своему року?
— Нет, — возразил Коул резко. — Я тороплюсь спасти свою возлюбленную. Я знаю, что она меня ждет. Вот и все. Так мы отправляемся или нет?
— Понятно, — протянул Харон, глядя на него с изумлением. — И все–таки у тебя комплекс Орфея, причем вместе с комплексом героя и с неявным желанием смерти. Впечатляющее сочетание. Оно мне прежде не встречалось. Что ж, тут нельзя не помочь. А твои друзья тебе уже помогают, ведь так?
— Так, — кивнул Коул.
— Рад за тебя, — сказал старик и улыбнулся, показывая неожиданно ровные белые зубы. — По правде говоря, мне хочется, чтобы этим демонам как следует наподдали. Из–за них у подземного мира дурная слава. Ладно, сынок. Ты расскажешь мне по пути о том, кто похитил твою любимую, и, может быть, я сумею подбросить тебя поближе к нужному месту. Этого мне никто не запретит.
У Коула забрезжила внезапная надежда. Обитатели подземного мира прежде никогда не помогали без выгоды для себя. Это было так по–людски. Может быть, и в преисподней есть добрые души.
— Спасибо, — сказал он.
— Не за что, — ответил Харон. — Ты же знаешь условия — я ничего не делаю задаром.
Коул достал из кармана пенни и кинул перевозчику. Тот оглядел монету и недовольно скривился.
— То же, что и всегда, — проворчал он. — Как мне надоела эта работа!
— Вижу, иметь дело с покойниками слишком утомительно, — заметил Коул.
Харон запрокинул голову назад и мрачно рассмеялся.
— Ты мне все больше нравишься, сынок. Ну что, готов?
— Уже давно, — кивнул Коул.
— Тогда в путь, — сказал Харон.
— Нет! — воскликнула Фиби возмущенно. — Нет, Ник. Ты просчитался. Я ни за что не изменю Коулу.
— Не Ник, — поправил он. — Николя Жерар был простым смертным. А теперь я Тэушунг. Советую это учесть. Как и тот факт, что ты находишься здесь. Кстати, Фиби, ты уже изменила Коулу. Иначе как бы ты сюда попала?
— Просто ты меня обманул с помощью своих иллюзий! — выкрикнула Фиби. — Это не считается. Я не изменяла и не изменю Коулу!
— Увидим, — заметил Тэушунгс издевательской ухмылкой.
Фиби захотелось ударить его, и у нее невольно сжались кулаки.
— Тебе, конечно же, хочется его увидеть. Увидеть, как он сломя голову кинется спасать тебя, — продолжал Тэушунг. — Он обязательно явится за тобой. Может быть, уже мчится сюда!
Тэушунг сделал внезапный жест, и свечи погасли. Фиби подпрыгнула от неожиданности. Еще до того, как ее глаза успели привыкнуть к темноте, красные занавески начали раздвигаться, и в комнату полилось какое–то сияние. Фиби поняла, что они представляют собой нечто вроде театрального занавеса.
«Так он тут собрался показывать представление», — подумала Фиби, чувствуя, как кровь закипает от злости. Ей совсем не хотелось смотреть на страдания и борьбу за жизнь Коула.